О родственном окружении Демида Клементьевича сказать можно немного. У него, по-видимому, имелся брат. Его существование предположил И.Ф. Афремов, производивший от него современных ему Антюфеевых, живших в середине XIX века в Чулковской слободе Тулы. Историк полагал, что, как и Демид, он переселился в Тулу из алексинского Павшина[31]. Уездное происхождение требует доказывания, между тем как существование брата можно считать вероятным и без специальных разысканий. Недавно с этим братом отождествили упоминаемого в документах 1669—1683 годов замочного мастера Василия Антюфеева, для которого удалось установить его отчество — Клементьевич[32]. Этот Василий имел сына Игната, приходящегося Никите Демидову, получается, двоюродным братом.
В скольких браках состоял Демид Антюфеев, как звали его жену — неизвестно. Историки XIX века сообщают имена его сыновей: кроме знаменитого Никиты называют также Семена и Григория[33], но документальных подтверждений их существованию пока не найдено. Некоторые относящиеся к 1710 году данные о тульском кузнеце Семене Демидове Евтифееве[34] выявить удалось, но был ли он братом Никите — уверенно заключить из них невозможно[35]. Сами сведения очень интересны — они приоткрывают дверь в частную и общественную жизнь представителей рода. В доношении, поданном князю Г.И. Волконскому, Семен признается в двоеженстве, упоминает имя своей второй жены (Федосья Козмина дочь), говорит о принадлежавших ему дворах в Москве (наемном) и Туле, о том, что на последнем хранилось 1100 пудов железа. Любопытная деталь — явно конфликтные отношения С.Д. Антюфеева с племянником Н.Н. Демидовым. Семен рассказывает лишь об одном эпизоде их вражды, но не исключаем, что она затянулась на десятилетия. Не этим ли объясняется странность, обращающая на себя внимание при изучении корпуса демидовских приказчиков: в значительной степени сформированный из родственников и свойственников, родни ближайшей — Антюфеевых — он не включал никого?
Не исключено, что другая семья Семена Демидовича (жена Анна Кондратьева, трое сыновей и две дочери) упомянута в переписной книге тульской Оружейной слободы 1715 года. О самом Семене сказано, что он «с Тулы бежал в 712-м году»[36].
Высказано предположение о существовании у Никиты Демидова двух неизвестных по имени сестер, одна из которых вышла замуж за казенного кузнеца Аврама Артемьевича Куприна, а другая — за Степана Копылова. Сыновья обоих служили позднее у своего дяди в приказчиках[37].
В первой трети XVIII века Антифеевы, не занимая значительного места в промышленной среде Тулы, тем не менее в ней оставались. Двое из них — стальной мастер Макар Игнатьевич и промышленник Андрей Семенович Антюфеевы (можно предположить: сыновья Игната Васильевича и Семена Демидовича) — принадлежа к казенным кузнецам, владели ручными заводами[38]. Кем бы они ни приходились нашим Демидовым, родственная их близость им несомненна. Тем более показательная их причастность к миру тульского металла.
Антюфеевых среди жителей Тулы встречаем и позже — в XVIII и XIX веках, причем почти все они по-прежнему оружейники. Жили здесь Антюфеевы и в XX столетии. Вопрос, кто из них был близок к Демидовым (принадлежал к потомкам братьев Никиты или к линии его дяди), требует изучения.
Кто Никиту кормил, поил и учил
Документов, которые хоть что-то рассказывали бы о первой половине жизни Антюфеева Никиты (время приблизительно до начала 1690-х годов), как мы убедились, огорчительно мало. Портрет на их основе не создать, даже эскиз не набросать — в распоряжении мелкие упоминания, случайные частности. Безмолвие документов отчасти компенсируют легенды, тоже, впрочем, немногочисленные и немногословные. В чем-то неточные, в чем-то искажающие реальность, во многом они, однако, вполне правдоподобны и, не исключено, — даже и достоверны.
Большинство авторов, в сочинениях которых они переданы, лишь пересказывают уже опубликованные версии, иногда перерабатывая их и дополняя. Наиболее интересны самые ранние фиксации того, что сохранила коллективная память, — тексты, помещенные в работах И. X. Гамеля (1826), Г.И. Спасского (1833) и И.Ф. Афремова (1850).
Согласно Афремову, придерживавшемуся, как мы помним, версии сельского происхождения предков Демидовых, Никита родился уже в Туле в 1656 году. Эти данные заимствованы скорее всего из эпитафии на его надгробии, которая сообщает еще и дату события: 26 марта[39]. На основании указов царя Федора Алексеевича 1678 и 1679 годов, «коими дозволено всем, из свободного состояния кузнецам, записываться в тульские самопальники, старик Демид… с сыном своим, отлично уже обучившимся оружейным мастером Никитой Демидовым и внуками, приписался в казенные самопальники и, имея от прибыльных трудов своих хороший достаток, обзавелся в Кузнецкой слободе двором и домом… По кончине родителя Никита Демидович Антуфеев 1690-го года имел уже много работников и зажиточное состояние»[40].
Не всё в приведенный рассказ перешло из предания, даты историк черпал откуда-то еще — они в памяти поколений без письменной фиксации не удерживаются[41]. Но отличная обученность молодого Никиты, прибыльность его трудов и хороший достаток в доме — обогатить рассказ такими деталями могла как раз устная традиция.
Чему учился Никита — долго гадать не приходится. Читать и писать он не умел. Зная о природной его талантливости, это можно объяснить только тем, что грамоте его не учили. Где учился другим «наукам» — тоже не секрет. Несомненно, в самой слободе, где индивидуальное ученичество еще долго оставалось единственной формой передачи прикладных знаний и опыта. Несомненно, вначале у отца. Вероятно, у кого-то из местных мастеров он «стажировался» после смерти родителя — об этом рассказывает предание, которое приведем ниже. С учетом того, что, как обнаружится позже, он обладает знаниями, достаточными для постройки вододействующего металлургического завода, очень вероятно, что он поработал и на одном из существовавших под Тулой таких заводов, куда время от времени направляли и казенных оружейников[42].
О том, как применял освоенные навыки молодой Никита Антюфеев, повествует история, известная благодаря Д.Н. Бантышу-Каменскому, у которого она была заимствована Е. П. Карновичем и К.Д. Головщиковым. Присутствующие в ней детали — из тех, которые или фольклор сохранил, или кто-то придумал, вжившись в стиль. Вот как передает ее Головщиков: Никита «нанялся… в работу у одного из местных (тульских. — И. Ю.) кузнецов с платою по одному алтыну в неделю. Первые 5 алтын, заработанные Никитой Демидычем, он отдал своей матери, сказав при этом: "Вот тебе, матушка, за то, что ты меня кормила и поила!" Сосед мастера, у которого жил Никита, заметивши в нем хорошего работника, стал переманивать его к себе, обещая вместо одного три алтына в неделю. Демидыч же, помня хлеб-соль своего хозяина, сообщил об этом ему, прося прибавить к прежней плате хоть что-нибудь. Кузнец, зная искусство и прилежание Никиты, охотно согласился на прибавку, и Демидыч остался у прежнего хозяина»[43].
Обратим внимание, что Никита в этом рассказе изображен уже потерявшим отца, причем складывается впечатление, что довольно давно (иначе кормильцем уместнее было бы называть именно его, а не мать). Это не согласуется с документами, в одном из которых, 1676 года (Никите 20 лет), он упомянут вместе с родителем, тогда еще живым. Документ и предание дают две версии биографии, принципиально между собой различающиеся. Одну путевку в жизнь получает отпрыск, растущий под руководством и защитой родителя, совершенно другую — безотцовщина, подрабатывающий в мастерской у соседа. Совместить две версии юности невозможно. Документ и предание не согласуются.
