«Ты не понимаешь, жена! Это не игра в солдатики! — кричал он. — Мятежников очень сложно победить силой, но легко сделать это хитростью. Если мне не удастся убить их сейчас, война может продлиться еще долгие годы. Народ будет страдать, будут гибнуть невинные люди, а враги Империи в это время постараются отхватить кусок от наших земель — как это сделали твои друзья сейнийцы, одним махом вернув себе все то, что я завоевал во время Южной войны!»

Лэйсе было страшно, но она стояла на своем. Она не будет начинать свое правление с обмана. Её предки, альдийские короли, никогда так не поступали!

Несколько дней Корилад не разговаривал с супругой, а потом пришел к ней в спальню с толстым томом «Хроник деяний королей и правителей Альдэ от Ульды Великого до Алиены Провидицы». Бросив фолиант на маленький столик у кровати — так, что из бесценной книги вылетело облачко пыли, принц язвительно посоветовал жене изучить деяния первого альдийского короля. В особенности то место, где король Ульда пригласил вождей соседних племен попариться с ним в бане, а собрав их всех вместе, повелел запереть двери и поджечь здание.

Вспоминая этот унизительный разговор, Лэйса покраснела в темноте. Возможно, Корилад и был прав, но она не собиралась выступать обманщицей, о чем и заявила тогда супругу. Корилад ничего ей не ответил, но в его взгляде сквозило презрение. Пожав плечами, принц вышел из комнаты.

С тех пор он потерял уважение к жене. Она стала для него всего лишь символом законности его власти. Он берег ее, как берегут драгоценный камень — не ради его самого, а ради цены, которую он стоит. Однако тиран больше не считал нужным скрывать свою натуру — эгоистичную, властную и жестокую — и его новоиспеченная супруга могла только дивиться своей былой слепоте. Мнение жены отныне не значило для Корилада ничего. Он упрямо проводил свою политику — силой или хитростью отвоевывая у мятежников город за городом. Порой он совершал ошибки — на которые Лэйса пыталась ему указать — но лишь раздражался от ее вмешательства.

Однажды Лэйса осмелилась публично ему возражать — за что и поплатилась. Вспомнив об этом страшном дне, молодая женщина осторожно дотронулась до левой скулы. Огромный синяк давно сошел, но память о чудовищном унижении была все еще жива. С каждым днем отношение к ней Корилада становилось все хуже. Он бил строптивую жену, запирал её и морил голодом. Однако Лэйса по-прежнему отказывалась принимать участие в его коварных планах. Долгое время она скрывала свое горе от двоюродного брата и его сестры, но однажды терпению принцессы настал конец.

Дирем, двоюродный брат Лэйсы, был деловым человеком. Он приехал в Тэру с целью изучить возможности для сотрудничества между странами, и большую часть времени проводил не в Ву-Тэрском дворце, а в различных поездках и встречах с учеными, промышленниками и торговцами.

И вот однажды, когда Дирем вернулся из очередного путешествия по стране, Лэйса не сдержалась и рассказала брату о всех унижениях и несправедливостях, которые ей приходится терпеть от мужа, когда она пытается идти наперекор его воле; о том, что она не хочет больше помогать тирану, считая его недостойным трона Империи; и что в последнее время она стала испытывать перед супругом настоящий страх. Насмотревшись на его жестокости в отношении окружающих — и не только врагов — она начинала уже тревожиться и за свою жизнь.

Посовещавшись с Юнис и двумя преданными слугами, Дирем решил принять радикальные меры: увезти жену Корилада — кстати, уже захватившего в свои руки власть почти во всей стране, исключая небольшие области на востоке и юго-западе, — обратно в Сейнэ, и там уже, в относительной безопасности, решать, что делать дальше: пытаться ли продолжать борьбу за трон, или вернуться к тихой и размеренной жизни на прежней родине. Сама Лэйса была за второй вариант, Дирем и Юнис настаивали на первом, — считая, что грешно бросать начатое дело на полпути, и что Лэйса, найдя себе поддержку в Сейнэ, должна вернуться в Тэру, прогнать с трона узурпатора-Корилада и стать, наконец, законной правительницей Империи…

Для того, чтобы обмануть Корилада и направить его по ложному следу, было разыграно якобы похищение принцессы: в ее комнатах был устроен легкий погром, а на видном месте в центре будуара был брошен носовой платок с гербом графа рэ-Винкорда — наиболее серьезного из противников новоиспеченного принца. Предполагалось, что, пока этот последний будет вести переговоры с графом, требуя от него возврата законной жены, беглецы как раз успеют достичь границы. А если бы между Кориладом и рэ-Винкордом в результате этого конфликта разгорелась война, ослабляющая их обоих, диверсионный план можно было бы считать вообще великолепным… Но, к сожалению, задумка удалась лишь частично. Все шло довольно гладко — вплоть до того момента, когда, уже на подходах к цели, на их отряд напали солдаты в имперской форме (а вернее сказать, в форме людей Корилада). Поняв, что уставшие лошади не смогут спасти их от погони, Дирем велел сестре скрыться в лесу, — сказав, что они с Юнис в случае необходимости сдадутся в плен и им не будет причинен вред… а вот ей, Лэйсе, попадаться солдатам Корилада ни в коем случае нельзя, иначе планы пойдут насмарку, и всем им придется несладко. Лэйса должна была в любом случае бежать за границу — и там уже искать подмогу…

Но сейчас молодая женщина ужасно стыдилась того, что послушалась Дирема и бросила самых близких людей практически на произвол судьбы. Возможно, если бы она сдалась в плен вместе с ними, Корилад пощадил бы их… а так, разозленный её пропажей, он может начать делать с беззащитными пленниками все, что угодно… например, пытать, чтобы они выдали ему ее местонахождение.

Законная наследница престола Империи устало вздохнула, — понимая, что в данный момент все равно ничего не сможет изменить, — а потом, поплотнее закутавшись в плащ, свернулась клубочком на каменном ложе и вскоре заснула. Усталость, наконец, взяла свое.

Она проснулась от холода. Было все так же непроглядно темно, как и с вечера, и не было ровным счетом никакой разницы между тем, держать ли глаза открытыми или снова закрыть их. Молодая женщина заворочалась на своей жесткой постели, пытаясь спрятаться от холода, но без особого успеха. Вскоре проснулся и Мартьен — то ли от её возни, то ли тоже от холода. Прокашлявшись — как и всех, кто долгое время жил под землей, поутру его мучил кашель, — молодой человек поднялся, высек кресалом искру и запалил свой светильник. Вспыхнувший огонёк озарил уже знакомую обстановку. В его свете лицо Мартьена казалось совсем юным и словно бы по-детски наивным — в какой-то момент Лэйса непроизвольно залюбовалась им… но тут же себя одернула: этот человек был безродным бродягой, авантюристом, пособником бандитов и в высшей степени сомнительной личностью — ведь иначе он не стал бы годами скрываться в подземельях! А в том, что он здесь обитает очень давно, не могло быть никаких сомнений…

Тем временем «безродный бродяга и авантюрист» зажег несколько свечных огарков и теперь пристраивал над ними котелок с водой, набрав её из стоявшего в глубине грота большого чана, заботливо подставленного под сочащиеся с потолка пещеры капли. Когда шаткая, на взгляд Лэйсы, конструкция приобрела какое-то подобие устойчивости, в воду были засыпаны крупа и несколько кусочков сушеного мяса.

Завязав мешочки с продуктами, молодой человек откинулся на свое аскетичное ложе, время от времени поглядывая на готовящуюся еду. Предстояло довольно долгое ожидание того момента, когда похлебка станет пригодной к употреблению.

— Надо обязательно приготовить горячее, — как знаток, пояснил он Лэйсе, сидевшей рядом, подобрав колени к подбородку и закутавшись в одеяло. — Если питаться в пещере только всухомятку, то долго здесь не протянешь. Так что подождём похлёбки — спешить нам все равно некуда… Ведь так? — он вопросительно посмотрел на свою загадочную спутницу.

Но та не возражала против недолгой задержки, — хотя спешить и было куда. Но лишний час погоды не делал, да и поесть горячего было бы действительно неплохо.