Упоминание пищи заставило всех загрустить. Время под землёй шло незаметно, определить, который час сейчас, не представлялось никакой возможности, но все чувствовали, что последняя трапеза была уже давно. Да и трапеза-то была такая, что не заслуживала особого упоминания.

— Интересно, какое время суток сейчас наверху? — задумчиво пробормотала Лэйса. — День, вечер… или ночь?

— Вечер. Поздний. — неожиданно уверенно отозвалась из темноты Джесс. — Я такие вещи всегда чувствую…

— Вечер. А какого дня? — продолжала размышлять молодая женщина, решив принять на веру слова своей спутницы — всё равно проверить их было никак нельзя.

— А вот это уже сложнее, — отозвалась та. — Я дни не считаю. Проснулась — и хорошо… — она невесело усмехнулась.

Все опять замолчали.

Тишина была оглушающей, повсеместной, плотной, как камень. Через некоторое время от полного отсутствия звуков начинало чуть слышно звенеть в ушах, — а потом появлялись слуховые галлюцинации: слышались какие-то далёкие голоса, обрывки давно отзвучавших разговоров, стук кайла по камню и разные другие звуки…

Лэйса, поудобнее улегшись на расстеленном плаще, закрыла глаза и стала слушать тишину. Пустое, бессмысленное занятие — но что еще делать?

Наверное, она незаметно для себя задремала, потому что очнулась только от настороженного голоса Джесс, прошептавшей:

— Кто-то идёт!

Действительно, откуда-то издалека доносились еле слышные звуки шагов и голоса.

— Идут сюда. Интересно, наши или… — горнячка не закончила свою фразу.

Шаги приблизились, потом пропали, потом вновь раздались — теперь уже совсем близко и отчетливо. Два или три человека…

— …а может быть, они здесь, — донесся до затихших в гроте беглецов обрывок фразы на альдэнн.

Свои!!!

На входе в грот промелькнул свет, — проникая через щель в кладке. Еще мгновение — и на пороге показались трое: осторожно ступающий, оглядывающийся по сторонам Ястреб; встрёпанная Живёха — со ссадиной на щеке, с обрезанной, как и полагается замужней женщине, косой, и воинственным блеском в глазах; и… Мартьен!!!

Вскочив со своего места, словно подброшенная пружиной, Лэйса кинулась на шею молодому человеку — не думая в этот момент ни о какой роли, а просто испытывая совершенно искреннюю радость от встречи с ним. Он крепко прижал девушку к себе — радуясь тому, что нашел спутницу живой и невредимой.

Она уткнулась ему в плечо, стараясь сдержать слёзы облегчения. Какое это было счастье — ощущать себя в крепких, надежных, уверенных руках сильного и честного мужчины, зная, что он сможет теперь защитить ее от всех опасностей…

Наконец Мартьен отстранил от себя молодую женщину. Мимоходом, не удержавшись, он легко поцеловал ее в висок — и неожиданно почувствовал, что если бы сейчас не нашёл ее, то это причинило бы ему очень сильное горе.

— Я слышала разговор сейнийцев, — заговорила Лэйса, обращаясь ко вновь обретенному спутнику. — Один из них сказал, что раскроил кладкой голову высокому, светловолосому человеку, который вылетел на него из темноты… Я боялась, что это был ты…

— А это и был я, — с напускной небрежностью отозвался Мартьен.

На самом деле голова у него все еще болела, и время от времени накатывали волны противной слабости, — сотрясение мозга давало о себе знать.

— Вот только голова моя оказалась крепче, чем он думал. Наверное, там действительно одна только кость, — светловолосый усмехнулся и озорно подмигнул испуганно глядящей на него молодой женщине.

…Когда он очнулся сегодня утром в полной темноте, слыша попискивание крыс, оживленно делящих что-то (или кого-то) по соседству от него, то вообще довольно долго раздумывал, на этом ли он еще свете, или уже на том. Но потом, придя к выводу, что там крыс быть ну никак не может, понял, что все-таки на этом. Пришлось сделать над собой усилие и подняться.

Ощупав себя, дабы удостовериться, что крысы не отгрызли чего-нибудь важного, молодой человек нашарил за пазухой огрызок свечи, запалил его и оглядел невеселую картину вокруг себя: три трупа, одним из которых стал знакомый ему человек… Увиденная неподалеку вдребезги разбитая и явно не подлежащая починке лампа дяди Гьефа чуть окончательно не ввергла Мартьена в пучину депрессии. Но горевать о том, что произошло, было некогда, и молодой человек отправился на поиски своих товарищей — и вскорости повстречал Ястреба и Живёху. Вместе они отправились на дальнейшие поиски. По настоянию Мартьена, решили заглянуть в Тупики Смерти — он помнил, что Джесс всегда считала эти места лучшими с точки зрения потаённости. Чутье не подвело его — девушку и ее спутников они нашли практически сразу…

После того, как бурные выражения радости слегка поутихли, все расселись на камнях, дабы обсудить планы на ближайшее будущее. Вновь пришедшие поведали новости, услышанные ими по дороге сюда, — что сейнийскую банду, вроде бы, разогнали, а значит, можно спокойно возвращаться назад.

— Но мы потеряли нескольких очень хороших людей, — скорбно сказала Живёха. — Всего около восьми человек…

И перечислила:

— Старый Пелей, которого убили в самом начале, дядя Гьеф, — её голос дрогнул, — а еще Вингин, Мышонок, Трай… и еще трое, которых я не знала…

— Гьеф? — не веря своим ушам, переспросила Джесси. — Дедушка Гьеф… Гьеф…

Неожиданно она расплакалась — громко, навзрыд, отчаянно размазывая кулаком по лицу слёзы и грязь. Её примеру тут же последовала Айлин, да и мальчик тоже как-то подозрительно захлюпал носом.

— Как они… как они могли убить старого Гьефа? За что? — спросила сквозь слёзы Джесс.

Лэйса поспешила обнять девушку, ставшую ей за эти сутки такой близкой, и, успокаивая, принялась тихонько поглаживать её по голове:

— Наверное, он просто попался им под горячую руку, — пробормотала она.

Жестокое убийство беспомощного старика действительно было не поддающимся никакому разумному объяснению поступком.

Мартьен тоже присел рядом с «племянницей». Он не стал рассказывать, в каком состоянии нашли они сегодня несчастного Гьефа, когда шли сюда. Он был еще жив — по какой-то садистской причине злодеи, смертельно изранив, все же не добили его. Он умер на руках у них троих — тех, которые всегда были ему как дети. Но перед смертью он вспомнил и о Джесси.

— Джесс… — тихо произнес Мартьен. — Я знаю, сейчас это тебя не утешит, но… Перед смертью старик позаботился о тебе. У него было скоплено два мешочка с золотом. И он… он оставил их тебе.

Как и следовало ожидать, Джесси, услышав эти слова, зарыдала еще сильнее, — бормоча что-то о том, что «пошло оно к Псу, это золото». Наконец она потихоньку успокоилась, шмыгнула носом и вытерла грязным рукавом покрасневшее и распухшее от слёз лицо. Мартьен помог ей подняться. Увидев свою котомку, валявшуюся на камнях, он издал удовлетворенный возглас и быстро покидал в нее уцелевшие вещи, — не забыв поблагодарить Джесси за их спасение.

Затем все покинули грот. Немного поплутав, нашли схрон Пелея — подкрепились найденными там продуктами и вином, а инструмент и прочие найденные в тайнике несъедобные предметы снова спрятали. После этого маленькая компания вновь направилась к центральной части выработок — предстояло совершить самое печальное — отдать последний долг погибшим.

…Десятью часами позже все обитатели северной части пещер, и в их числе Лэйса, Мартьен, Джесси, а также Ястреб, Живёха, Гурт, Мирт, Айлин и многие другие, прощались в Зале Мёртвых со старым Гьефом. Вольные рудокопы единогласно решили, что старец заслуживает высокой чести лежать неподалёку от Бессонного — и вот его тело в мрачном и торжественном молчании было водружено в одну из свободных ниш зала, в котором всегда было светло. Подземелья прощались с одним из лучших своих жителей. Гьефа любили все, и его жестокая смерть стала для многих тяжелым ударом.

Остальных покойников похоронили в другом месте, завалив их тела камнями, а трупы сейнийских бандитов отнесли к границе принадлежавшей змеичам территории и там оставили, — предоставив разбираться с ними их соплеменникам.