— Ну правильно. И к докладной приложить анализ крови, письма матери, свидетельство о рождении...

Юля и Игорь сидели у Кузнецовых на кухне. Пили чай.

— Перестань. Ты злишься, тебе неприятно, я понимаю, но ты несправедлив. Когда в бюро находок приходят за потерянным кошельком и то спрашивают: «А какого он цвета, а сколько в нем было денег?» — и так далее. А ты хочешь, чтобы сына...

— Да пойми же ты! Я не кошелек! И мне от него ничего не надо! Я пришел ему сказать про то, что я есть. Чтобы меня совесть не мучила. Он мне чужой человек. Как говорила моя бабушка: «Не та мать, что родила, а та, что вырастила». Это для него был шанс умиляться, думая, что я на него похож. Но Шведов твой...

— Что — Шведов?

— Он вообще любить не умеет. Это же видно. Не человек — машина какая-то. Думает только о делах. Все у него расписано, все распределено, все распланировано. В этом году так, в том эдак. И ни шагу в сторону. Я верю, когда ты говоришь, что у него не бывает романов на работе. Это естественно. Такой роман может помешать делу. И собаку он никогда не заведет. И сын ему не нужен. Тем более — незапланированный. Зачем глухому — музыкальный центр? Зачем не умеющему любить, не понимающему, что такое бывает... Зачем ему сын?

— Ты дурак, Игорь, — констатировала Юля спокойно.

— Что?!

— Ты не обижайся. Это не наезд, не оскорбление. Это диагноз. Как ты можешь, один раз увидев человека, сразу выносить ему приговор и меру наказания?! Откуда ты знаешь, может быть, он и не знал ничего. Я имею в виду про тебя. А мама твоя... По-всякому бывает. Может быть, действительно он ее не любил. А может, просто не успел полюбить. Так тоже бывает.

— Все успел. Только полюбить не успел, — сказал Игорь зло.

— Ну и что?! Ты радоваться должен. Ведь иначе тебя бы вообще на свете не было. А ведь ничего мальчик получился...

Игорь радостно заулыбался — комплиментами он явно был не избалован.

— А по поводу любви... — продолжала Юля. — Я тоже так думала. Ты вообще мне... меня напоминаешь. Очень. Всего полгода назад я такая же была. Все точно знала. Про всех. Ты не улыбайся. Это ничего, что я младше. Женщины вообще раньше взрослеют. Так вот Шведова я сначала любила, потом ненавидела, а теперь уважаю. Он умный, сильный и добрый. И красивый.

— Чего еще может пожелать взрослая женщина! — заметил Игорь с сарказмом.

— Перестань! Он знаешь как мою маму любил?! И до сих пор любит. Он же ради нее на что угодно готов был! Он даже ко мне в училище приехал, с мымрой директрисой договорился, гору эскизов просмотрел и как будто по работам меня выбрал. Ну я и поверила. Маленькая была, шестнадцать лет. А он...

— Сейчас огромная! — засмеялся Игорь.

— А что, через месяц восемнадцать уже.

— Ого!

— Да нет, правда, я теперь другая. Совсем.

— У меня тоже... Когда мама... Все сразу переменилось, — сказал Игорь серьезно.

— А он тогда хотел, чтобы я ему помогла. Даже не ему, маме. Помогла решиться. Она же тогда как безумная была. И отца любила, и Шведова. Она мне в больнице потом рассказывала... Короче, Шведов — человек. Ты должен пойти к нему и все подробно объяснить. А если трусишь, я сама пойду и все скажу.

— Опять ты лучше всех знаешь, как надо!

— Извини. Характер такой. Кузнецовский. Но почему нет? Что мешает?

— Не могу я к нему идти сейчас. Я на нуле. Идти просить? Унижаться? Быть бедным родственником? Ни за что! Вот подожди, я встану на ноги, разберусь с делами, тогда другое дело!

— Кстати, ты мог бы мне и объяснить наконец, что у тебя случилось.

— Это долго.

— И все-таки.

— Да я же тебе рассказывал, что у меня в Железноводске был маленький бизнес.

-Ну?!

— Ну, ну!!! Ну заработал я пять штук баксов! Потом за неделю спустил.

— Пять тысяч долларов!

— По-настоящему это не так много. Но в общем-то обидно стало. Главное, я мог бы и еще столько заработать, и еще пять раз по столько... Но контингентик, с которым общаться приходится! Улет! У меня партнер был, хороший парень, кстати, наперсточник бывший. Его жена вообще...

— Н-да, — проговорила Юля тихо, скорее себе, чем Игорю, — везет мне на кавалеров.

— Чего? — Игорь не понял.

— Ничего! А что ж вы за эти деньги делали? Квартиры грабили?

— Почему квартиры? Все по-честному. Торговали. Знаешь, кто такие «челноки»?

— Туда-сюда за границу которые ездят?

— «Туда-сюда». Там купил — здесь продал. Нет, нормальный бизнес... Но не для меня. Мне в ванне с пивом сидеть както не в кайф. Я хочу нормальным делом заниматься. В банке, например...

— Ага. Пока не пристрелят с какого-нибудь чердака...

— Что ты понимаешь! У меня столько идей, мне бы только в финансовую академию поступить.

— Так там же дикие деньги платить надо.

— Ну вот я и затеял очередную операцию. В Москве со мной расплатиться должны были. Там бы и на учебу, и на жилье, и вообще на первое время хватило бы.

— Ну и?..

— Я, к папочке когда шел, думал, через день миллионером буду, а оказалось... — Игорь махнул рукой. — Уехать вот не на что. Хотя это ты уже знаешь...

— Подожди... Так тебе что? Просто не отдали деньги?

— Ну почему просто. По морде еще съездили, «чтоб не выступал»!

— И что же теперь делать?

— Чай пить. Я там кое-что предпринял, с людьми кое-какими поговорил, но маловероятно, что из этого что-то выйдет. Ладно! Хватит об этом!

— Подожди, но если все так, тебе тем более надо пойти к Шведову! Знаешь, какие у него связи! Он же может тебе помочь!

— Вот именно! Он — мне помочь! Нет! Я мог еще год назад приехать в Москву. Но я не бедный провинциальный родственник богатого московского модельера. Я равноправный член семьи, самостоятельный и с собственным делом.

Не буду я в Москве «сыном Шведова». Это он еще походит моим отцом!

Юля молча обняла Игоря, и они замерли в долгом поцелуе.

— Ну что ты молчишь?

Сергей не отвечал. Глядел куда-то в сторону.

— Ну скажи что-нибудь! Ну?! — взмолилась Семендяева.

— Не надо нам было сегодня встречаться.

— Именно сегодня?

— Вообще не надо.

— Почему?

Сергей как-то неопределенно пожал плечами.

— Это ты мне мстишь? — вспыхнула Семендяева. — За то, что я тебе так тогда сказала?.. А я не могла иначе. Ко мне пришла Ползунова и говорит... Или дом моделей, или ты.

— Ползунова? А что ей-то до меня?

— Ну как же! Она о твоей семье очень пеклась! Если бы Маша к тебе вернулась, Шведов бы освободился. А у Ползуновой ведь только одно на уме. Женить его на себе.

Сергея, похоже, эта информация не очень-то взволновала. Он просто принял к сведению, и все.

— Она сказала, что теперь, когда директором становится она, то или я буду слушать ее, или пойду на все четыре стороны. А куда я без дома моделей?!

— Теперь все, конечно, изменилось, — Сергей газеты читал, о падении Ползунова-старшего знал.

— Ничего не изменилось. Просто я поняла, что без дома моделей плохо... А без тебя просто невыносимо.

-Да?.. -Да.

— Ты что? Ты на работу все еще не ходишь?

— Завтра первый день.

— И газет не читаешь?..

— А что случилось? — Семендяева испугалась.

— Да ничего. Просто Ползунов-старший снят со всех своих постов. Так что, думаю, директорство мадам временно отменяется.

Семендяева засмеялась. Но смех постепенно перерос в истерику.

— Ты чего?

Семендяева не отвечала.

— Что с тобой?!.. Лена!!!

— Героиня! — рыдала Семендяева. — Подвиг совершила! Бросила работу ради любимого! Идиотка!

— Ну перестань, перестань... Ну ты же не знала...

— Я правда не знала! Сереженька! Я правда... Я не вру...

— Я верю, верю.

— Я честно...

— Ну я же говорю. Я верю.

— Правда?..

Семендяева хотела Сергея поцеловать, но он уклонился.

— Ты меня больше не любишь?

Сергей не ответил. Встал. Подошел к окну.

— Не надо было нам сегодня встречаться. Не надо.