И в а н о в. Но вы уезжаете вместе, в Италию, куда давно собирались.
Л ю б о в ь Д м и т р и е в н а. Да. Но то денег не было, то ему было не до меня. Я продала Русскому музею этюды Александра Иванова из отцовского наследства и рада, что Саша наконец побывает в Италии.
Б л о к (за письменным столом). А вечером я воротился совершенно потрясенный с "Трех сестер". Это - угол великого русского искусства, один из случайно сохранившихся, каким-то чудом не заплеванных углов моей пакостной, грязной, тупой и кровавой родины, которую я завтра, слава тебе господи, покину... Изо всех сил постараюсь я забыть начистоту всякую русскую "политику", всю российскую бездарность, все болота, чтобы стать человеком, а не машиной для приготовления злобы и ненависти. (Вскакивает с громким возгласом.)
Любовь Дмитриевна и Евгений Иванов прибегают к Блоку.
Л ю б о в ь Д м и т р и е в н а. Саша!
Б л о к. Что, заговариваюсь? Я считаю теперь себя вправе умыть руки и заняться искусством. Пусть вешают, подлецы, и околевают в своих помоях.
И в а н о в. "Мы рождены для вдохновенья, для звуков сладких и молитв"?
Б л о к. О, да!
И в а н о в. Прекрасно. Я пойду, а завтра, само собой, приеду вас проводить в благословленную Италию. Только, прошу, не надо поносить Россию, как всякий русский, покидая ее пределы.
Б л о к (с улыбкой). Не Россию я проклинаю, а упырей.
И в а н о в. Да и упыри наши.
Л ю б о в ь Д м и т р и е в н а. Ну, начинается?
И в а н о в (убегая). Мне пора. Прощайте!
Б л о к (следуя за ним). Это, наверное, один из упырей под видом Жени. Да, не будем мы спать. Вскоре уже ехать на вокзал.
Блок и Иванов бегают по всей квартире, Любовь Дмитриевна смеется. И тут разносится утренний колокольный звон с Исаакия.
ЭПИЛОГ
Шоссейная дорога вдоль лесистой возвышенности с бесконечными далями. Хор масок и ряд действующих лиц, за ними следует Блок, погруженный в думы.
Б л о к
Над черной слякотью дороги
Не поднимается туман.
Везут, покряхтывая, дроги
Мой полинялый балаган.
Лицо дневное Арлекина
Еще бледней, чем лик Пьеро,
И в угол прячет Коломбина
Лохмотья, сшитые пестро...
Тащитесь, траурные клячи!
Актеры, правьте ремесло,
Чтобы от истины ходячей
Всем стало больно и светло!
В е р и г и н а
О, весна без конца и без краю -
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
М е й е р х о л ь д
Черный ворон в сумраке снежном,
Черный бархат на смуглых плечах.
Томный голос пением нежным
Мне поет о южных ночах.
Л ю б о в ь Д м и т р и е в н а
В легком сердце - страсть и беспечность,
Словно с моря мне подан знак.
Над бездонным провалом в вечность,
Задыхаясь, летит рысак.
В о л о х о в а
Страшный мир! Он для сердца тесен!
В нем - твоих поцелуев бред,
Темный морок цыганских песен,
Торопливый полет комет!
Хор масок пляшет, вовлекая в хоровод и актрис, и Мейерхольд их уводит за собой. Блок выбегает на луг.
Б л о к
О, я хочу безумно жить:
Всё сущее - увековечить,
Безличное - вочеловечить,
Несбывшееся - воплотить!
Пусть душит жизни сон тяжелый,
Пусть задыхаюсь в этом сне, -
Быть может, юноша веселый
В грядущем скажет обо мне:
Простим угрюмство - разве это
Сокрытый двигатель его?
Он весь - дитя добра и света,
Он весь - свободы торжество!
АННА КЕРН
Веселая драма
Действующие лица
Керн Анна Петровна.
Осипова Прасковья Александровна, ее тетушка.
Вульф Анна Николаевна э
Алексис (Алексей Николаевич Вульф) э ее дети.
Зизи (Евпраксия Николаевна Вульф) э
Юные барышни
Пушкин Александр Сергеевич, поэт.
Ольга Сергеевна, его сестра.
Лев Сергеевич, его младший брат.
Дельвиг Антон Антонович, поэт, барон.
Баронесса Софья Михайловна, его жена.
Яковлев Михаил Лукьянович.
Глинка Михаил Иванович, композитор.
Полторацкий Петр Маркович, отец Керн.
Елизавета, сестра Керн.
Ермолай Федорович Керн, генерал, муж Керн.
Дамы, барышни, офицеры, слуги и служанки.
Место действия - Тригорское, Михайловское, Рига, Санкт-Петербург.
ПРОЛОГ
Санкт-Петербург. Зал в колоннах в доме Олениных на Фонтанке. Шарада, то есть в живой картине молодая женщина поразительной красоты изображает Клеопатру, в руке у нее корзина с цветами. Среди гостей баснописец Крылов с его колоритной фигурой, мелькают также Дельвиг в очках, генерал Керн, Полторацкий, - все как бы в дымке воспоминаний. На переднем плане останавливаются Пушкин и офицер.
П у ш к и н. Слишком юна и невинна для Клеопатры Анна Керн.
О ф и ц е р. Однако она замужем и молодая мать.
П у ш к и н. А кто ее муж, этот счастливец?
О ф и ц е р. Боевой генерал.
П у ш к и н. Ого! Значит, он стар. На твое счастье, я думаю.
О ф и ц е р. Я ее двоюродный брат.
П у ш к и н. Тем лучше! И что же такое, скажи, Анна Керн?
О ф и ц е р. Она робка и серьезна; с увлечением читает Руссо и мадам Сталь. Она умна.
П у ш к и н. Зачем хорошенькой женщине ум? Подойдем к ней. (Осмотрев корзину с цветами и указывая жестом на офицера.) А роль змеи, как видно, предназначается этому господину?
Анна Керн, отвернувшись, уходит.
О ф и ц е р. Ах, Пушкин! Твоя шутка не понравилась госпоже Керн.
П у ш к и н. Я же говорю: зачем хорошенькой женщине ум? Красота в ней - всё! В досаде на меня она и вовсе блистательна. (Наблюдая за Керн издали, застывает в задумчивости, как в шараде, привлекая внимание окружающих.)
