Прежде всего, призываем русскую дальневосточную эмиграцию к спокойствию. Просьба не проклинать японцев на каждом шагу, как обычно делают все русские, приехавшие, прибежавшие или высланные из Манчжу-Ди-Го.

Будем справедливы к японцам. И будем спокойны, потому что беспокоиться больше не из-за чего. Нет никаких оснований беспокоиться. Все идет хорошо и, все идет на пользу России.

Враг страшен тогда, когда он силен и хитер. Враг не страшен, когда его планы расшифрованы и когда его бессилие становится явным.

Будем беспристрастны в оценке японцев и их деятельности в отношении русской эмиграции. Нам незачем прибегать к выливанию ушатов грязи и клеветы на головы японцев, как это делают они в борьбе с русскими патриотами. Нам незачем лгать при оценке деятельности японцев, в наших руках достаточно фактов, которыми можно доказать безнравственную подкладку деятельности японцев по отношению к их собственной родине — Японии. Да. Пять лет японцы работали в Манчжу-Ди-Го и на всем Дальнем Востоке. И вся их работа была во вред Японии и … на пользу России. Нас мало интересует деятельность японцев работающих в Манчжу-Ди-Го против их собственной родины — Японии. Пусть интересуется Токио. Нас интересует деятельность японцев на пользу нашей — России. Об этом мы много думали и об этом будем говорить. Пусть наша оценка деятельности японцев в Манчжу-Ди-Го и на Дальнем Востоке вообще будет иметь две стороны: польза России и вред Японии.

Вспомним, прежде всего, те «распростертые объятия, которыми встретила русская эмиграция, проживающая в Манчжурии, пришедших туда завоевателей — японцев. О, как верило тогда большинство эмигрантов, что японцы идут бороться против — «мирового зла» — коммунизма, что следующий поход японцев на территорию России, для освобождения ее от власти коммунистов, закончиться торжеством мировой справедливости». А скептиков среди русских эмигрантов, которые сомневались в бескорыстном благородстве японцев в отношении России и коммунизма, сами же эмигранты, объявляли большевизанами и «советскими патриотами». В 1935 году декорации изменились. Вместо «распростертых объятий» русской эмиграции, в адрес японцев показались конвульсивно сжатые кулаки, вместо приветственных криков «банзай», все чаще стали слышаться заглушенные проклятия. Люди не меняют свои симпатии на антипатии ни с того ни с чего, для таких перемен, всегда имеются серьезные причины.

А причины были серьезные. Унижение и оплевывание русского национального достоинства, ставка японцев на центробежные силы эмиграции, насильственное подчинение всей патриотической русской эмиграции, органу выполняющему функции жандармерии — «бюро по делам русских эмигрантов», насильственное навязывание в «вожди» эмиграции, ненавидимого и презираемого всей эмиграцией никчемного человека и продажного политика — атамана Семенова, насильственная мобилизационная запись всех эмигрантов, способных носить оружие, в «союз дальневосточных военных», который должен в недалеком будущем вести в поход на Россию «русских людей под желтым соусом» а-ля борьба с коммунизмом».

Будем справедливы к японцам. Кто сказал, что японцы хитрые? Нет, это — очень откровенные люди. За пять лет владычества в Манчжу — Го они доказали, что они не только откровенные, но и горячие и вспыльчивые люди.

А кто-то говорил, (из пораженцев, конечно) о японской выдержке, хитрости и политической дальнозоркости. Нет никакой выдержки в национальном характере японцев, горячие люди, вспыльчивые люди, чуть, что сейчас русскому человеку в нос — три четыре чайника воды или керосина вольют, вместо валерьянки. А потом извиняются, что по ошибке, по ложному доносу, арестовали и покалечили человека и выпустят его. А бывают случаи, говорят, что выпустить уже нельзя, настолько человек изувечен пытками, тогда его приканчивают и сжигают труп.

А жене убитого, которая приходит и пытается узнать, где ее муж, всегда можно сказать, что ее муж «бежал в Советский Союз». И концы в воду.

А сцена на площади между Модягоу и Гондатьевкой осенью 1935 года, когда среди бела дня, при огромной толпе народа (русских и китайцев) японцы забили насмерть двух китайских возчиков за какую-то маленькую оплошность. И не только забили насмерть, но еще у полумертвых, а может быть и, совсем мертвых (это были же мешки с костями, а не людьми), — так вот у этих полумертвых с хрустом были выломаны руки из плеч, так что кости рук торчали наружу. А вокруг стояла и смотрела, затаив дыханье толпа русских и китайцев. Что думала эта толпа? И к какому решению пришли многие и многие из этой толпы? Об этом господа японские колонизаторы не задумались? И в этой толпе было немало школьной детворы и китайской и русской.

Какая нравоучительная картина из периода японского владычествования в Манчжу-Го запечатлеется в детском воображении русских и китайских детей. Сначала Корея, потом Манчжу-Го, а потом «Сибирь-Го», так что ли думают японские националисты?

Но то, что удалось сделать с беззащитной Кореей, может быть, не удастся провести до конца в Манчжу-Го.

А в Сибирь то уже теперь даже русские эмигранты готовы защищать всей своей кровью от частицы «Го», от бесчеловечных японских колонизаторов.

Как мы, русские эмигранты должны быть благодарны японцам за их откровенность и вспыльчивость. Для нас совершенно не важно, что японцы работающие в Манчжу-Ди-Го причиняют своей недальновидностью непоправимый вред своей родине

— Японии. Это нас не касается. Этим должно интересоваться Токио и те благородные самураи, которые, по слухам, там проживают.