Выглядела она неважно: неестественная бледность, синяки под глазами. Как любила говаривать мама Сергея, Анна Степановна, «краше в гроб кладут».

— Ты уже встаешь? — спросил с порога Сергей. Семендяева безразлично кивнула, сняв цепочку, впустила Сергея в квартиру.

Сама, пройдя в комнату, поспешила лечь.

— Тебе плохо? — быстро раздевшись, Сергей прошел в комнату вслед за Леной.

Лена не ответила.

— Может быть, вызвать врача?

— Это не лечится, — Лена вздохнула.

— Что «это»?

— Как у тебя дела? — вопросом на вопрос ответила Лена.

— Я тебе кое-что привез. Там, в коридоре, пакет.

— Спасибо. Зависла пауза.

— Что-то произошло? — нарушил наконец тишину Сергей.

— Нет-нет... То есть... — Уткнувшись в подушку, Лена вдруг неожиданно зарыдала.

— Лена... Леночка! Что такое? Леночка!

Сергей опустился на кровать рядом, провел рукой по Лениным волосам.

Оторвавшись от подушки, она прижалась к нему.

— Ну не надо. Ну что ты...

— Я не представляю, как я буду без тебя жить... — рыдала у Сергея на плече Семендяева.

— А почему ты должна быть без меня? Вот я. Я же здесь... Но Лена только пуще зарыдала.

— Все будет хорошо... Будет, будет. Я пришел сегодня... Я приду завтра. И послезавтра. А хочешь, мы пойдем на телевидение?

— А почему на телевидение? — раздалось сквозь рыдания.

— Сейчас все туда ходят. Это теперь вместо театра. На съемки какой-нибудь игры. Или ток-шоу, — пояснил Сергей.

— Какого шоу?

— Ну, на котором вопросы зрителям задают. К нам в контору как раз сегодня клиент один приходил. Всех желающих пропусками одаривал. Ты какой вопрос хочешь, чтобы тебе задали? Про любовь или про политику?

— Никакого.

— А если подумать?

— «Почему я такая несчастная?»

— Минуточку! — Сергей быстро выскочил в коридор и вернулся с бананом, который извлек из одного из принесенных Лене пакетов. Но есть банан Сергей не стал и даже Лене не предложил, а решил «сделать» из него микрофон. — А теперь, дамы и господа, — изображая телевизионного ведущего, заговорил в микрофон-банан Сергей, — я хочу задать вопрос самой красивой девушке в этом зале: «Девушка! Почему вы такая несчастная?» — быстро очистив верхушку банана, Сергей откусил от него маленький кусочек. Протянул Лене.

— Потому что дура! — честно ответила в «микрофон» Семендяева.

— Откуси, — велел Сергей. Семендяева послушно проглотила кусочек.

Выхватив у Лены микрофон, Сергей громко заговорил с интонацией восторженного идиота:

— Итак, друзья, девушка ответила, что дура! Как вы, вероятно, уже догадались, сегодня речь у нас пойдет о человеческой глупости. В качестве экспертов хочу вам представить обаятельную дуру! Улыбайся! — прошипел он Семендяевой, — снимают же! И... меня, старого дурака! Которого вы, впрочем, уже знаете! — Сергей перевел взгляд на Лену.

Она счастливо улыбнулась.

— Ты не хочешь на ток-шоу? — спросил Сергей уже нормальным голосом.

Семендяева отрицательно помотала головой. Сергей помрачнел.

— А что ты хочешь? — не дождавшись ответа, Сергей заговорил сам. — Лена. Сегодня я... Я совершенно не исключаю, что все кончится тем, что я сам сделаю тебе предложение... Только не надо на меня давить! Хорошо?! Все должно быть естественно! Дай мне осознать, что я не могу без тебя. Чтобы я понял, что, просыпаясь, я хочу видеть именно тебя. Что именно с тобой я хочу ругаться по поводу того, кому из нас мыть посуду или идти за хлебом. В конце концов, я должен понять, как нам вообще жить втроем?! — Сергей помолчал. — У меня взрослая дочь! Ты это понимаешь?! Дай мне созреть! — Сергей снова помолчал. — Договорились?!..

— Сережа, — проговорила Лена тихо. — Нам больше не надо видеться.

— Господи! Но почему! Почему сразу нужно принимать мои слова в штыки! — понял Ленины слова по-своему Сергей.

— Дело не в твоих словах.

— А в чем?

— Я не могу тебе сейчас объяснить. Но дело не в тебе.

— Что значит — не во мне. А в ком?!

Семендяева молчала, нервно мучая пальцами край подушки.

— Может быть, ты все-таки объяснишься?! Но Лена по-прежнему молчала.

— Мне надоел этот дурдом! — взорвался вдруг Сергей. — Ты понимаешь?! Надоел! То ты из-за меня травишься! То видеться со мной не желаешь! Все! Хватит!

Лена зарыдала.

— Ну прости меня. Прости, — заговорил Сергей по-прежнему раздраженно, — я не хотел.

— Я люблю тебя. Я очень тебя люблю... — продолжала плакать Лена.

— Тогда в чем дело? В ответ — рыдания.

— Ну перестань. Ну не надо... Не надо... Ты можешь объяснить мне, что случилось?

Семендяева только утерла слезы. Но по-прежнему хранила молчание.

— Ты будешь говорить? — не совладав с собой, Сергей слегка встряхнул Лену за плечи.

Но Лена молчала.

Сергей в бешенстве вскочил.

— Сереженька, — бросилась к нему с кровати Лена, — я не могу. Поверь мне! Нам нельзя сейчас встречаться!

Сергей сверху вниз посмотрел на стоящую перед ним на коленях Семендяеву.

— Прикажешь покинуть помещение?

— Сережа! Не надо так!

—А как?!

— Я тебе все объясню. Потом. Скоро.

— Ты все сказала?! — Сергей был неумолим.

— Я очень хочу быть с тобой. Я очень хочу... Но сейчас...

— Это невозможно... — Лена уткнулась головой в его колено.

Сергей молча достал из кармана связку ключей. Открепил от нее колечко с двумя ключами от Лениной квартиры.

— Почему-то именно сегодня я прикрепил их к своей связке...

Бросив ключи на кровать, Сергей вышел из комнаты. Семендяева снова разразилась рыданиями... В прихожей громко хлопнула дверь...

— Нет, еще болеет. Да, конечно, передам, как только появится, — говорила в телефонную трубку Регина. Речь конечно же шла о Шведове, который с невозмутимым видом стоял рядом с Региной в приемной.

— Да-да. Всего доброго, — Регина закончила разговор.

— Кому это ты источаешь мед и елей? — осведомился модельер.

— Должна же я скрасить отказ в разговоре с вами, болеющим дома и не подходящим к телефону! — выразилась Регина довольно витиевато.

— Этот галстук может подходить или не подходить. Лучше сказать «не отвечающим на телефонные звонки», — Игорь Андреевич всегда боролся за чистоту родного языка.

— Будет исполнено, шеф. Шведов взглянул на часы.

— Мне пора уходить. А то опоздаю... Мне еще цветы покупать...

— Игорь Андреевич, я все-таки не понимаю. Зачем такая срочность? С отъездом Марии Петровны.

— Ну как ты не понимаешь! Она все еще дуется на меня. До конца не простила. Да и как такое простить! Из-за меня ребенок погиб!

— Не родился, — уточнила Регина.

— Какая разница! И если я приведу ее в ту же квартиру, где она сразу все вспомнит... Лучше увезу в горы, на воздух... Доктор сказала, ей сейчас надо за легкими присмотреть, залежалась очень... А там, в горах, за месяц — полтора она окрепнет, привыкнет ко мне. У нас же даже свадебного путешествия не было. А это знаешь как важно! В смысле привыкания друг к другу.

Шведов был рад поделиться своими размышлениями с Региной хотя бы потому, что сам не был уверен в правильности выбора до конца.

— Знаю, — кивнула Регина.

— Через недельку уладится все с Ползуновой, с домом... Это вообще отдельная тема. Черт! — Шведов снова взглянул на часы. — Так я точно ничего не успею. Ладно. Посылай Артюшу за цветами. Мой обычный вариант, ничего лишнего. А я тебе сейчас составлю точную инструкцию по борьбе с этой лисой, дочкой старика Ползунова.

Пока Шведов ходил в свой кабинет за блокнотом, Регина успела соединиться с Артюшей и передать ему указания вышестоящего начальства.

— Через полчаса цветы будут здесь, — доложила она Шведову.

— Отлично. Значит, так. Твоя утренняя операция прошла блестяще. Ты уверена, что это она читала письмо в ящике? А не этот ее поэт?

— Точно, Игорь Андреевич. Мне даже пришлось чашкой погреметь, так она увлеклась.

— Отлично, — Шведов даже потер руки от удовольствия. — Продолжай меня продавать понемножку. Вводи мальчика в курс дела. Как знать, вдруг пригодится. Если толковый окажется. Только не пережимай. Дай ей поверить, вспомни какие-нибудь старые обиды. Главное тянуть время. Мне сегодня Кирилл определенно сказал. Это вопрос двух-трех дней, А там, без ее папаши, мы еще посмотрим, чей это дом.