Шеф выслушал это, поинтересовался: почему выбрана «прусская легенда»? И получил резонный ответ: «Потому, что здесь старые знакомые». Далее, шеф спросил: «С какой целью вы рылись в персональном файле Клауса?». И получил ответ: «Потому, что врач просил сообщить родственникам Клауса, и мой отказ выглядел бы подозрительно». На такое объяснение шеф отреагировал претензией: «Вы стали слишком часто нарушать инструкции, вот что выглядит подозрительно», на что Стэн ответил: «По инструкции, получалось неправильно, и мне пришлось действовать на свой риск. Я готов подробно объяснить перед комиссией, что необходимость нарушения инструкции диктовалась интересами службы, это был единственный путь избежать потерь личного состава».

Услышав такой ответ, шеф буркнул «ладно, поговорим позже», и прервал связь. Стэн обозначил альтернативу: «либо нарушение инструкции, либо потери личного состава», намекая, что инструкция требовала в некоторых случаях «использовать крайние меры, чтобы не допустить попадания тайного агента в руки экстремистской организации».

Этот разговор состоялся (повторим) позавчера вечером. С того момента шеф сделал 22 безуспешные попытки связаться со Стэном. 23-я попытка (если автоматический вызов продолжает работать) должна была последовать в 00:40. До этого момента, Стэн успел принять душ и выпить кружку кофе со сливками из термоса (заботливо оставленного в студио Анхелой Кларион). Параллельно с этим, Стэн продумывал сценарий разговора.

В 00:40 звякнул вызов. Стэн взял трубку.

— Доктор Зауэр слушает.

— Стэн, — строго произнес шеф, — Я констатирую грубое нарушение инструкции с вашей стороны. Вы пропали со связи, как минимум, на сутки.

— Я действовал точно по инструкции, — спокойно ответил Стэн, — Я обязан был избежать встречи с некоторыми персонами, которые задали бы мне ненадлежащие вопросы в той форме, в которой от ответа нельзя уклониться. Поэтому, согласно инструкции я сменил точку дислокации, оставив спутниковый телефон, который демаскировал бы меня, как радиоэлектронный объект с индивидуальным опознаваемым сигналом.

— Вы ОЧЕНЬ ХОРОШО изучили инструкции? — спросил шеф.

На неформальном эзоповом языке спецслужб, это значило: «Ты, что намерен устроить итальянскую стачку, чтобы добиться увольнения с денежным пособием?».

— Нет, но я РАБОТАЮ НАД ИХ ИЗУЧЕНИЕМ, — ответил Стэн (и это значило: «меня не устраивают некоторые условия работы, и я торгуюсь, чтобы условия были изменены»).

— Ладно, это позиция, — проворчал шеф, — я свяжусь с вами утром. Будьте на связи.

Вот такой разговор. Стэн аккуратно положил трубку на столик, шлепнулся на кровать, почти мгновенно заснул, и проснулся ранним утром от звонка. Это снова был шеф.

— Стэн, вы спали, я правильно понял?

— Да, а что? — Стэн посмотрел на часы, было 5:35, - …Рабочий день еще не начался.

— У вас не начался, — уточнил шеф, — а я вынужден был объясняться с председателем дисциплинарной комиссии вышестоящей службы относительно вашего поведения.

— Я сочувствую, но вряд ли я мог бы вам помочь.

— Вряд ли… — шеф сделала паузу, — впрочем, я обошелся без вашей помощи, хотя, мне стоило больших усилий убедить председателя комиссии, что, для продолжения вашей работы, ваш статус надо сделать понятным для локальных властей. Поскольку вы ПРАКТИЧЕСКИ работаете над природоохранной тематикой, решено ОХЛАДИТЬ пыл некоторых очень внимательных бюрократов с их «теориями заговора». Вы согласны?

— Я понимаю, — ответил Стэн (на эзоповом языке, сообщение шефа выглядело так: «ты засвечен, и принято решение законсервировать тебя на месте, и сделать вид, что ты не занимался и не занимаешься ничем, кроме охраны цветочков и бабочек»). В коротких комментариях (тоже эзоповых) это называют: «положить агента НА ХОЛОД».

— Ясно, что вы поняли, — сказал шеф, — а я вас спросил: согласны ли вы?

— Э… К сожалению, я не расслышал название статуса или должности.

— Комиссар Интерпола-2 по биосфере Тропической Африки. Ваш ответ?

— Я согласен, — сказал Стэн, оценив эти условия «лежания на холоде», как неплохие.

— Должностные инструкции вы получите по почте, — заключил шеф, — Всего доброго.

Стэн зевнул, положил телефон на подушку, и подумал: «а не поспать ли еще?». Потом, придя к выводу, что заснуть не получится, он встал и отправился в душ. Письменного приказа и должностной инструкции пока нет, а значит (решил Стэн) можно спокойно пройтись по пляжу Берега Скелетов, посмотреть на остовы старых кораблей, немного поплавать в знаменитом здешнем прибое, в общем — со вкусом побездельничать.

Сказано — сделано. Стэн надел майку, шорты и штормовку (в карманы которой чисто автоматически побросал привычные нужные вещи), вышел во двор и оседлал тот из гостевых мотороллеров «Vespa», на корме которого имелся стикер с яркой надписью: «Стэн Зауэр, Пруссия». Стикер на втором, стоявшем рядом, сообщал: «Беата Мидгем, Голландия». Вообще (подумал Стэн) Анхела хорошо придумала такой транспортный сервис под кино-ретро. Удобно и трогательно. «Римские каникулы», 1953 год…

Вдоволь покатавшись по пляжу, над которым в этот ранний час висела дымка тумана, придававшая останкам погибших кораблей особенную таинственность, Стэн выбрал в качестве ориентира старый пароход, который утонул кормой в песке, и высоко задрал ржавый нос, будто глиссировал. Припарковав мотороллер около его кормы, и сложив рядом одежду, Стэн выполнил четверть-часовой комплекс физзарядки для десантных подразделений, а потом, побежал купаться. На первый взгляд — бесшабашно, а на самом деле — четко по правилам техники безопасности для берегов с сильными океанскими волнами, способными в полосе прибоя бросить вас на скалы, а в некоторых точках на удалении от берега сформировать «разрывное течение», которое утащит вас в океан. Некоторые не знают, что разрывное течение всегда локально, и попав в него, надо не пытаться выгрести к берегу, а плыть параллельно, до области нормальной воды…

Впрочем, океан сегодня был спокоен, и Стэн с удовольствием поплавал, хотя вода у Берега Скелетов, даже в самой северной его части, на 17-й широте, около границы с Анголой прохладнее, чем, казалось бы, должна быть при такой близости к Экватору.

Выбегая из прибоя на песок (в хорошем спринтерском темпе, чтобы не получить от догоняющей волны пинок под зад), Стэн увидел, что его мотороллер, припаркованный рядом с кормой ржавого парохода, как будто раздвоился. Уже выбравшись на твердый грунт, Стэн обратил внимание на фигуру за обоими мотороллерами. Эта фигурка была женская, некрупная, тонкая, одетая в легкое платье (или скорее саронг), цвета песка в темную крапинку. Загорелая кожа и соломенные волосы тоже оказывались в условиях песчаного пляжа отличной цветовой маскировкой. Цепочка несложных рассуждений привела к тому, что девушка на берегу с вероятностью 99.9 процентов — сестра Клауса. «…Симпатичная, — подумал Стэн, — но недокормленная, и нахальная. Так подкатить и специально устроиться около чужой одежды, это бестактно. А вдруг, я застенчивый, и просто не могу подойти в голом виде к персоне противоположного пола? Что тогда?».

Застенчивости у офицера Интерпола-2 было не больше, чем у среднего болотного аллигатора. Он подошел к своему мотороллеру, взял заранее повешенное на руль полотенце, а потом, уже вытираясь, буркнул:

— Доброе утро, мисс Мидгем.

— Доброе утро, доктор Зауэр. Я вас не смущаю?

— С какой целью вы этим интересуетесь, мисс Мидгем?

— Мало ли, — она пожала плечами, — вдруг, вы предпочитаете, чтобы я отвернулась.

— Нет, что вы. Я мари-аридный гетеро-ювенальный эксгибиционист.

— Как вы сказали, доктор Зауэр?

— В переводе с латыни, мисс Мидгем, это человек, который реализует эротизм путем демонстрации своего обнаженного тела юным персонам противоположного пола, в засушливо-пустынной местности, около моря.

— Понятно, — сказала девушка, и после паузы добавила, — вы знаете, доктор Зауэр, вас довольно трудно выследить. Я пыталась с вами встретиться позавчера и вчера, и все говорили мне: «док Зауэр где-то тут», но вас не было. Я думаю, если бы я сегодня не выследила вас, то снова упустила бы шанс поговорить. Возможно, я поступила не по канонам этики, но… Мне действительно необходимо поговорить с вами о Клаусе.