Я, сострадая вам, забыл свой гнев, Психея,
И в сердце пламень чувств, всем милых, не угас.
Пускай о вашем я поступке сожалею,
Хотел бы поскорее вас
Я защитить пред матерью моею.
Я видел вашу боль и горе слышал сам,
И стонами я вашим отвечал слезам.
Взгляните на меня. Все тот же я, Психея,
Все так же вас люблю, душою пламенея.
Вы ж не твердите мне, что любите меня.
Боюсь, из ваших глаз уйдет сиянье дня
И вы измените земной своей отчизне.
О смерть! Зачем разишь преступною стрелой?
Иль для тебя ничто бессмертный облик мой
И ты уже моей грозить готова жизни?
Неблагодарная! Скажи мне: сколько раз
Я увеличивал твои владенья,
Внушая гнев или презренье
Чертам красавицы и блеску гордых глаз,
И сколько отправлял без сожаленья
К тебе влюбленных, чьи сердца
Желали смертного конца?
Теперь уже не раню никого я,
Ничьих сердец уж не пролью я кровь;
Разносят стрелы пусть одну любовь,
Одно блаженство неземное!
И если уж разить, то пред тобой готов
Влюбленных сделать я достойными богов.
Вы, мать, не знающая сожаленья,
Отнять желающая у меня
То, что душе моей дороже дня,
Страшитесь! Я готовлю вам отмщенье.
Как! Вы желаете мне предписать закон,
Меж тем как вам самой всего опасней он?
Вы, как и все, чувствительны душою
И с завистью ко мне относитесь такою!
Чтоб защитить себя, я приготовлю вам
Удар — в отмщение завистливым мечтам,
Вам неожиданный, позорный брошу вызов
И всюду выберу для ваших жадных глаз
Тех Адонисов и Анхизов,
Что только ненавистью встретят вас.
