— …Да, — произнес Хеопс, прервав объяснение для Стэна по поводу диспозиции.

— Обморок, — уточнил Югурта, — надо дать нашатырный спирт.

— Нашатырный спирт? — Хеопс удивленно выпучил глаза. — Ты что? Пусть она спит.

— Э… — Стэн покрутил пальцами, — все-таки, как вы думаете: это сон или обморок?

— Сонный обморок, — мгновенно ответил банту.

— Или, обморочный сон, — предположил бур, и добавил, — пульс потрогай, комиссар.

— Гм… — комиссар Интерпола-2 осторожно положил пальцы на шею девушке, — сейчас посчитаем… Так. Если я правильно понимаю, пульс нормальный, слегка замедленный.

— Видишь! — Хеопс повернулся к Югурте, — я прав, она просто спит.

— Да, такая сонная девушка, — согласился тот и повернулся к Стэну, — лучше отнеси ее в кровать, а то, вдруг, она свалится на пол.

Стэн пожал плечами, аккуратно взял Беату на руки и отнес за занавеску-циновку, где располагались четыре типичные армейские койки в два яруса. Стэн аккуратно сгрузил голландку на ближайшую койку, вернулся к «гидам» и спросил:

— А мы могли бы сейчас посмотреть окрестности? Не хочется терять время попусту.

— Посмотреть конкретно что? — Хеопс убедительно сложил из ладоней подобие бинокля, поднес этот бинокль к глазам и изобразил, что наблюдает за какой-то точкой.

— Меня, — пояснил Стэн, — интересуют нарушения режима охраны фауны.

— В смысле, браконьеры? — уточнил Югурта.

— В общем, да.

— Йе! — банту кивнул, — а тебе интересно, чтобы браконьеры нашлись, или чтобы нет?

— Если есть, — ответил Стэн, — то я хотел бы их найти.

— Йе! А если мы найдем их, то что мы будем делать?

— Мы их задержим, составим протокол и передадим локальной полиции.

— Йе! А если браконьеры не захотят, чтобы мы их арестовали и будут в нас стрелять?

— Тогда мы применим соразмерную силу.

— Йе! Тогда мы тогда тоже будем в них стрелять, да, комиссар?

— Правильно, Югурта. Тогда мы тоже будем в них стрелять. Но если они не будут в нас стрелять, то мы тоже не будем стрелять. Я обращаю на это внимание, чтобы кто-то не подумал, будто мы хотим выследить браконьеров, чтобы убить их и ограбить.

— У-у! — возглас охотника — банту убедительно выражал искренне возмущение, — только морально безнадежно испорченный человек мог такое подумать!

— Да-да! — подтвердил Хеопс, — Только безнадежно испорченный человек. Вот, если не убивать, а только немного пограбить, то… Нет, комиссар, я не говорю, что мы об этом подумали, но так мог подумать небезнадежно испорченный человек. Я об этом сказал просто в философском смысле. Я сам никогда бы так не подумал.

— Я рад, что мы поняли друг друга, — заключил Стэн, — наша работа по охране биосферы должна проводиться в духе международных норм. Тогда каждый волонтер получит из специального фонда резервов биосферы достойный денежный приз.

После этих слов, Стэн сделал паузу, и назвал ориентировочную сумму. Охотники за конвоями многозначительно переглянулись, и бур, как бы невзначай, спросил:

— А в фонде есть дополнительные бонусы за голову браконьера?

— Это, — поправил Югурта. — Не в смысле, за голову, как голову, а как волонтерам-янки платят за поимку чела, который в листе «wanted». В кино про таких волонтеров-янки говорилось, что все в духе норм, а янки — сплошные адвокаты, они зря так не скажут.

— За поимку настоящих серьезных браконьеров, — ответил Стэн, — я обещаю бонус.

— Что, — уточнил Хеопс, — ты сам заплатишь, я так тебя понял?

— Да. Если менеджеры-распорядители фонда откажут, то я сделаю это за свой счет.

— Ты так любишь фауну? — удивился Югурта.

— Я люблю фауну. Но главное: я взялся за это дело, и по дороге сюда чуть не нахватал дырок в шкуре. Теперь для меня вопрос принципа, что я не зря ехал. Это понятно?

— Это по-нашему! — обрадовался Хеопс.

— А где надо искать браконьеров? — спросил Югурта, — Только в ЦАР, или в Чаде тоже?

Стэн молча вынул из кармана служебный ID и продемонстрировал собеседникам.

Два охотника за конвоями — банту и бур — вновь многозначительно переглянулись.

— Вся Тропическая Африка, — тихо произнес первый.

— Охуеть, — лаконично резюмировал второй.

— Какие будут предложения по схеме поиска? — спросил Стэн.

— Полетели, — лаконично сказал Хеопс, — Тут двести км, полтора часа на гирофлюге.

— Пушку возьми с собой, — добавил Югурта, — Может пригодиться.

— ОК, я возьму. А куда летим?

— Туда, — банту махнул рукой на восток, — Уадда, на границе с Южным Дарфуром.

— На суданской стороне или на центрально-африканской? — поинтересовался Стэн.

— Хрен разберешь, — Югурта пожал плечами, — Там граница ни фига не нарисована.

— Я знаю. Минуту, — сказал Стэн и пошел в бунгало за автоматом и боеприпасами.

— Бронежилет и каску мы тебе дадим, — сообщил ему вслед Хеопс.

Один из фундаментальных жизненно-философских принципов гласит: «В какую бы глубокую жопу вы не попали, оттуда вы можете попасть в еще более глубокую жопу». Центрально-Африканская Республика была ужасной жопой, но она не шла ни в какое сравнение с Южным Дарфуром — спорным районом между Южным Суданом и просто Суданом, а тем более — с зоной Южного Дарфура, примыкающей к границе ЦАР. Тут с позапрошлого века шла жестокая война на уничтожение между пришедшими с севера арабами — исламистами и туземными банту — язычниками-христианами. Война в ЦАР выглядела на этом фоне гуманной, поскольку смыслом был грабеж, а убивали людей просто между делом. В Южном Дарфуре наоборот, грабеж был вторичен. Здесь война велась ради убийства инородцев-иноверцев. Показательно, что в ландшафтно-едином регионе водораздела Конго и Нила, на территории ЦАР деревни существовали, а вот с востока, за пограничной полосой, в Южном Дарфуре, постоянных поселений не было вообще, поскольку стационарно жить тут не представлялось возможным.

Формальное объявление этого района биосферным резервом выглядело изощренной насмешкой над здравым смыслом, хотя по существу, здесь действительно была зона обитания многих редких животных. Жирафы, слоны, антилопы, львы и гепарды в этой саванне, пересеченной мелкими речками, конечно, привлекали богатых охотников из «Первого мира», а военизированные корпорации, легально существующие в США, в Британии и в ЮАР, устраивали охраняемые сафари-кемпинги и продавали туры на «трофейную охоту» за любыми животными. Воюющие группировки относились к приезжим охотникам, в общем, безразлично: те были «вне игры», и конфликтовать с вооруженной охраной не было смысла в контексте здешней войны севера и юга. Что касается защиты фауны, то в Южном Дарфуре ее, можно сказать, не существовало.

Стэн ясно понимал: устроители сафари-кемпинга на «территории команчей» признают только одно право: «пулеметное», и любые полицейские действия по факту нарушения режима биосферного резервата можно провести, лишь имея силовой перевес. Хеопс и Югурта тоже это понимали, так что экипаж и технику подобрали адекватно. На летной площадке около деревни собрались два десятка крепких хорошо вооруженных парней разбойного вида, а на полосе стоял аппарат, похожий на германский десантный планер Go-242 «Flugrambox» (летающая рама — контейнер) 1940-го. В отличие от оригинала, на данном аппарате имелся толкающий пропеллер между двумя балками хвоста, и пара лопастных роторов на краях крыльев, что придавало гирофлюгу некоторое сходство с современным винтокрылом Bell V-22 «Osprey» спецназа США. С другой стороны, две носовые поворотные башенки с огневой группой пулемет плюс гранатомет делали эту машину аналогом речной канонерской лодки… При этом, летающей.

Стэн сразу определил, что это туземная версия бронированного штурмового автожира.