ПРЕЕМНИК Взметнутся белые мятели, Сверкнет иной, не красный свет, И будет то, что мы хотели, О чем мечтали много лет. И, тяжесть Власти возлагая На чью-нибудь опять главу, Увидит вновь страна родная Свой сон желанный наяву. С зарей мы выйдем на дорогу; Напомнит алая заря, Как долго вопияла к Богу Кровь неповинного Царя. И венчанный венцом терновым Несчастный убиенный Царь Узрит с небес: Россия снова Такой же стала, как и встарь. Но чувствую, что тот, который Приемлет тяжесть Власти вновь, Забыть не в силах будет скоро Его предшественника кровь… 1931 г. РАЗДУМЬЕ Загробный мир? Кто приходил оттуда? Кто рассказал хоть раз о нем живым? И я о нем напоминать не буду Веселым, смелым, молодым. Рожденье человека — это чудо! А жизнь — немножко горький дым… У жизни есть неведомые дали. В глазах моих — желанье и вопрос: Где встретить тех, что отлиты из стали, И предназначены для гроз? Какими маленькими люди нынче стали… И нет в садах ни соловьев, ни роз… Но эту жизнь за привкус горьковатый И за короткую тревожную весну И за осенний терпкий час расплаты — Я все-таки не прокляну! Душа сама без меры виновата, Пока у тела бренного в плену… 1931 г. ХХI ВЕК Двадцать Первый Век, не о тебе ли Сегодня вечером деревья прошумели? ……………………………………………………………………….. Над внуками потом, а не над нами Взовьется к небу радужное знамя! И будут дни, на наши не похожи, Спокойнее, медлительнее, строже. А кто-нибудь, уж поздно или рано, Найдет дорогу в солнечные страны. И песенный дворец я не построю Грядущему великому герою. А самое чудесное на свете В те годы будут маленькие дети! Что может быть прекраснее ребенка, Смеющегося радостно и звонко? Над тружениками, над королями — Взовьется к небу радостное знамя! И кто-нибудь, на сотню лет далекий, Найдет в архиве пыльном эти строки… Так слушай же, надменный мой потомок! Не в солнечном краю, в стране потемок Жила твоя прабабушка. В хибарке Мигал всю ночь огонь свечи неяркий. Сгоревшая от мук в Двадцатом Веке, Она мечтала о любимом человеке… И ежилась от пушечного грома Под ненадежной, ветхой крышей дома. В стране, где поезда летели под откосы, Сочла за удаль срезать свои косы. И сделала всю жизнь свою ошибкой За чью-то мимолетную улыбку… А осенью протягивала руки И о ненужной плакала разлуке… Боюсь, потомок мой самодовольный, Ты не поймешь, что значит слово «больно» Ах, если б ты не понял, (хорошо бы!) Что значит: «побледнеть от черной злобы!» ………………………………………………………………………………… Двадцать Первый Век, не о тебе ли Мечты мои под утро прозвенели? 1930 г. БОР МОЙ
Плачу над грушей дюшес, Сгорбилась в горе великом: Где ты, родимый мой лес, Папоротник, земляника! Право, смешной разговор: Я разлюбила бананы. Бор мой, сосновый мой бор, Запах медовый и пряный! Может быть, в этом году (Дай помечтаю немножко!) Утром на зорьке пойду, В рощу с плетеным лукошком. Как это мог ты забыть? Тише… в лесу — это в храме! Буду сбирать я грибы, И воевать с комарами. Лес мой, родимый мой лес! В горести сгорбила спину… Видно, попутал нас бес, И уволок на чужбину. Грусть мою, русскую грусть, Выпущу птичкой из рук я. До-пьяна нынче напьюсь Новой печалью — разлукой. Склоны отвесные гор… Нет, уж не песней, а криком: — Бор мой, сосновый мой бор, Папоротник, земляника!.. 1929 г. ЦАРЕВНА Легенды узорчатый белый рукав Мелькнул между сосен угрюмых… Я в шепоте низко склонившихся трав Услышал народные думы. И плачу, и стонут, и песни поют И степи, и реки, и горы О том, как вершили неправедный суд Над Русью убийцы и воры. Народную память никто не убьет, Как солнца не скроют туманы. Чудесная сказка в Сибири живет О сердце Царевны Татьяны. Сегодня в тайге запылали костры — Червонные вестники смерти! Погибли Царевны, четыре сестры… Не верят? Не надо, не верьте. Не шепот, а ветер! Не ветер, а гром! Царевны навеки заснули… Сейчас не забыли и вспомним потом Четыре смертельные пули. Легенда в огне золотого костра… Я слушать ее не устану… Одна не погибла Царевна-сестра, Не тронула пуля Татьяну. Умчали для жизни кого-то двоих Гнедые отважные кони. И ветер прислушался, ветер затих: Не слышен ли топот погони? Но то, кто Царевну-страдалицу спас От страшной мучительной смерти, Не вынес печали Татьяниных глаз… Не верят? Ну, что же не верьте. И он, умирая, кому-то открыл: «Спокойно я Богу предстану. Светла белизною архангельских крыл Одежда Царевны-Татьяны. Тяжел ее крест и тернист ее путь, Но ей неизвестна усталость С той ночи, как пуля ударила в грудь И в сердце Царевны осталась. Как жертва вечерняя, бродит она, Тайга стережет ее свято. За злобный твой грех, о, родная страна, Она без вины виновата». ………………………………………………………………………………… Легенда взмахнула своим рукавом… Я слушать ее не устану. Увидел я с пулею в сердце живом Святую Царевну-Татьяну… 1930 г. |
