ДЫШАТЬ НЕЧЕМ Хорошо бы встретиться с человеком На большом океанском пароходе; И поговорить с ним не о войнах, Не о политике, не о природе, Не о спорте, интересующем многих, Не о достижениях двадцатого века Говорила бы я, встретив в дороге Удивительного человека. Ему, встреченному, совсем случайно, Ему, с которым завтра расстанусь, Рассказала бы я свои темные тайны И поведала про великую свою усталость. И губы, тоской прошлой томимы, Расцветут потаенными словами О людях, что были когда-то любимы, А потом стали моими врагами; О самом высоком душевном взлете, О самой последней позорной ступени, О самой тяжелой грязной работе, — Когда пухнут руки и дрожат колени… И снова о людях, о тех, которым Отдавала тревожные удары сердца, И о том, как искала тускнеющим взором Близкого по духу, единоверца. О том, как злобой душа томилась, Оттого и бровь изогнулась круто… Далека от меня Господня милость В самые несчастные мои минуты. В моем городе чужие люди, Среди которых… дышать нечем! Знаю, что на этом свете не будет Такого парохода и такой встречи. 5 марта 1932 г. ЭТО БЫЛО Ночь темна. Река покрыта льдом, Тишина безлюдная кругом. На мосту, у стареньких перил, Кто-то папироску закурил. И взбрело же в голову ему, — Верно, сам не знает, почему, Прибежать, забыв ночной покой, В полночь на свидание рекой. Незнакомец, ты сошел с ума? Ведь теперь не лето, а зима! Подсмотрели сумрак и мороз На ресницах капли крупных слез… Это уж совсем не по-мужски На мосту заплакать от тоски. На морозе плакать и курить? «Господи, невыносимо жить… Господи, немыслимо терпеть! Лучше бы скорее умереть»… ……………………………………………… Человек стоял возле перил И шептал, и плакал … и курил. Бедствия душевного сигнал — Огонек во мраке догорал. Папироса кончена. Домой. Это было ночью и зимой. 13 декабря 1933 г. ОСЕНЬ Спит под серебряной луной Мой темный мир, мой мир земной, — Планета буйная моя, Родная черная земля… Луна сверкает серебром Над злом земным и над добром. Безмолвна осень и чиста. Ночь величава и поста. И голос женский за окном Поет о милом, о земном: О том, что в сердце вновь и вновь Цветет и осенью любовь. Рокочет сдержанно рояль Про чью-то юность и печаль. Деревья крыльями задев, К луне летит земной напев. А выше, дальше, за луной Темнеет мир совсем иной. Ружейный залп и звон копыт… Быть может, друг сейчас убит? Мечтатель нежный, как и я, Влюбленный в землю и …в меня… Но мертвый ли, живой ли ты, — Дарю тебе мои мечты. Не ласточка ли бьет крылом За занавешенным окном? Наверно, ты сейчас убит!.. Душа твоя ко мне летит И по стеклу шуршит крылом, Напоминая о былом. Шумит листвой осенний сад. Деревья чуткие не спят. И широко раскрытых глаз Я не могу сомкнуть сейчас. Ружейный залп и стук копыт! Должно быть, друг сейчас убит… Тоскуй, душа, в тоске расти! На человеческом пути Так много терний и преград, Что жизни человек не рад! Но, все-таки, за годом год Зачем-то, мучаясь, живет. Надеется, что за межой Если кто-то близкий, не чужой. Но каждый в мире одинок… Понять никто еще не мог Чужую боль. Моя тоска Чужому сердцу не близка. Погасли лунные лучи. Душа, усни и замолчи! 1932 г. ГОРЕ Горе случилось вчера у меня: Воры угнали гнедого коня. Зло меня взяло: а что ж это пес Лаем на ворогов мне не донес? К будке собачьей сердито иду, С ужасом вижу другую беду: Псу разрубили башку топором, Песьи мозги разлетелись кругом. Я отошел и присел на крыльцо, Плакал, рукой прикрывая лицо. Людям и жизни грозил кулаком! Так я не плакал еще ни о ком… Много я зла повидал от людей — Вот почему так люблю лошадей. Друг — человек через час будет враг — Вот почему уважаю собак! Горе случилось вчера у меня: Воры угнали гнедого коня… Верного пса погубил лиходей… Всякое зло на земле от людей! 24 марта 1933 г. |
