'Почему помогаете?' — спросил у нее Сергей.
'Больше чести, — как всегда странно ответила черная мать. — Когда на тропе леггоны…'
Гвардейцы у окон переглянулись. Двое наблюдали за дорогой и полем снаружи…
'Ты ей веришь?' — спросил у Огга Сергей.
'Не знаю', - честно ответил брат. После падения сестры он не проронил ни слова…
Люди по природе недоверчивы. Ургаянка не солгала — через час появились всадники… Гвардейцы не стали ждать, когда сомкнется кольцо — оседлали хозяйских лошадей и попробовали оторваться. Небеса раскачивали медные колокола — тяжелый набатный звон закладывал уши…
'Все очень просто, — говорил очень разумный разум. — Не лезь туда, где не по силам… Тебе не раз говорили — но ты слишком упрям…' Небо гудело и качало колокола — на его глазах снова гибли люди… Которые не должны умирать… Воздух дрожал от выстрелов — в ответ свистели арбалетные стрелы… Упал один из друзей, потом еще…
Путь перегородила быстрая река — и у моста их ждали…
Сразу с обоих сторон… Ржали лошади, и дико кричал во все горло Ежж… Захрапел, и повалился на бок конь Сергея — арбалетный болт пронзил шею… Вылетел из седла в траву, с трудом поднялся… Внезапно подхватили сильные руки и перебросили через седло — не до гордости… 'Давай, родимая… — прошептал над головой Огга, что есть сил пришпоривая коня. — Прорвемся…' 'Проход для принцессы!! — не своим голосом закричал сержант. — Быстро!!!' Гвардейцы больше не защищались — направили весь огонь на мост, — как можно больше…
Они бы прорвались. Если бы не единожды раненная лошадь…
Застонал над головой смертельно раненный Огга, громко захрапел умирающий конь… Закрыл глаза в преддверии конца Сергей… Бедное животное споткнулось последний раз и повалилось на деревянный настил — силой инерции отправив девушку в воду…
Красный туман и боль — дикая боль…
'Лея, — метался в бреду разум. — Почему? Я всегда неправа, правда?'
Но подруга не показывалась, и не отвечала…
'Огга… Ты сможешь меня простить?'
Брат тоже не отвечал. Неожиданно появляется лицо древнего старика — ветер шевелит длинную бороду:
'Ты сама знаешь ответ, — незнакомые глаза, черная как ночь кожа, белая борода. — На все можно найти ответ внутри себя…'
'Кто ты? Демон?'
'И этот ответ ты знаешь…'
'Я ничего не знаю…'
'Так и есть. Пока не изменишь свое убеждение, и не заглянешь внутрь…'
'Куда внутрь?'
'Это долгая дорога домой…'
Черное лицо растворилось в красной мути, и с разных сторон подступают пурпурные облака… Долгая дорога в боль и стон… Потом донесся полузнакомый голос…
'…Сражался до конца — на пороге росла груда убитых воинов… Пока на теле не осталось ни одного живого места, и не подкосились от многих стрел ноги… И даже на коленях — еще продолжал стрелять и колоть… В доме за спиной — на постели умирала его вторая душа…'
Чекка? Лея?
Пурпурные облака налились кровью, в голову ударила вспышка боли — он закричал…
— Тише-тише… Успокойся…
Он стонет и выгибается — его крепко удерживают на месте… Черная женщина, старик, девушка… Он снова выгибается — свет из окошка режет глаза…
— Все, хватит…
Вдруг осознает — это уже не бред… Его действительно держат за руки и плечи. Осознание высветило реальность — постель в недавнем домике ургов, — знакомая комната и знакомая семья бывших заложников…
Он затих — руки сразу разжались и отпустили. Постарался успокоиться, тяжело дыша…
— Что с людьми? — голос был хриплым, но ровным.
— Забрали, — ответила женщина. — И мертвых, и почти мертвых…
— Кто-то жив?
— Жив? — нет… Я сказала — почти мертвы.
Сергей откинул голову и закрыл глаза. Ад продолжался. Звон набатных колоколов преисподней…
— Куда?
— Далеко. Город Айхот. Стан Ойво…
Он лежал, тяжело дыша — поднималась и опускалась грудь…
— Зачем? Зачем им мертвые?
Черная мать присела на край постели, вздохнула… Проглянула уставшая женщина — просто обычная мать, и совсем не ведьма…
— Через три дня — 'бой-кром'… Конец эры… Их трупы сожгут на костре воинов, — посмотрела в отчаянные глаза Сергея, снова вздохнула: — эх, люди… Вы совсем забыли исток — зачем живете в мире? Через три дня — ровно тысяча лет после последнего 'крома'…
Притупленный разум не хотел вникать. Но некоторые уголки сознания помнили — тысяча лет… Он не раз слышал — тысяча лет с последней войны… Император Аралорд…
— Зачем ты здесь, царица ночи? Что тебе понадобилась в земле Зерой?
Сергей поднял глаза — кто они, урги? Почему? Зачем вытащили его из воды? — всю семью целую ночь держали под прицелом… И если знают — кто он, — почему не прибьют сразу?
— Я шла в Ледовое море.
— 'Голос неба?' — она даже удивилась… — Зачем тебе 'Голос'? Это далекий путь…
Старик и девушка молчали на лавке у окна, парня и девочки видно не было. К чему теперь все? Весь поход выглядел смертельно глупым и безнадежным…
— Смотри вверх, царица, — вдруг сказала женщина. — На небо.
Сергей молчал — уставший от боли разум не хотел ничего воспринимать…
— Оно смертельно, — закончила ургаянка. — Ваххи не переживут еще одну тысячу лет…
Небо как всегда — затянуто низкими тяжелыми тучами…
Он медленно брел по равнине. В тяжелой меховой одежде, меховых сапогах и меховой шапке, закрывающей лицо — только узкие прорези для глаз. На макушке и груди — боевые металлические пластины ургов… Ему дали одежду, дали коня и еды…
Почему? Он не знал — и не хотел знать…
Но кое-что все-таки знал, только одно — не было выбора… Он должен добраться до Ледового моря, до странного 'Голоса неба'… За спиной умерли друзья. И трое — окончательно покинут мир к исходу дня… Лея, Огга, Чекка… На костре воинов — урги чтили смелость и отвагу…
Зачем думать? — голова не принимает мысли… Все уже давно мертвы… Ничто не может помочь смертельно искалеченным, на последнем выдохе смерти… Ничто. Если придет — ему страшно обрадуются, — царица ночи… Убьют с особой тщательностью и на таком же последнем выдохе положат рядом… У него только одна надежда — успеть к исходу третьего дня к 'Голосу неба'…
Зачем? К чему? Он не знал. И не хотел знать. Ибо узнав — окончательно потеряет веру в любой смысл…
К ночи выпустят последний дух друзья. К исходу третьего дня — Ледовое море… Весь поход теряет суть — все надежды и цели… Ничто на свете не имеет смысла…
Высоко над головой больно закричал белый орел. Сергей повалился в снег и зарыдал — горько и протяжно, как само тяжелое небо над головой…
39
Ойво знал, что нет смысла.
Больше ни в чем нет смысла.
Этим и отличался от брата — неверием. Брат верил — и верой вдохновлял сотни тысяч. С верой и сложил голову за горами — вместе с сотней тысяч… Правда, они узнали — на западе взошла черная звезда…
Гамид предупреждал, что отступление от пути заставит появиться предвестнику конца. Значит — они отступили от пути.
Генералы за длинным столом не понимали. Он — понимал. Больше нет смысла ни в чем. Больше нет будущего не только этого мира — жизни вообще…
Он собрал больше воинов, чем его брат. Зачем? — вопрошали генералы. На западе — черная звезда, — больше не будет побед. Его брат слишком поздно все понял. Люди больше не уважают исток — не боятся и ваххов… Звезда показала, как побеждать. И больше ничто не остановит мордохов…
Ойво много знал. Знал, что голос неба глух — и новая тысяча лет — эра конца… Ваххи не проживут новую тысячу лет.
— Десятеро белых, — Ухкай, его правая рука. — Что им было надо?
— Это первые, — подал голос с той стороны стола Иуш, один из генералов. Странно — он обычно молчит. — За ними придут другие. Мордохи разведывают пути…
— Тихо! — поднял руку Ойво.
Все замолчали…
Он вскочил и резко шагнул к двери — всегда быстр и непредсказуем. С грохотом распахнулись створки — на крыльце остановился и сощурился…
Море людей — волнуются черные волны лиц… Его народ, его воины… Он ненавидел роскошь, и его большой дом больше напоминал каземат, чем дворец шаха…
