— Любит — после того, что она сделала?!

— А что она, в конце концов, такого сделала? Сердцу ведь не прикажешь, девочка.

— И это говоришь ты, его мать? Ну знаешь, бабушка...

— Я не только бабушка и мать, но я еще и женщина. Как и ты, кстати!

Шведова дома не было.

Раздевшись, Маша зашла в ванную сполоснуть руки. — Саш, ты дома?! — окликнула она сына. — Кто-нибудь звонил?!

Но мальчик не ответил. Он лежал на кровати: глаза прикрыты, сам бледный...

— Господи, опять... — в ужасе глядя на сына, прошептала Маша.

— Все нормально... — еле слышно проговорил Саша, открывая глаза.

—Это все мультфильмы! — Маша бросилась к мальчику. — Тебе же доктор вообще телевизор смотреть запретил!

— Да все нормально уже... Смотри.

— Лежи, — воскликнула Маша. Саша резко встал.

— Вот видишь! — улыбнулся мальчик, но вдруг лицо его изменилось, и, неуклюже взмахнув руками, он осел на кровать.

— Опять! Боже мой! — Маша поспешила уложить сына. — Ляг! Ляг быстрее!

— Сейчас пройдет, — все еще слабо проговорил Саша. Маша погладила сына по голове. На ее глазах появились слезы.

— Ну не надо... Мамочка... Не надо...

— Молчи. Молчи, тебе нельзя разговаривать. Маша встала. Подошла к телефону. Набрала номер.

— Регина Васильевна? А Игоря Андреевича нету? Регина подмигнула сидящей напротив нее Ползуновой.

— Здравствуйте, Мария Петровна, — подобострастно проговорила Регина. — Увы, уехал...

— А когда будет? — расстроилась Маша.

— Даже и не знаю. Что-нибудь случилось?.. Вы не стесняйтесь. Проблемы семьи Шведовых — мои проблемы. Так уж заведено.

Глядя на лицемерящую Регину, Ползунова мрачно усмехнулась. В ответ «душехранительница», вздохнув, кивнула.

— Это сложно объяснить... — не решалась объясниться Маша. — Это... с Сашей связано. С моим сыном. Ладно. Я попозже позвоню.

— Это из-за той драки? — проявила осведомленность Регина. — Ему плохо? Опять эти головокружения?..

— А вы в курсе? — изумилась Маша.

— Ну конечно, я в курсе. Мария Петровна, привыкайте. Я в курсе всего и... всего остального.

Недовольные своим визитом к сыну, брели по улице Анатолий Федорович и Анна Степановна.

— Ты поговорил с ним? — озабоченно поинтересовалась Анна Степановна.

— Похоже, он ничего не знает. Он так хорошо говорил о Шведове...

— Не знала...

— Так в чем дело, Мария Петровна?

— Видите ли... Его обследовали. Но вы же знаете эти районные поликлиники. У них один диагноз: «Практически здоров».

— Я все поняла, — Регина выразительно посмотрела на Ползунову. — Вам нужен врач.

Лена утвердительно кивнула.

— Тут как раз моя приятельница сидит, продолжала «душехранительница». Она работает в медицинском институте...

— И там нас примут? — перебила Маша.

— Ну конечно! У них есть замечательные специалисты.

— Спасибо. Огромное вам спасибо.

— Да нет, ну какие благодарности... Ребенок есть ребенок! Когда бы вы хотели попасть на прием?

Маша задумалась:

— Может быть, завтра?

— Завтра? — повторила Регина.

Ползунова потрясла перед «душехранительницей» ключами.

— Какое завтра! — поняла намек Регина. — Она приедет к вам немедленно. Пока кризис. Это нельзя откладывать.

— Еще раз спасибо! — искренне проговорила Маша.

— Да не за что. Всегда рада помочь жене Игоря Андреевича. — Регина положила трубку.

— Значит, всегда рады помочь жене?.. — с сарказмом отметила Ползунова.

— Надеюсь, что вы ею станете. Теперь все в ваших руках.

Анатолий Федорович вдруг остановился.

— Черт!

— В чем дело? — заволновалась Анна Степановна.

— Да газетенка эта... Мы же ее забыли там!..

— Что же теперь будет?

— А! — махнул рукой старик. — Что будет, то и будет! Сколько можно, в конце концов! Мужик он или не мужик?!

Мужик между тем курил. Сергей всегда курил после еды. Маша выгоняла его на лестничную площадку. Юля позволяла «травиться» в кухне.

В общем-то, и ей было так веселее мыть посуду.

— Дед и ба какие-то странные были сегодня. Дед даже газету свою забыл.

— Отвезешь завтра, — бросил Сергей.

— Между прочим, ты зря считаешь свою дочь дурой. Я сразу догадалась, что мама была у нас.

— И как ты это понимаешь? — не спорил Сергей.

— Муки совести, — прокомментировала Юля. — Анна Каренина. Только он не Вронский.

— А ты знаешь, кто он?

— А ты разве не знаешь?

— Не виляй, пожалуйста!

— Я не виляю. Но предательницей быть не хочу!

— Пионеры, в борьбе за дело Ленина будьте готовы!

— Всегда готовы, — отсалютовала мокрой рукой Юля. — Наши чудесные папы и мамы, вами гордится страна. Пап, а ты назло ей возьми и влюбись в кого-нибудь. Хочешь, я тебе кадры поставлю?

— Ты так ненавидишь маму?

— Так ненавижу!.. — вдруг всхлипнула Юля. — Должна ненавидеть... А я, идиотка, так скучаю... так скучаю... и по Сашке. — Юля уже откровенно заплакала. Сергей привлек ее к себе, поцеловал.

Телефонный звонок нарушил идиллию.

— Я подойду. — Утирая на ходу слезы, Юля побежала в комнату, и вскоре до Сергея донеслось: — Алло, да, привет, все о'кей, а у тебя?

Сергей неторопливо поднялся, от нечего делать взял с холодильника забытую родителями газету, рассеянно повертел ее в руках и вдруг обомлел. Точно не веря своим глазам, он поднес страницу поближе к лицу...

Газетную полосу украшала огромная фотография Маши, снятой вместе со Шведовым. Та же фотография, которая занимала свое место и на столе у Игоря Андреевича.

Под фотографией в газете красовалась крупная подпись: «НОВАЯ МОДЕЛЬ ИГОРЯ ШВЕДОВА?»

Гоша любил плавать. Плавание, по его мнению, было наилучшим способом для поддержания спортивной формы. А потому пекущийся о своем здоровье молодой человек старался как можно чаще посещать бассейн.

Когда выдавалось свободное время, к Гоше с удовольствием присоединялась Катя. Сейчас она, уже наплававшись, отдыхала в шезлонге, а Гоша, который только вылез из воды, неторопливо вытирался полотенцем.

— Пошла бы поплавала, — предложил Георгий, присев на подлокотник Катиного шезлонга.

— Хватит уже. Так и утонуть не долго. — Катя была неразговорчива и, судя по всему, пребывала в не очень хорошем расположении духа.

— Не понял? — Гоша пересел в соседний шезлонг.

— Настроение такое, — не поворачивая головы, пояснила Катя.

— Я не виноват? — смиренно осведомился Гоша. — Мне же главное, чтобы я был не виноват.

— Девушку не ты один обидеть можешь, — вздохнула Катя.

— У меня появились конкуренты?

Катя мрачно кивнула.

— Колись, — потребовал Георгий.

— Спрашивайте — отвечаем, — предложила правила игры Катя.

— Он высок? — недолго думая, решил выяснить Гоша.

— На полголовы ниже меня.

— Ну и вкусы у вас, мадам... — Гоша даже вздохнул. — Ну хорошо. Он, по крайней мере, брюнет?

— Угу, — Катя кивнула... — Крашеный.

— Ты сошла с ума! Ладно. Что у него с усами? С бородой? — продолжал игру Георгий.

— Борода отсутствует, — был ответ.

— Ах вот как. — Гоша откупорил баночку «кока-колы». — Ну что же — итоги проведенного нами опроса неутешительны. Обидчик юной девы — усатый крашеный карлик.

— Да. Что-то в этом духе, — не стала возражать Катя.

— Кажется, я его знаю, — медленно проговорил Гоша. — Это Ироида Юрьна? Твоя директриса?

— Эта сука сказала, что или в салоне остается она, или я.

— Я надеюсь, ты выбрала? — Гоша глотнул «кока-колы».

— Гош! Ей-богу, не до смеха!

— И что ты собираешься делать?

— А какая тебе, собственно, разница? — неожиданно «завелась» Катя. — Я тебе не жена, кажется?! Что тебе до моих забот! Ты ж у нас любишь женщин в празднично-экспортном исполнении!

— Ты с Машей не советовалась? — мягко перебил не желавший скандала Гоша.

— С кем? — Катя переспросила с такой интонацией, что Гоша сразу понял: дамы так и не помирились.