Входит Липа. Л и п а Ты репетируешь? Слова уж очень Знакомы, но с какой же это пьесы? М а р и я Ф е д о р о в н а Ах, не играю я. Здесь жизнь моя. Студенческая сходка. Это в праздник. Нет, пей, гуляй, но рассуждать не смей. Казаков насылают на студентов - Нагайками пройтись по головам... И аресты, и высылки в Сибирь Всех тех, кто выразил протест хоть как-то За честь свою, теснимый лошадьми. Л и п а Да, помню, как забегала в слезах Красавица-актриса хлопотать... М а р и я Ф е д о р о в н а Впервые горе мне стеснило грудь, Да так: я обезумела, пожалуй, И обратилась в хлопотах своих - К кому же? Да, зачинщику расправы. "О генерал! Повинна юность в чем? Какое преступленье совершила?" Болеть душой за будущее наше - Забота беспокойная и счастье, И тем нежданней бедствия, что власть Безумно множит, как родитель-изверг, Нагайкой добиваясь послушанья. С каким злорадством выслушал меня Виновник беспорядков, усмиритель В одном лице; он думал, победил, Навеки водворил в первопрестольной Порядок благостный, угодный Богу, То бишь царю; он взял его к себе, - А дядя поплатился за кого, Ему и невдомек? Найти опору В ничтожестве со страшными глазами? Л и п а Как заливалась ты слезами, помню... (Разносится звонок, она уходит.) М а р и я Ф е д о р о в н а Одна ли я? В Москве была ль семья, Где слез не пролили, хотя бы в тайне? На сцене я еще держалась, верно, Да публика внимала, затаив Дыхание; но нервы никуда; Приду к себе, и слезы в три ручья. Казалось, сил уж нет, но невозможно Спектакль отменить; пора на сцену, И снова я Ирина, юность, грезы И взрослость, и усталость до тоски, Так жизнь пройдет. Зачем? И почему? Что давит жизнь, цветущую, как май, Среди трущоб и в роскоши дворцов? Мне удалось отбросить то, что давит, По крайней мере, я свободна, да, Среди рабов труда и роскоши, Единой цепью скованных от века. В гостиной Серов, выходит Горький; Липа возвращается. Л и п а Пришел Серов, и Горький занял позу... Ах, ничего, поплачь, а то в глазах, Как в небе чистом выше облаков, Нависших низко, молнии сверкают, - Гроза сухая - мне страшнее слез. М а р и я Ф е д о р о в н а Поплачу - станет легче, как бывало? О, не теперь, уж слишком много горя! Но есть отчаянная радость в нем. Благословленная свобода! Это - Как небо и земля в весенний день, С могучим ледоходом на реке, И все в движении под вешним небом - Дома, дворцы, чертоги богачей И темные окраины рабочих, Где труд вселенский, как предверье Ада, Хотя в церквах им обещают Рай. Да есть ли Правда на земле, иль в небе? Нет, ныне я не плачу. Не дождутся. Глупа была. Прошло всего два года. Два года? Но каких! Вся жизнь в России Переменилась, к худу иль к добру? Как гнет растет, но и свобода тоже. Брожение выходит через край. Как море в бурю, грозная стихия, Из недр ее и вышел мир земной, Неведомое новое пред нами... Л и п а Мир светлый, чистый, как в глазах детей, И верится легко нам после мук? М а р и я Ф е д о р о в н а Как хорошо: не нужно все таиться От той, что облегчает мне заботы О доме; добрая душа, ты с нами; А сестры мало что и знают, кроме Моих концертов в пользу всех гонимых. Л и п а Ну, этим ныне все увлечены. М а р и я Ф е д о р о в н а Да, да, но только здесь уж не игра, Запахло всюду порохом и кровью. Ну, словом, коль меня засадят или Сошлют куда, ты сестрам расскажи... Тут нет вины Алеши, я сама - Еще до встречи с ним, еще до сцены Вступила я на путь, каким Россия Давно идет, еще от декабристов, К свободе, к новой жизни, к высшей правде. В гостиной Серов за мольбертом, Горький на диване. С е р о в. Нет, я все-таки не понимаю, как царь решился, вместо совещательной Думы, дать России конституцию? Г о р ь к и й (раскашлявшись и вскакивая на ноги). Конституцию?! Так вы и поверили? Да в манифесте 17 октября практически нет ничего нового по сравнению с манифестом от 18 февраля, когда после убийства князя Сергия Никола с перепугу заявил об усовершенствовании государственного устройства - на незыблемых основаниях, то есть самодержавия. А сейчас он напуган еще больше. Стачки и забастовки в городах бьют скорее по карманам капиталистов и самих рабочих. Крестьянские бунты куда опаснее. Ведь Россия - крестьянская страна. А тут из-за этой проклятой войны, - вот уж нет худа без добра, - вся армия в миллион солдат застряла в Маньчжурии. Нет войска подавлять бунты, вспыхивающие то тут, то там по всей России, а в Прибалтике уже введено военное положение. Между тем и в войсках начинается брожение. С заключением мира солдаты рвутся в Россию, многие подлежат демобилизации, а не тут-то было: бастуют железные дороги по всей империи, в Сибири узловые станции в руках революционеров. |
