— Сейчас я чайку поставлю, — сказал Сергей, раздеваясь. — Пока Коли нету, завтрак приготовим. А то живот к спине прирос.

— Кишка кишке бьёт по башке, — рассмеялся Афанасий, вспомнив солдатский юмор.

— Может и так, — согласился Сергей, беря с шестка русской печки закопчённый чайник.

— Воду, где здешние жители берут? — поинтересовался Афанасий, глядя, как Сергей наливает из бидона в чайник воды.

— Здесь неподалёку родник есть, за деревней под бугорком. Туда ходу десять минут. Были колодцы, но они пришли в негодность, последний завалился на моих глазах лет пять назад, ремонтировать некому, да и не для кого. Кому нужен человек, одиноко живущий в деревне, к тому же не член бывшего совхоза…

Не успел вскипеть чайник, как в сенях послышались шаги, и в прихожей появился мужчина лет за тридцать, высокий, прямой, в широкополой шляпе, в брезентовой куртке, надетой поверх клетчатой выгоревшей рубашки и в резиновых коротких сапогах. Загорелое продолговатое лицо опушала тёмно-русая борода, вернее, не борода, а то, что должно было быть ею через месяц-другой. В руке была большая корзина, полная грибов.

Сергей был на кухне и вошедший его не видел. Столкнувшись с Афанасием, Воронин опешил. Это ясно было написано на его лице. Сколько времени длилось бы это замешательство, неизвестно, но тут появился Сергей. Они обнялись, прижавшись щеками, пошлёпывая руками друг друга по спине.

— Сергей!

— Коля!

— Как я рад.

— Дружище!

Оторвавшись от влажной куртки друга, Сергей сказал:

— Познакомься, Коля, это Афанасий Петрович Крестов, а попросту, Афанасий. Мы приехали с ним вместе.

Афанасий сделал шаг навстречу Николаю и протянул руку:

— Будем знакомы.

— Мы с ним в такую переделку попали, Коля, — сказал Сергей, — ни в сказке сказать, ни пером описать…

— А что случилось? — встревоженно спросил Воронин, раздеваясь и вешая куртку на вешалку, снимая шляпу и приглаживая каштановые слегка волнистые волосы.

— Это особый разговор, — ответил Сергей. — Мы голодны, как стадо буйволов. Надо поесть, за завтраком и поговорим. Тебе нам тоже есть что сказать, как я понял.

— Ты правильно понял, Сергей.

— Хорошо. Ты пока не суетись. Мы с собой еду привезли.

— Давайте так, но я грибы замочу, — согласился Николай. — Потом отварим и с картошкой пожарим. Картошка пока мелковата, но на жарево набираю.

Он быстро налил в бак воды, ссыпал туда грибы, а в это время Афанасий с Сергеем распаковывали рюкзаки.

Проглянуло солнце, и старый дом ожил. Солнечные блики заиграли на полу, осветили углы, светлые зайчики отразились в зеркале шкафа.

Когда стол был заставлен незатейливыми закусками — колбасным сыром, шпротами, ветчиной, Николай воскликнул:

— Не хило живёте, братцы!

А когда появилось несколько банок пива, совсем сомлел:

— У меня сегодня праздник. Как это можно на такую зарплату…, — он не договорил и посмотрел на Сергея.

— Если бы это была зарплата. Так остатки прежней роскоши. Я теперь безработный. В музее прошло повальное сокращение, почти всех повыкидывали на улицу. Стоял на бирже, потом работал сторожем, завёл свое дело, накрыл меня рэкет, не захотел дяде платить, бросил, теперь не работаю. Живу на халтуру — ремонтирую автомашины новым русским.

— Ты мне об этом не писал…

— А что писать. У тебя своих забот хватает.

— Это уж точно, — вздохнул Николай, сходил на кухню, принёс и поставил на стол бутылку водки. — Вот дождалась, родимая, гостей!

— А ты, я смотрю, хозяйство расширил, землю распахал…

— Да какое там хозяйство! С голоду умирать не хочется… А как там у вас в Москве?

— Да также. Кто шикует и купается в шампанском, а основная часть, кто не может приспособиться к новым условиям, живёт в бедности.

— У меня основная проблема с хлебом. Он нужен каждый день, а в город каждый раз не наездишься. Беру муки, пеку себе сам. Сейчас отведаете моего хлеба и скажете, что он ничем не уступает городскому, а во многом превосходит его. Картошки выкапываю достаточно, капуста, свёкла своя. А вы что — пешком? — спросил он, приглашая их к столу широким жестом. — Не вижу знакомых «Жигулей»?

— Они в лесу остались. После завтрака на буксире притащим сюда.

— А что случилось. Рассказывайте! — Николай открыл бутылку с водкой.

Сергей рассказал историю с «Летучим «Мерседесом», при каких обстоятельствах познакомился с Афанасием, как они удирали от погони.

Николай задумался.

— У меня тоже, кажется, непрошеные гости были, — сказал он после непродолжительного молчания, обведя глазами гостей. — Ничего не тронуто, но что-то искали. Пришлось новый запор сделать и запирать крепче двери. Я ведь тебя не просто так, от скуки, телеграммой вызвал… — Он замолчал, бросив незаметный взгляд на Афанасия.

— Я так и понял, — ответил Сергей.

Они проболтали минут тридцать, ведя незначащий обыденный разговор.

— Спасибо, ребята, за угощение, — сказал Афанасий, поднимаясь из-за стола. — У вас тут свои проблемы. Вы обсудите их, а я пойду, прогуляюсь, познакомлюсь с деревней, заодно водицы принесу. Где тут у вас родник?

Ни Сергей, ни Николай не стали отговаривать его от этой затеи. Николай объяснил, как пройти на родник и проводил Афанасия в сени, где у него стояли вёдра.

— Вот эти бери, эмалированные. Увидишь срубчик осиновый, родник в нём бьёт, рядом ковшичек, им и начерпаешь.

— Хорошо, — ответил Афанасий и вышел из дома.

Николай вернулся в комнату.

— Знакомство ваше шапочное, — сказал он Сергею, — поэтому я бы предпочел…

— Афанасий — мужик умный, — не дал ему договорить Сергей. — Он всё понял и, видишь, нашёл удобный предлог отлучиться… Ты лучше расскажи, что случилось у тебя?

Николай рассказал о смерти Геронта, об иконе, о тайнике в ней и принёс свёрнутый в трубку кусок пергамента.

— Вот читай! Это по твоей части. Я хоть не силён в старых письменах, но кое-что прочёл, хотя пришлось голову поломать изрядно. Теперь твоя очередь. Ты ведь филфак прежде исторического окончил?

— Было дело под Полтавой, — произнёс Сергей, развернул свиток и стал внимательно читать.

— Ну что?.. Разобрал? — нетерпеливо спросил Николай, внимательно наблюдавший за другом.

Сергей махнул рукой, дескать, не мешай.

— В целом разобрал, — ответил он через минуту, перечитывая пергамент.

— Понял, о чём идет речь?

— Как не понять! О мурманском сундуке, полным золота. — Он отдал свиток Николаю.

— И тебя это не шокировало?

— А что может шокировать? Если это и подлинный документ, а проверить это может только экспертиза, то надо ещё найти, где этот сундук зарыт. Так что я от восторга не прыгаю, как видишь.

— Его ищут, этот документ, — с жаром сказал Николай. — Из-за него Геронта убили и ко мне сюда заглядывали в мое отсутствие не случайно. Это были не жулики, а те люди, которые задушили старика.

— Может, и в нас с Афанасием стреляли те же люди? — усмехнулся Сергей.

— Если не те же, — ответил Николай, — то из той же шайки… Я думал, ты обрадуешься — друг клад нашёл, а ты…

— Коля, чему радоваться. Ну, нашли мы письмо, грамоту, опись, как хочешь этот пергамент называй, даже схема есть, как я понял, нахождения этого сундука: то ли подземные ходы показаны, то ли ещё что, но место не обозначено, а страна наша большая.

— Согласен, большая. Но не надо на Камчатке искать. Это где-то здесь. Издавна раскольники в наши места подавались… За Глухим озером болота так и называются Скитскими…

— Но здесь скитов пруд пруди было. Были они деревянные, дерево и гниёт, и горит, и вообще подвергается быстрому разрушению от природных сил. Это не камень. Как ты найдёшь это место, которого даже названия не знаем?..

— Ты как хочешь, а я займусь этими поисками, — разочарованно проронил Воронин.

— Ты для этого меня и пригласил?

— И для этого тоже. Я хотел обсудить ситуацию… Я на тебя рассчитывал. Ты мне поможешь?

Сергей не ответил, глядя в окошко, в котором мелькнул Афанасий с полными вёдрами, переходивший улицу.