— Отчасти, так, — согласился Жоа Рулета, — но не полностью. Судя по глазам, этот поп полностью поверил только тогда, когда я посоветовал ему заявить в полицию. Плохие ребята тоже могли бы сказать на прощание: «зови копов», но у обывателя существует стереотип: только хорошие ребята советуют собеседнику позвонить в полицию.

Саманта покивала головой и ласково погладила по щеке спящую Элен.

— Ты представляешь, детка, в каком идиотском мире мы все живем? Нет, ты совсем не представляешь… Ладно, не расстраивайся. Ты, хотя бы, принцесса. Тебе повезло.

— Это нам повезло, что девочку не пришлось воровать в Европе, — пробурчал капо.

— У Герберта осталось много детей, — заметила Саманта, — он метал генофонд везде, где ступала его нога. И неплохой генофонд, кстати. Чудак-человек. И зачем ему была эта уродская охота? Если бы он только снимал девчонок, был бы жив, и принес бы пользу человечеству. А так — портил биосферу, и в итоге был застрелен, как хомяк в амбаре.

— А на кого он охотился в Непале? — спросил Рулета.

— На йети, снежного человека. Но, не нашел. А вот горилл в Конго он нашел, и пуф…

— Так-так. В Конго — гориллы, в Непале — йети. Это что, мания убивать гуманоидов?

— Типа того, — согласилась унтер-офицер, — У принца было трудное детство. Его папа практиковал насилие в быту, и это сказалось на психике мальчика. Как по Фрейду.

— Понятно и без Фрейда, — сказал капо, — А граф Паларе, он как в этом смысле?

— Рене-Гюи де Паларе, судя по досье «Сюртэ», противник насилия, за исключением спортивного, вроде таэквондо, и он романтик, несмотря на то, что умен, образован и решителен. Вообще, по-дурацки получается: почему «несмотря на?». Почему, блин, считается странным, если умный, образованный и решительный парень — романтик?

— А вот это, Саманта, уже к Фрейду. Я так глубоко в теории не копался. Наша задача практическая: метнуть этого романтика в конкретную точку пространства-времени.

— Как раз, прибытие в эту конкретную точку меня беспокоит, — произнесла Саманта.

— Что беспокоит? Вечером мы будем на Сейшелах, а там мадагаскарская группа.

— Я не про наше прибытие, я про прибытие графа. У меня есть сомнения.

— Почему? Он зажат со всех сторон, кроме одной. Ему нет пути, кроме как к нашим.

— Он решительный парень, и он романтик, — напомнила девушка.

— Да… — согласился капо после длинной паузы, — это может стать проблемой.

— Почему проблемой, а не плюсом? — спросила она.

— Плюсом? — переспросил Жоа Рулета, — Ого! Знаешь, Саманта, это отличный ход!

…

Утро. Акватория Таиланда.

Остров Пхукет и окрестности.

Яркий спортивный мото-дельтаплан сделал круг над морем. Пилот коснулся пальцем гарнитуры радиотелефона на ухе, вызвал некого абонента, и сообщил: «Алло, толстый ковбой! Я на старой танцплощадке в Пхукете, а ребят мало. Может, они пошли в бар?».

(Это значило: вместо того, чтобы осмотрительно обогнуть акваторию Таиланда, и уйти дальше на север, к Мергуи, яхта «Coral Bird», все же, не изменила маршрут и пришла в Пхукет, причем на борту нет кое-кого из экипажа, и кто куда исчез, пока непонятно).

Последствия неосмотрительности экипажа сказались, едва яхта «Coral Bird» вошла в 12-мильную зону. Корвет береговой охраны Таиланда приказал лечь в дрейф. Потом один офицер и восемь морпехов из патрульной команды перешли на борт яхты и педантично занялись там обыском. Что характерно: все они улыбались. На третьем часу обыска, эти улыбки уже раздражали экипаж яхты, состоящий из двух молодых людей — мужчины и женщины. Надо отметить, что к моменту захода в акваторию Таиланда, ни команды во главе с Ном-Онгом, ни четверых из шести пассажиров, на борту почему-то не было. А оставшиеся двое заявили о нарушении своих прав и отказались назвать свои имена.

Сейчас они сидели на топ-бридже под охраной двух тайских морпехов, и скучали…

— Вот, интересно, Либби, — сказал Джейкоб Эвендж, обращаясь к Банни, — если бы этим субъектам приказали нас расстрелять, они бы сделали это, тоже улыбаясь?

— Вообще-то, любимый мой Рене-Гюи, это не смешная шутка, — заметила она.

— Да, Либби, ты права… А знаешь, я вспомнил анекдот по теме. Секретарша заходит к боссу и говорит: «Сэр, там, в приемной субъект, он не назвал себя, но говорит, что вы должны ему тысячу баксов». Босс ее спрашивает: «Как выглядит этот субъект?», а она отвечает: «Сэр, он выглядит так, что, по-моему, лучше заплатить».

— Cool! — Банни хихикнула, — А знаешь, Рене-Гюи, я вспомнила анекдот совсем по теме. Плакат в кубрике крейсера: «Матросы! Пожалейте капитана! Вы утром на построении смотрите на одного дебила, а капитану приходится смотреть на три сотни дебилов».

Тайский офицер обернулся на жизнерадостный смех Джейкоба и, улыбаясь, спросил:

— Вы хотели что-то сообщить капитану?

— Нет, — Джейкоб тоже улыбнулся (еще шире, чем офицер), и покачал головой, — это мы рассказываем анекдоты. А у вас в Таиланде есть анекдоты?

— Анекдоты? — переспросил офицер, — смешные истории?

— Ну… яхтсмен-профи покрутил ладонью в воздухе, — смешные в широком смысле.

— В широком смысле? Вы на что-то намекаете? Возможно, лучше сообщить прямо?

— Нет, я объясняю, что анекдоты бывают разные. Например, абстрактные.

— Абстрактные?

— Да. Например: матрос подбегает к капитану и говорит: «Сэр! Наш якорь всплыл!». А капитан, нахмурившись отвечает: «Плохая примета, парень. Очень плохая».

— Якорь всплыл? — улыбка тайского офицера стала удивленной, — я не понимаю.

— В этом и смысл абстрактного анекдота, — пояснил ему Джейкоб.

— Ты начал с очень абстрактного, Рене-Гюи, — предположила Банни, — Вот, послушайте, офицер, это менее абстрактно. Парень в кафе кричит официанту: «Эй! У меня в чашке оказалась муха! Что это значит?!». Официант отвечает: «Пардон, сэр, но моя работа — подавать на стол, а не истолковывать приметы».

Джейкоб хихикнул, а тайский офицер, улыбаясь, покрутил головой.

— Наверное, у наших стран разные традиции. А мы можем с вами поговорить о деле?

— Да, можем, — сказал Джейкоб, — как только вы вернете наши мобильные телефоны и пригласите лоера международной экологической организации «Sea Shepard».

— Значит, вы морские экологи?

— Может, да, а может, нет, но об этом мы поговорим с лоером.

— Вы осложняете свое положение, — офицер, все так же улыбаясь, вздохнул, — На яхте находился террорист Рене-Гюи Паларе, разыскиваемый Интерполом, и его подруга по имени Либби Портленд. Я заметил, что вы называете друг друга этими именами, но в судовом сейфе есть только паспорта Джейкоба и Банни Эвендж, граждан Британской заморской территории Анквилла. Вы похожи на них. Но, у вас мобильные телефоны, записанные на Рене-Гюи Паларе из Монако, и Либби Портленд из Техаса, США.

— Ф! — Джейкоб фыркнул, — мало ли, на кого записаны наши телефоны.

— В судовом сейфе, — продолжил офицер, — найден акт продажи яхты, и в бортжурнале имеется подтверждающая запись. Рене-Гюи Паларе, предыдущий легальный владелец, продал «Coral Bird» Джейкобу и Банни Эвендж, за сто долларов. Это странная цена.

— И что? — флегматично спросила Банни.

Улыбающийся офицер выразительно прижал руку к сердцу

— У нас нет претензий к мистеру и миссис Эвендж. У нас претензии только к мистеру Паларе. Наше руководство опасается, что мистер и миссис, отказавшиеся назвать свои имена, это террорист Паларе и его подруга мисс Портленд. Если мистер, отказавшийся назвать свое имя, добровольно пройдет биометрию, и данные не совпадут с данными мистера Паларе, то мы извинимся и отпустим вас вместе с вашей яхтой.

— Добровольно не пройдет, — спокойно ответил Джейкоб, — а если вы примените ко мне насилие, чтобы снять биометрию, при том, что я ничего не сделал, а просто транзитом проходил через вашу акваторию, то я позабочусь, чтобы это попало в интернет.

— Зачем!? — воскликнул офицер, — Зачем вы все это делаете!?

— Мы ничего не делаем, — возразила Банни, — это вы делаете.