«Сколько нужных слов я не сказал…» Сколько нужных слов я не сказал, сколько их, ненужных, обронил. Сколько я стихов не написал. Сколько их до срока схоронил. Посреди некошеной травы, в чаще лебеды и лопухов, шапку сняв с повинной головы, прохожу по кладбищу стихов. Ни крестов, ни траурных знамен в этом месте темном и глухом. Звездочки стоят вместо имен по три, по три, по три над стихом. Голова повинная, молчу. Вглядываюсь вдаль из-под руки. Ставлю запоздалую свечу возле недописанной строки. Тихий свет над черною травой. Полночь неподвижна и тиха. Кланяюсь повинной головой праху Неизвестного стиха. Время зимних метелей
Фрагменты сценария Посредине фильма снег идет. Человек по улице идет… Снег валит на город густо-густо, снег гребут лопатой с тротуара, грузят на машины — и в машинах за город торжественно везут. Снег лежит на шапках у прохожих, на плечах прохожих и на спинах, и они его неутомимо на себе по городу несут. Где-то в этом городе огромном человек звонит из автомата. Женщина звонит из автомата где-то на другом конце земли, где-то на другом конце Вселенной, на какой-то улице соседней — долгие протяжные гудки в телефонных мечутся кабинах, в призрачно мерцающих глубинах долгие протяжные гудки, как сигналы спутников случайных, тщетно окликающих друг друга. Все быстрей, быстрей вращенье круга, диски, телефонные круги, все быстрее — диски, диски, диски, бешено вертящиеся диски, диски, телефонные круги, диски – сумасшедшие колеса паровоза и электровоза, электрички и автомобиля, диски, телефонные круги, диски-бубны, диски-барабаны, цирки, карусели, балаганы, диски, телефонные круги радиолы и магнитофона, в городском саду аттракциона — чертово вращенье колеса. Человек звонит из автомата, женщина звонит из автомата, вот его глаза, ее глаза — два бездонных, два бессонных круга, где сейчас неистовствует вьюга, и сквозь них, сквозь вьюгу, сквозь пургу — два огромных телефонных диска, два огромных круглых обелиска на равнине белой, на снегу. Новый год у Дуная Камень старинный, башни, мосты, ограды. Гостеприимны древние эти грады. Благословенны тихие эти веси. Колокола воскресные в поднебесье. Под куполами, золотом, синевою я с непокрытой шествую головою. Колокол, солнце, елка стоит, сверкая. День новогодний – боже, теплынь какая! День новогодний, теплый, весенний, синий. А в эту пору снег идет над Россией. Ветер гудит по нашим великим рекам. Снег над Россией. Что там, за этим снегом? Что там за снегом – что он, кого он прячет? Кто там за ним вздыхает, смеется, плачет? Кто там сейчас в лесу над костром колдует, дует в огонь, в озябшие руки дует? Господи, дай им солнца, тепла, капели! Дай, чтоб скорее птицы в лесу запели! Синью наполни очи лесных проталин!.. К старости, что ли – стал я сентиментален. Даже не думал, что напишу такое… Хрустнула ветка где-то в лесном покое. Скрипнули сани и затерялись в поле. И никуда не деться от этой боли. Ветер гудит по северным нашим рекам. Снег над Россией. Что там, за этим снегом? Воспоминанье о Нибелунгах Это было почти перед самой войной, мы смотрели немецкий фильм, Песню о Нибелунгах, фильм, конечно, немой, и веселый тапер из студентов наяривал лихо на пианино что-то смешное, и мы хохотали, когда белокурый красавец Зигфрид умывался кровью дракона под мелодию популярной в ту пору спортивной песни. Мы изучали тогда немецкое средневековье, миннезанг, майстерзанг, мы любили щегольнуть каким-нибудь звучным именем, каким-нибудь Вальтером фон дер Фогельвейде. Оставалось несколько месяцев до начала этой войны, с которой мы возвращались долгие годы, с которой не все мы вернулись, мы, от души хохотавшие над этой отличной шуткой — Зигфрид умывается кровью дракона, умывается кровью, ха-ха, умывается кровью! Дети
Дети, как жители иностранные или пришельцы с других планет, являются в мир, где предметы странные, вещи, которым названья нет. Еще им в диковину наши нравы. И надо выучить все слова. А эти звери! А эти травы! Ну, просто кружится голова! И вот они ходят, пометки делая и выговаривая с трудом: – Это что у вас? – Это дерево. – А это? – Птица. – А это? – Дом. Но чем продолжительнее их странствие они ведь сюда не на пару дней — они становятся все пристрастнее, и нам становится все трудней. Они ощупывают переборочки, они заглянуть стараются за. А мы их гиды, их переводчики, и не надо пыль им пускать в глаза! Пускай они знают, что неподдельно, а что только кажется золотым. – Это что у вас? – Это дерево. – А это? – Небо. – А это? – Дым. |
