Только постепенно начинаешь понимать, что самое важное источники всё же отразили. История первых Демидовых — это почти сплошь история их трудов, огромных по размаху затеянного и результатам совершенного. Дым заводской трубы застилает человека, грохот молота заглушает речь. То же и в документах: дым, грохот, горячий огонь. Заводы для промышленника — а в первых поколениях Демидовы на все сто промышленники — то же, что для писателя его романы, для режиссера фильмы. В них его мечты и желания, в них взлеты и падения, достижения и вложенные в них воля и труд. Каждый из них — родное чадо, кровинушка (дитя любимое или нет — другой вопрос). Нам, вглядывающимся в Демидовых, точно так нужно отнестись и к сердцевине их Дела, к заводам. Чтобы проникнуть в их мысли и чаяния (раз уж, вслед за Пушкиным, согласны, что «следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная»), войдем в мир строившегося ими горного царства, познаем его географию и, каким бы страшным это ни казалось, экономику, познаем бытовой мир, познакомимся с людьми — приказчиками, мастерами, беглыми, старообрядцами, чиновниками — всеми, кто составлял окружение первых Демидовых. Верно, среди них были и царедворцы, были даже цари, но ближайшие — они, тот самый «простой» народ, из которого вышли сами Демидовы.

Прав был уральский писатель-краевед Игорь Шакинко, говоря о трудностях писания о первых Демидовых, «известных людях», отмечавший, что они «в определенной степени уже канонизированы»[2]. Важнейшая часть этого канона — их Дело.

Борясь с парсунностью в портретах, не скатимся в другую ложь. Не закроем высокомерно свои гуманитарные глаза на то негуманитарное, что было для них главным.

Если первые Демидовы вошли в историю России как выдающиеся предприниматели, то следующие их поколения — еще и как деятели, оставившие заметный след в других сферах жизни общества — благотворительности, меценатстве, коллекционировании, науке, технике. Рассказ даже о наиболее крупных фигурах в этом ряду, именно рассказ, а не перечисляющая достижения энциклопедическая скороговорка, потребовал бы книги значительно большего объема. Надеясь не сбиться на сухой перечень, мы ограничили наше повествование периодом становления рода — временем деятельности основавшего промышленную династию Никиты Демидова, его сыновей и внуков. Подробное изложение доводим до расцвета промышленной империи самого известного и успешного сына Никиты Акинфия, которое относим к последним годам его жизни. Следующие за этим 12 лет — время, в течение которого созданное им хозяйство продолжало жить как единое целое. С разделом его между наследниками в 1757 году объединявшие его связи были разорваны, единство стало разрушаться.

В качестве хронологической границы повествования избрано начало 1760-х годов. В 1761 году случились две смерти. 25 декабря умерла императрица Елизавета Петровна, личные отношения с которой (и, добавим, ее двором, вскоре сошедшим со сцены) сыграли важную роль в жизни Акинфия Демидова и в посмертной судьбе его хозяйства. К этому времени его имущество было уже разделено, наследники жили самостоятельно. В том же году, 13 ноября, один из них, Григорий, умер и на сцену вышли его дети, четвертое поколение Демидовых. Если взять младшую ветвь рода, то и в ее истории в начале 1760-х годов произошло важное событие — смерть Никиты Никитича, последнего из второго поколения Демидовых, предпринимателя, настроившего заводов меньше старшего брата, но тоже много. Нажитое он разделил между сыновьями еще при жизни. С елизаветинской эпохой закончилась история гигантских демидовских хозяйств. Порезанные на ломти, они будут существовать еще долго, но империями не станут. Превращением их в СНГ (совокупности независимых «государств») и завершается наш рассказ.

Итак, книга охватывает, считая от рождения родоначальника, примерно сто первых лет истории рода Демидовых. В общих чертах реконструировав биографию Никиты Демидова (насколько нам известно, с такой степенью детализации подобный опыт предпринят впервые), переходим к его сыновьям, из которых главное внимание по праву уделяем старшему. Одновременно следим за подрастающими внуками. Для последних лет пребывания на престоле Елизаветы Петровны «увеличение» постепенно изменяем. Теперь уже не до подробностей — круг контактов, сфера занятий героев слишком расширяются. С постепенным отдалением Демидовых от заводов все более значимыми для них становятся культура, искусство, благотворительность, одновременно — новое окружение, великосветское и не очень. Но… это уже другие Демидовы, а значит — другая история.

И последнее. Все предпринимавшиеся прежде попытки представить в одной книге более или менее подробную историю демидовского рода лишь продемонстрировали, что это задача невыполнима. За 130 лет после выхода в свет одного из наиболее добросовестных опытов такого рода — книги К.Д. Головщикова — изучение истории династии продвинулось вперед очень значительно, объем фактического знания существенно увеличился. Некоторые результаты новейших исследований представлены в книге, другие учесть не удалось. Тем не менее для автора вполне очевидно, что во многих отношениях эта книга — результат большой работы, проделанной другими учеными, тружениками прежних поколений. Им с великим почтением и благодарностью он ее и посвящает. Спасибо и современникам — историкам, архивистам, работникам музеев: Ю.Д. Анашкину, В.И. Байдину, А.И. Гамаюнову, С.В. Сироткину, С.П. Калите (особо), В.А. Касаткину, А.В. Контеву, Н.С. Корепанову, Е. И. Красновой, Е. А. Курлаеву, Т.А. Лаптевой, О.А. Малолетневой, И.Ю. Соснеру, А.С. Черкасовой, Д.П. Шпиленко, — помощь которых в реализации замысла трудно переоценить.

Чтобы понять, на какой наковальне ковалось могущество рода Демидовых и на каких дрожжах поднимались их капиталы, нужно погрузиться в эпоху, когда ни могущества, ни самого рода не было и в помине.

Рода не было, но были пращуры и предки, были занятия, умения, поначалу скромные «прибытки», которые они накапливали и завещали потомкам. Демидовы поднимались на витаминах и гормонах Петровской эпохи. Но то, что с удивлявшей современников скоростью набирало на их глазах вес и силу, было заложено задолго до Петра Алексеевича и его энергичных соратников.

Первые Демидовы остались в памяти поколений прежде всего строителями и владельцами металлургических мануфактур. Этим словом историки именуют предприятия, одновременно обладавшие несколькими признаками: они были относительно крупными, на них присутствовало разделение труда, производство осуществлялось не вручную, а с помощью машин. Считается, что в России мануфактуры возникли еще в конце XVI века. Одной из первых стал казенный (принадлежавший государству) Московский пушечный двор, отливавший бронзовые пушки.

В России крупные предприятия, перерабатывавшие железную руду, появились значительно позже, чем в Западной Европе. Но отсутствие таковых не означает, что собственного производства железа здесь не существовало. Этот металл требовался в любом — городском и сельском — домохозяйстве: и для плуга, и для топора, и для подковы. Его покупали у соседей (в частности, в Швеции), однако, вполне понятно, импортное железо употребляли не для нужд многочисленных крестьянских хозяйств. Живших на Русской равнине хлеборобов, охотников и рыболовов с самого начала железного века «титульным» металлом обеспечивали свои же братья — крестьяне-«домники», вырабатывавшие железо на крошечных заводах, называвшихся «ручными». Главной производственной единицей на них был один или несколько именовавшихся «сыродутными» горнов. Такие горны, они же «домницы», представляли собой металлургические печи, в которых при относительно низкой (ниже расплавления металла) температуре путем прямого восстановления получали мягкое малоуглеродистое железо. Извлеченное из горна, оно именовалось «крицей» и представляло собой ком весом в пуд-полтора, в котором восстановленный металл был смешан со шлаком, «соком», как тогда его называли. Это железо считалось «сырым» — использовать его по назначению было невозможно. В особых «железцовых» кузницах крицу, многократно подогревая, проковывали, механически освобождая от шлака. Так получали «батожки» (куски) сравнительно однородного железа, которое, отличая от сырого, называли «дельным». Именно из него делалось большинство изделий, в частности крестьянский инвентарь. Но для некоторых предметов требовался материал с другим, более высоким комплексом свойств. Дополнительная обработка дельного железа позволяла насытить его углеродом, превращая в более прочный и твердый «уклад» (низкоуглеродистую сталь) и даже в сталь среднеуглеродистую — еще более твердую и прочную. Но в большинстве случаев кузнецов устраивало и простое, сравнительно мягкое железо.