Ей нравился Бен, и она мечтала ближе познакомиться с ним. Она усадила Фанни возле себя, обняла ее и стала расспрашивать, давно ли Гертруда знакома с ними.

Фанни охотно отвечала на все вопросы.

– А ваш брат давно знаком с Гертрудой?

– Кажется, давно.

– А что он шептал вам на ухо?

– Просил передать мисс Гертруде, что просит ее прийти поскорее и что ему скучно ждать.

Китти нахмурилась.

В это время Гертруда прошла по коридору: она несла ягоды на ледник.

– Мисс Флинт, – крикнула ей Фанни, – а теперь вы готовы?

– А что вы будете делать? – спросила Китти.

– Читать «Гамлета». Мисс Гертруда читает вслух мисс Эмилии, и мне тоже позволили слушать. Когда я читаю сама, то ничего не понимаю, а когда слушаю мисс Гертруду, мне все ясно. Она прекрасно читает.

Фанни ушла, а Китти, оставшись одна, растянулась на диване и скоро задремала. Тут и застала ее тетка, вернувшаяся из города.

– Китти! – воскликнула она, дергая девушку за руку. – Ты еще не одета! Сейчас подадут обед! Иди скорее и оденься. Брала бы пример с Беллы!

Китти, потягиваясь и зевая, отправилась наверх.

Поправляя волосы перед зеркалом, Китти сказала кузине:

– Знаешь, Белла, мне кажется, что та девочка, которую мы, помнишь, всегда встречали по дороге в школу, под руку с больным стариком, и есть Гертруда Флинт.

– Я тоже так думаю.

– А почему?

– Потому что она знакома с Вильямом Салливаном.

– И ты ничего не сказала?

– Да мне-то что за дело? Ведь это ты и еще кое-кто заняты ею.

– Кто это «еще кое-кто»?

– Да хотя бы мистер Брюс. Не видишь разве, что он влюблен в нее?

– Вряд ли ему годится в жены бедная девушка; я думаю, что ему нужна веселая, светская жена.

– Как, например, Китти Рэй?

– Как это глупо, Белла! Будто нельзя просто что-то сказать. Очень мне нужен этот Бен Брюс!

– Нужен ли он тебе – не знаю, знаю только, что на твоем месте я не стала бы так расстраиваться. Вот и к обеду звонят, опять ты опоздаешь!

В тот же вечер Гертруда и Эмилия сидели у окна. Солнце садилось среди причудливых облаков, ярко освещенных лучами заката. Постепенно заря угасла, краски побледнели, и скоро лишь тонкая золотая кайма указывала то место на горизонте, где скрылось солнце. На небе начали зажигаться звезды.

А внизу, в гостиной, собралось большое общество.

Вечерний ветерок доносил оттуда в комнату Эмилии веселый разговор и взрывы смеха.

– Ты бы пошла вниз, Гертруда, – сказала Эмилия, – Там, кажется, весело. А я люблю, когда ты бываешь среди молодежи.

– Нет, Эмилия, я лучше останусь с вами. Я ведь почти никого там не знаю.

Но в это время пришла Кэт и сказала, что миссис Брюс желает видеть мисс Эмилию.

– Надо пойти, – сказала слепая. – Идем, Гертруда!

Но Гертруда предпочла остаться наверху, и Эмилия спустилась одна.

В дверь опять позвонили. На этот раз супруги Джереми спрашивали Гертруду.

Когда девушка вошла в гостиную, там было полно гостей. Поскольку она вошла последней, все невольно обратили на нее внимание.

Белла и Китти следили за ней с любопытством, стараясь уловить в ней смущение и неловкость, но Гертруда легко и свободно прошла через всю гостиную туда, где сидела миссис Джереми. Дружески поздоровавшись с ней, она обернулась и поискала глазами доктора.

Он сидел возле окна, разговаривая с Фанни Брюс. Миссис Брюс приветливо кивнула Гертруде с другого конца гостиной, а мистер Брюс, сидевший среди барышень и молодых людей, предложил ей свое место.

– Благодарю вас, – ответила Гертруда, – но мне надо видеть доктора… Не беспокойтесь, я пройду к нему.

Доктор Джереми поднялся навстречу Гертруде и усадил ее на свое место рядом с Фанни.

К величайшему изумлению всех знавших Бена, он взял свой стул и, поставив против Гертруды, предложил его доктору. Такого уважения к пожилому человеку он прежде никогда не выказывал.

– Это дочь мистера Грэма? – спросила у Изабеллы сидевшая возле нее молодая дама.

– О, нет, – ответила Белла, – это воспитанница мисс Грэм. Ее фамилия Флинт.

– Она очень изящна, – вмешался в разговор блестящий поручик. – Не правда ли, она очень хороша, особенно когда улыбается? – обратился он к Бену Брюсу.

Бен, разумеется, находил ее бесспорно привлекательной. Он пробрался на террасу и, стоя у открытого окна, возле которого сидели Гертруда, доктор и Фанни, принялся беседовать с ними. Доктор острил и смешил дам. Китти скоро тоже присоединилась к ним. Разговор шел о чем-то, чего Китти никак не могла понять. Упоминались какая-то бархатная шапочка и послеобеденный сон на траве; звучали шутливые намеки на старую грушу и на ловушки для воров. Китти стало неловко, но Гертруда усадила ее рядом и сказала:

– Доктор Джереми вспоминает, как мы с ним воровали груши в саду миссис Брюс, а мистер Бен нас накрыл.

– Наверное, вы хотите сказать, что это мы накрыли мистера Бена! – засмеялся доктор. – Если бы не мы, он спал бы до сих пор!

– Действительно, – сказал молодой человек, – встреча с вами стоила мне многих бессонных часов. Как жаль, мисс Гертруда, что вы перестали работать в саду!..

Гертруда ответила, что новый садовник не любит, когда вмешиваются в его дела.

В эту минуту миссис Джереми подошла проститься и, обращаясь к доктору, сказала:

– Доктор Джерри, ты отдал Гертруде письмо?

– Боже мой! – воскликнул доктор. – Чуть было не забыл!.. – он полез в карман и вытащил конверт, сплошь покрытый почтовыми марками.

– Посмотрите, Герти, сразу видно, что из Калькутты! Трудно ошибиться!

Гертруда поблагодарила и взяла письмо. Как ни приятно ей было получить его, она знала, что письмо может быть печальным: Вилли уже знал о смерти матери.

Проводив доктора и его жену, Гертруда собралась отправиться в свою комнату, но мистер Брюс поджидал ее у лестницы.

– Неужели это такое важное письмо, что из-за него вы лишаете целое общество вашего присутствия?

– Да, это письмо друга, от которого я с нетерпением жду известий, – серьезно ответила Гертруда. – Будьте так добры, извинитесь за меня перед вашей матушкой, если она спросит.

– О, мисс Гертруда, вас так редко удается видеть! В какое же время вас удобнее застать?

– Я постоянно очень занята. До свидания, мистер Брюс. Я не хочу лишать вас общества барышень.

И Гертруда пошла к себе, оставив мистера Бена в растерянности.

Опасения Гертруды не оправдались: письмо Вильяма было гораздо спокойнее по сравнению с предыдущим, написанным по получении известия о смерти матери. Горечь первых дней уже улеглась. Большая часть письма была посвящена выражению признательности Гертруде, которая своей любовью и заботой скрасила последние дни его родных. Он просил Бога вознаградить ее за такую преданность и самоотверженность. Письмо заканчивалось так:

«Теперь у меня осталась одна ты, Герти. Все мои надежды, все мои труды – для тебя одной. Дай Бог нам поскорее увидеться!»

Долго просидела Гертруда, вспоминая о прошлом, о счастливых днях, прожитых с дядей Тру, о дружбе с Вилли, об их разлуке.

Шумно расходившиеся гости вывели ее из задумчивости.

Под самым ее окном миссис Грэм прощалась с Брюсами.

– Не забудьте, – говорила она, – мы обедаем в два часа. Мисс Фанни, надеюсь, и вы придете, отправимся все вместе!

Очевидно, это было приглашение. Гертруда снова задумалась, но на этот раз о настоящем.

Сегодня ухаживания мистера Брюса были настойчивее обычного. Гертруде это не нравилось, и все его комплименты она обращала в шутку, понимая, что для него это просто пустое препровождение времени.

Мистер Брюс, со своей стороны, был задет равнодушием Гертруды. Его самолюбие страдало, и он решил во что бы то ни стало добиться своего. Но вместе с тем незаметно для самого себя он все больше и больше увлекался ею; ему хватало ума заметить, что Гертруда стоит неизмеримо выше большей части молодых девушек ее лет.