ПО СЛЕДАМ Я молчу сказать мне больше нечего. И душа как эта ночь молчит. Ведь недаром догорали вечером Солнца уходящего лучи… Полосою алою, закатною — Багровела даль у синих гор… Юность мою, юность невозвратную Не могу забыть я до сих пор. Не забыть во век глухого рокота Бури нарастающей в горах, Кто то звоном шашки, конским топотом Отряхнул росу на лепестках… Я иду дорогами ковровыми, Может быть у края борозды На цветах раздавленных подковами Разыщу я милого следы? Может быть, сосна своими ветками Зацепила кончик рукава? Может быть, платок с любимой меткою Спрятала зеленая трава? Солнце, солнце огнекрылое! Мне лучом дорогу освети, Чтоб могла на память я от милого Что-нибудь, хоть что-нибудь найти!.. 20…12… И 44… Двадцать… Двенадцать И сорок четыре… А сколько не знаем еще? Ветер России, Урала, Сибири — Гибелью их освещен. Ветер, Один только он На свободе, Он на Руси гражданин! Повесть О Русском Несчастном народ? Ветер расскажет один… В старой Столице Дворцов и гранита Высказать правду нельзя! Снова Застывшие Трупы убитых Небу очами грозят! Залпы У каменных Стен Петрограда — Эхо — на Дальний Восток! Гулко Ответил Вдали Петрограду Залпами Владивосток! И в Благовещенске Тоже… Двенадцать Зверски убитых людей… Сердце Не надо Тоскою сжиматься, Местью за них пламеней! Не запугаете, Не устрашите! Знайте, Неверен расчет. Всех Не задушите, Всех не убьете — Новая смена идет! Двадцать… На эти Предсмертные стоны — Мстители грозно идут! Сорок четыре… За них миллионы Песню отмщенья споют! Сорок четыре… Двенадцать И двадцать… Грянули залпы как гром! Что ж? Приучайте Нас не бояться? Вам будет страшно потом… ХУЖЕ СМЕРТИ — ЭТО ЖДАТЬ…
Беспредельного страданья бесконечна глубина… Кровью братской обагрилась наша Русская Страна. Но мы знаем, но мы верим, что на пролитой крови, Засинеют незабудки, словно вестники любви! Верим сердцем просветленным и измученной душой, Что вернется наше счастье, наша радость и покой. Будет солнце, улыбаясь, рассылать свои лучи. Задушевная родная наша песня зазвучит. Смех утраченный вернется и стушуется печаль Нас манить больше не будет голубеющая даль Ядом сладким не отравит нас таинственный туман. Не пойдем в чужие дали, мы узнали их обман! Встав из пепла, выйдя к свету из глухой мертвящей тьмы Скажем гордо всему миру, что Россия — это мы! Те, кто прожил годы муки на родной своей земле, Покоряясь произволу с вечной думой на челе: Их манили часто дали, и покой далеких стран Но они не испытали их мучительный обман… Мы влекомы страхом смерти, жаждой радости ушли… Но покоя в чуждых странах все равно мы не нашли Все равно умом и сердцем, каждый день и каждый час Мы в России. И упорно говорим мы: «там, у нас»… Лучше в пытках там погибнуть, ужас боли превозмочь Дерзким подвигом и смертью милой Родине помочь! Чем вдали, сложивши руки, тосковать и проклинать. Хуже пытки, хуже смерти, хуже ада … это ждать!! ЧЕКИСТ По ступеням, плесенью покрытым, Он спускается куда-то вниз. И в глазах его полузакрытых Кокаин с безумием сплелись. Как «помощник смерти» ежедневно Он от крови человечьей пьян, И в руке сверкает блеском гневным Друг его единственный — наган. По ступеням, плесенью покрытым, Он идет, не торопясь, в подвал. (Кто-то там остался недобитым, Кто-то смерти жуткой ожидал…) Заскрипели ржавые засовы! Дверь молчаньем кованным молчит… О, по ком-то панихиду снова Пропоют тюремные ключи! Он вошел. В руке клочок бумажки, Смерть там начертала имена. Миг предсмертный, роковой и тяжкий… В камере и жуть… и тишина… Вызывает смертников по списку. Голос хриплый режет тишину. (Кто-то шепчет: «Гибель моя близко, Наконец от пыток отдохну!») И выходят смертники, как тени… Переводят их в другой подвал. (Кто-то в страх? Падал на колени И чекисту… руки целовал!) Он стреляет медленно в затылок… Ночью ему некуда спешить. Батарею пеструю бутылок Он и днем успеет осушить. Сосчитал. «Сегодня восемнадцать!» Залит кровью щегольский сапог. Будет он над мертвым издеваться, Вынимая шелковый платок. И платком душистым вытрет руки, И, сверкая золотом зубов, Он зевнет от злобы и от скуки, Выкрикнет десяток скверных слов. По ступеням, плесенью покрытым, Он наверх по лестнице идет. …Если кто остался ночью недобитым, — Завтра ночью он его добьет!.. |
