Итак, если мы будем разумно делать прогнозы на будущее, исходя из современного состояния общества, придется признать неосуществимой чистую и прекрасную мечту Ренана о естественном возвышении великих людей, призванных руководить отсталыми и слабыми. Мне трудно поверить, что на массы можно оказать воздействие сверху, гораздо вероятнее, что начнется медленное восхождение, умственная жизнь народа станет более интенсивной, и средний уровень будет постепенно повышаться благодаря всеобщему обучению и разумному воспитанию. Одним словом, равновесие сил обеспечит всем счастье: уже не будет элиты, слишком резко выделяющихся гениев, не будет и невежественного простонародья, и общественный механизм станет функционировать более исправно, ибо все колеса и пружины будут почти на один лад и более тесно связаны между собой.

Таким образом, осуществится желание Прудона: никаких великих людей! Порой великие люди представляют собой грозную опасность для общества. Для мыслителя, мечтающего о торжестве справедливости и правды на земле, о том, чтобы каждому был обеспечен кусок хлеба, великий человек становится каким-то чудовищем, которое устрашает малых сих и обездоливает их. Природе следовало бы его уничтожить, создавать лишь людей обычного калибра, которые все были бы братьями. Быть может, именно к такому единству бессознательно стремится демократия, так жадно требующая всеобщего равенства. По существу говоря, это возмущение большинства против избранных, которые мешают другим.

В настоящее время мы видим, что избранные сторонятся политики. Если бы элита исчезла, если бы наступило царство счастливых средних людей, — естественно, пришел бы конец всякому антагонизму. Но, увы! В этом мире мы нигде не наблюдаем равенства, даже посредственность свойственна людям в различной степени, и я полагаю, нам придется покориться неизбежности: в течение долгих веков ораторы и общественные деятели, люди особого склада, пожалуй, не слишком высокого пошиба, будут управлять народами, меж тем как ученые, писатели и художники, люди с широкими взглядами и глубоким умом, будут смотреть на них с презрением, сердито пожимая плечами.

Уже несколько лет я со все возрастающим удивлением и отвращением наблюдаю кампанию против евреев, которую стараются раздуть во Франции. Я нахожу эту травлю чудовищной[21] и совершенно бессмысленной; это грубое нарушение правды и справедливости, проявление глупости и слепоты, возвращение к далекому прошлому, наконец, эта травля может привести к самому ужасному — к религиозным преследованиям, которые зальют кровью все страны.

И я должен высказать свои мысли.

Прежде всего, какое обвинение предъявляют евреям, что ставят им в упрек?

Иные люди, даже кое-кто из моих друзей, заявляют, что не выносят евреев, что, прикасаясь к ним рукой, содрогаются от отвращения. Это чисто физическая гадливость, омерзение, какое испытывают друг к другу представители различных рас, — белые к желтым, краснокожие к чернокожим. Не стану доискиваться, примешивается ли к этому отвращению накопившееся веками атавистическое чувство ненависти христиан к евреям, распявшим их бога, презрение к ним и жажда мести. Пожалуй, люди, ссылающиеся на физическое отвращение, приводят единственный сколько-нибудь веский довод. Что можно ответить тому, кто говорит: «Я их ненавижу потому, что они мне ненавистны, при виде их носа я прихожу в ярость, все во мне протестует против них, до того они непохожи на меня и чужды мне».

Но, по существу говоря, этот довод нельзя признать достаточно убедительным. Если мы будем культивировать в себе расовую ненависть, то нам придется вернуться в леса и, подобно нашим диким предкам, вести племенные распри, истреблять друг друга лишь на том основании, что у нас различные голоса и волосы растут по-другому, чем у соседей. Цивилизация стремится именно к тому, чтобы погасить эту дикарскую потребность ринуться на себе подобного, когда он не совсем тебе подобен. История народов на протяжении веков учит нас взаимной терпимости, и в конце концов человечество осуществит свою великую мечту, — народы сольются в единую семью, где будет царить всеобщая любовь и общие страдания будут в значительной мере преодолены. Разве не величайшее безумие в наши дни ненавидеть друг друга и грызться из-за того, что у нас черепа различной формы!

Я подхожу к серьезной тяжбе, которая носит, по существу, социальный характер. Изложу по пунктам обвинения, предъявляемые евреям. Их обвиняют в том, что они представляют собой национальность, вкрапленную в недра других национальностей, что они живут замкнутой жизнью религиозной касты, что для них не существует границ и они являются своего рода интернациональной сектой, не имеют настоящей родины и, если когда-нибудь восторжествуют, способны подчинять себе весь мир. Евреи женятся на еврейках, у них очень крепкая семья, в противоположность распущенности, царящей в современном мире, они поддерживают и ободряют друг друга, сторонятся иноплеменников, обнаруживают огромную силу сопротивления и каким-то непостижимым образом медленно завоевывают мир. Но главное, это племя проявляет редкую практичность и проницательность, у них в крови жажда наживы, любовь к деньгам, они отличаются поразительными деловыми способностями и меньше нем за столетие прибрали к рукам колоссальные состояния, которые будто бы обеспечивают им царственную власть в наши времена, когда капитал правит миром.

Все это правда. Но, констатируя этот факт, мы должны его объяснить. Надо добавить, что евреи стали такими, каковы они теперь, в результате идиотских преследований, длившихся целых восемнадцать веков, — мы сами создали этот тип людей. Их чурались, как прокаженных, загоняли в отвратительные кварталы, и не удивительно, что они держались особняком, сохранили все свои традиции, создали крепкую семью и жили, как побежденные среди победителей. Их били, ругали, беззаконно преследовали и подвергали насилию, — и не удивительно, что они в глубине души мечтают когда-нибудь взять свое, твердо решили выстоять и надеются когда-нибудь победить. А главное, им предоставили заниматься денежными делами, презрительно отмахнувшись от таких занятий, создали им в обществе положение торговцев и ростовщиков, — и не удивительно, что, когда пришел конец господству грубой силы и стали править силы разума и труд, евреи оказались хозяевами капиталов, унаследовали от многих поколений своих предков острый, гибкий ум и созрели для господства.

И вот теперь вы поддаетесь запугиванию и смотрите на евреев, совсем как средневековые фанатики, у вас те же взгляды, что у людей, живших в тысячном году, вы собираетесь возобновить преследования и снова проповедовать священную войну, вам хотелось бы травить евреев, разжигая в них злобу, грабить их, повергнуть их в прах и обращаться с ними, как победители с побежденными.

Я вижу, вы умники и превосходно разбираетесь в социальных вопросах!

Подумать только, вас, католиков, больше двухсот миллионов, а евреев не будет и пяти миллионов, — и вы трепещете, вы зовете на помощь жандармов и поднимаете невероятный гвалт, как будто в нашу страну нахлынули орды грабителей. Где же ваше мужество?!

Мне думается, что вполне можно вступить в борьбу. Почему бы и вам не изощрять свой ум и не добиться такого же могущества в деловом мире? Несколько месяцев я посещал Биржу, стараясь разобраться в положении дел, и вот что сказал мне однажды банкир-католик: «Ах, сударь, евреи сильнее нас, они непременно нас одолеют». Если бы дело обстояло именно так, это было бы прямо унизительно для нас. Но разве это правда? Дело не в одном даровании, всего можно добиться трудом и сообразительностью. Я знаю таких христиан, которые заткнут за пояс евреев. Перед нами широкое поле деятельности, и если евреи на протяжении веков пристрастились к деньгам и научились их загребать, — то нам стоит лишь пойти по их стопам, приобрести те же свойства и побить их их же оружием. Боже мой! Довольно ругать их понапрасну! Добьемся превосходства над ними и победим их. Что может быть проще? Таков закон жизни.