Вот и близко, а как будто вдалеке?
Все друзья, а мне все чудится — враги?
Говорят на непонятном языке,
Вместо лиц у них — белесые круги.
Кто-то спрашивал: «ты, что не узнаешь?
Я знаком с тобой давно, уж пятый год.
Отвернулась? Стал я видно не хорош?»
Кто-то руку по-приятельски мне жмет.
Моя новость всех новее новостей,
Потому-то я о ней и промолчу…
И никто из окружающих гостей
Не поймет, чего так жадно я хочу…
Говорю и пью вино я не спеша.
Дрогнул, звякнул мой надтреснутый бокал!
Ах, страшней всего, когда кричит душа!
Это знает только тот, кто испытал…
Что же делать, если молодость бледна?
Что же делать, если молодость, как сон?
И недаром, эта песня — «пей до дна»!
С губ прикушенных срывается как стон…
Песня, ночью вместе с нами плачешь ты,
Ты мне снилась в невеселых моих снах.
Мне казалось, — плачут звезды и цветы,
Потому что наша молодость в слезах…
Так смешай же вместе слезы и вино,
Терпкий Вермут будет чуть солоноват.
Ты страдаешь? А кому-то все равно,
В нашем горе кто-то третий виноват…
Как тоскливо! Чем ты это объяснишь?
Мне мешает рассмотреть тебя туман.
Ты как маленькая, серенькая мышь
Неожиданно попавшая в капкан.
Только выручить тебя я не могу,
А советую смириться и терпеть.
Пусть и я свою мечту не сберегу,
Но с достоинством сумею умереть!
Твое платье, твое платье цвета беж,
Жемчуг крупный, камни — слезы-перезвон!
Берегись, быть может это не рубеж;
Берегись, быть может это… Рубикон!
Ты не каждую черту перешагнешь,
Ах, запуталась душа твоя в шелку!
За наряды свою гордость продаешь
И за жемчуг — полюбовную тоску…
Но бессильна твоя тонкая рука;
Посмотри-ка, мои пальцы словно сталь!
Я не знаю, почему ты мне близка,
Я не знаю, почему тебя мне жаль?
Этой ночью плачут звезды и цветы…
Потому что наша молодость, как сон…
Мы с тобою возле горестной черты.
Возле речки, чье названье — Ру-би-кон!
«Рубеж». 1929. № 19
