Что он скажет о её побеге?

Молодая женщина с трепетом переступила порог опочивальни Корилада.

Принц полусидел в постели, обложенный подушками. По сравнению со вчерашним днем в его облике произошла разительная перемена. Казалось, он помолодел на несколько лет. Мертвенная бледность исчезла с лица, над которым уже успел с утра поработать брадобрей, и властное выражение вновь появилось на нём.

С каждым часом силы возвращались к Кориладу, принц чувствовал, что пошел на поправку и скоро сможет встать на ноги. И даже голос его звучал сегодня бодро и уверенно.

И в нём не было гнева.

— Здравствуй, моя дорогая супруга! Извини, я не могу встать, чтобы поприветствовать тебя, но, поверь, это ни на каплю не умаляет моей радости от твоего возвращения. Проходи. Садись. Хочешь вина?

Обескураженная, Лэйса не сразу нашлась, что ответить. Пробормотав слова приветствия и выразив надежду, что супругу полегчало, она неловко опустилась на краешек постели.

Она ждала обвинений, угроз, требований — всего того, к чему привыкла за этот год, готовилась из последних сил спорить, убеждать, отстаивать свои права — но к простым, добрым словам супруга оказалась совершенно не готова.

Корилад осторожно взял жену за руку и продолжил, торопясь высказать всё то, о чём думал в долгие дни болезни, страдая от кошмаров и бессонницы. Он должен был это сделать, пока гордость вновь не помешала бы ему. Сейчас принц как никогда ясно понимал, сколь многое в его планах зависело от того, сможет ли он примириться с супругой и вновь получить её поддержку в своих притязаниях на императорский престол…

— Когда ты уехала, я понял, что я… я был несправедлив к тебе. — Он вздохнул. — Я требовал от тебя безоговорочного следования моим решениям, не оставлял права на собственное мнение… но ведь я тоже не всегда бывал прав! Я вымещал на тебе свое дурное настроение… злость, адресованную моим врагам… И только когда ты исчезла, только тогда я понял, как много ты значишь для моих… — он закашлялся, — для меня и для моего дела… Для нашего общего дела воссоздания Империи!

— Но ты вернулась, — с чувством продолжал он. — Ты вернулась, и надежда вновь засияла для меня, и даже болезнь отступила. Теперь я понимаю, что это был знак свыше…

В тот миг он действительно так считал. Лэйса появилась именно тогда, когда он успел осознать вся значимость её исчезновения; в тот миг, когда отчаяние уже завладело душой Корилада, а все его планы, надежды и стремления готовы были развеяться, обратившись в дым…

— Я понимаю теперь, что без тебя я… — он снова закашлялся, слова давались ему с трудом. — …без тебя я — никто. Один из многих претендентов. Только твой титул и твое происхождение придают законность моим притязаниям. Но и ты без моих армий, — его голос окреп, — останешься всего лишь безземельной принцессой, желанной добычей для охотников за престолом! Поэтому мы должны держаться друг друга, Лаиса. И сейчас я… — принц с трудом подбирал слова, — я прошу тебя простить мою… мою грубость и… может быть, даже жестокость по отношению к тебе. Я обещаю впредь быть более внимательным к твоим желаниям и просьбам. Но и ты должна пообещать, что будешь поддерживать меня везде и во всём, как и подобает преданной супруге! Обещай… Я прошу, обещай, что ты больше не выкинешь ничего подобного этому дурацкому побегу, Лаиса! Ведь только вместе… — он глубоко вздохнул и закончил фразу. — Только вместе сможем мы взойти на императорский престол.

Принц откинулся на подушки, тяжело дыша — как видно, признание далось ему нелегко.

Обескураженная прямотой и откровенностью супруга, Лэйса молчала. Объяснение, которого она боялась, к которому пыталась подготовить себя долгими днями в тряской карете, оказалось совсем не таким, как она ждала. На глаза молодой женщины навернулись слёзы облегчения, и она беспомощно заморгала, сжав руку мужа. Похоже, болезнь неожиданно хорошо повлияла на него…

— Я… совсем не таких слов ожидала от тебя, Корилад, — наконец пробормотала она, опустив голову. — Я готовилась к твоему гневу. Ведь я действительно поступила глупо… безрассудно… сейнийцы могли меня захватить и тогда… Это стало бы гибелью для империи… Не ты, а я должна просить прощения!..

Лэйса замолчала, не в силах продолжать. Её душили слёзы.

— Я больше ни в чём не виню тебя, жена, — мягко произнес принц, поглаживая её руку. — Это я сам, своей жестокостью и самодурством, вынудил тебя бежать. Но я рад, что ты вернулась, и даже не буду спрашивать тебя ни о чём. Главное, что ты снова здесь.

Он помолчал и неуверенно добавил:

— Мир, Лэйса?

— Мир… — эхом откликнулась она.

— О, любимая… дорогая… моя принцесса… — С неожиданной силой Корилад привлёк жену к себе и принялся покрывать поцелуями ее мокрые щёки. — Вот увидишь, я стану императором, — страстно шептал он в промежутках между поцелуями. — Я возведу тебя на трон… Я брошу к твоим ногам империю!.. Нет, нет, не так. МЫ ВМЕСТЕ взойдем на трон и будем властвовать!

— Не кажется ли тебе, Альтен, что дерзкий выскочка пытается отхватить кусок, который ему не по зубам? — с этими словами расхаживавший по комнате Мартьен небрежно опустился на край стола, угрожающе заскрипевшего под его весом. — Корилад зарвался, и пришла пора остановить его.

Его собеседник занимал единственный сохранившийся табурет, другой мебели в холодной полутемной комнате, где шёл разговор, не наблюдалось.

Слова молодого человека обеспокоили Альтена — когда-то давно бывшего наставником Мартьена, а теперь доживавшего свой век в нищете старика. Чтобы скрыть растерянность, он огладил свою пышную белую бороду, а потом с деланной строгостью произнёс:

— Сколько раз говорил я тебе, Мартиан, что стол предназначается для вкушения пиши, а не для того, чтобы водружать на него седалище!

Засмеявшись, молодой человек спрыгнул на пол.

— Не уходи от темы, старик. Я знаю, что в глубине души ты согласен со мной.

— Ну да, конечно, согласен, — помедлив, отозвался Альтен. — Но что проку в моем согласии или несогласии? К чему ты клонишь?

— Только к тому, что императорский трон все еще пустует. И ждет достойного претендента. Коим является, я думаю… — молодой человек выдержал эффектную паузу. — Коим является Мартиан рэ-Кор!

— Тише, мальчик мой, тише! — Старик от волнения даже подскочил с табурета. — Ты с ума, что ли, сошел?

— Почему сразу «сошел с ума»? — подбросив в едва теплящийся очаг новое полено, молодой человек вернулся к столу. — Я единственный на сегодняшний день законный наследник тэрского престола. И если я объявлю о своих претензиях на престол, многие, думаю, меня поддержат… Не ты ли учил меня когда-то, что даже младший сын может волею судьбы стать наследником?

— Но открыть себя сейчас, когда повсюду снуют солдаты Корилада, будет равносильно самоубийству! Ты и так слишком неосторожен!..

Мартьен поднял руку, призывая к тишине.

— Спокойнее, друг мой, спокойнее. Может быть, я и неосторожен, но моя голова до сих пор у меня на плечах, а это, наверное, о чем-то говорит? — он криво усмехнулся, затем, подойдя вплотную к старику, положил руки тому на плечи и уже серьезным тоном продолжил. — Я хочу, чтобы ты поговорил с некоторыми дворянами юга страны. С нашими бывшими соседями, для начала. Не надо пока называть ничего конкретного, просто стоит выяснить их политические предпочтения. Я уверен, что многие из них недовольны приходом к власти Корилада, но молчат от того, что просто не знают, как с ним бороться. Тем временем, мои друзья выяснят настроения в горняцких поселках и деревнях в отрогах гор. Пора начинать объединять людей против узурпатора!

Старик некоторое время помолчал, обдумывая слова своего бывшего ученика. Два года назад Мартьен был срочно вызван из столицы известием о смерти матери. Это спасло ему жизнь, ибо не прошло и недели после его поспешного отъезда, как заговорщики, под покровом ночи ворвавшись во дворец, убили его отца и сводных братьев. Когда верный человек привез в маленькое имение на юге известия о перевороте в Ву-Тэре, Мартьен решительно отказался участвовать в борьбе за трон, предпочтя золотому венцу свободную жизнь бродяги. Это было прискорбно — ведь мальчик тогда остался единственным законным претендентом на престол, и многие знатные семьи с радостью поддержали бы его кандидатуру — даже те, кто пострадал от гибельной (особенно в последние годы правления) политики его отца. Но Мартьен распустил слуг, велев им уехать подальше, и поджег старый особняк, где прошло его детство. Глядя как огонь лижет каменные стены, младший принц тогда сказал наставнику, что сыт по горло придворными интригами и не хочет иметь ничего общего с людьми, которые ненавидят тебя, но при этом улыбаются в лицо: