Сганарель. Боже избави, сударь! Не беспокойтесь. Ручаюсь вам, что сумею уморить любого не хуже лекаря. Пословица говорит: «После смерти — лекарь». А если я возьмусь за дело, все станут говорить: «После лекаря — смерть!» Все это так, но если подумать хорошенько, нелегкое это дело — лекаря изображать, А что если у меня ничего не выйдет?

Валер. Это случай легкий: Горжибюс — человек простой, неотесанный, его ничего не стоит обморочить громкими словами. Рассуждай о Гиппократе и Галене и будь понахальнее.

Сганарель. Значит, с ним надо будет говорить о философии, о математике… Предоставьте мне это дело. Если он человек несообразительный, как вы говорите, то я ручаюсь за успех. Достаньте мне только докторское платье, научите, что надо делать, и дайте диплом в виде десяти обещанных пистолей.

Валер и Сганарель уходят.

Горжибюс, Гро-Рене.

Горжибюс. Беги за лекарем! Моя дочь очень больна. Скорей, скорей!

Гро-Рене. Какого дьявола! Что это вам втемяшилось отдавать дочь за старика? Вы думаете, ей не хочется порезвиться с молодым человеком? Видите ли, координация, имеющаяся, так сказать… (Говорит всякий вздор.)

Горжибюс. Убирайся! Чует мое сердце, что из-за ее болезни придется отложить свадьбу.

Гро-Рене. Вот это меня и бесит. Я надеялся набить себе пузо, и на тебе — прямо изо рта вынули ужин. Пойду искать лекаря не только для вашей дочери, но и для себя. Ух, как я зол! (Уходит.)

Горжибюс, Сабина, Сганарель.

Сабина. Хорошо, что я вас встретила, дядюшка, у меня для вас приятная новость. Я веду к вам самого знающего доктора на свете. Он приехал из-за границы, знает самые лучшие средства и, конечно, вылечит мою кузину. Это такое счастье, что мне на него указали, а я его привела к вам. Он такой ученый, что мне самой захотелось заболеть, чтобы он меня вылечил.

Горжибюс. Где же он?

Сабина. Идет следом за мной. Да вот он!

Горжибюс. Ваш покорный слуга, господин доктор. Я посылал за вами, чтобы вы посмотрели мою больную дочь. Я возлагаю на вас все мои надежды.

Сганарель. Гиппократ говорит, а Гален самым убедительным образом доказывает, что человеку нехорошо, когда ему плохо. Вы правы, что возлагаете надежды на меня — я самый великий, самый искусный, самый ученый доктор на факультете произрастания, чувствительности и минералов.

Горжибюс. Я в восторге.

Сганарель. Не думайте, что я обыкновенный доктор, какой-нибудь там захудалый лекарь. Все остальные доктора рядом со мной — всего лишь лекари-недоноски. Я обладаю особыми талантами и секретами. Селям-алейкюм! «Родриго, храбр ли ты?» — «Signor, si, signor, no.[170] Der omnia saecula saeculorum».[171] Ну а теперь давайте посмотрим. (Щупает пульс у Горжибюса.)

Сабина. Да не он же болен, а его дочь!

Сганарель. Это не имеет значения: кровь отца и дочери — это одно и то же. По испорченной крови отца я могу узнать болезнь дочери… Господин Горжибюс! Можно посмотреть мочу больной?

Горжибюс. Отчего же нельзя? Сабина! Принеси ее мочу.

Сабина уходит.

Я, господин лекарь, боюсь, как бы она не умерла.

Сганарель. Пусть не умирает. Что это за баловство — умереть без предписания врача!

Сабина возвращается.

Моча указывает на сильный жар, на воспаление кишечника. Но все-таки это не плохая моча.

Горжибюс. Как, сударь? Вы пьете мочу?

Сганарель. Не удивляйтесь. Доктора обычно довольствуются тем, что разглядывают ее, но я, доктор необыкновенный, пью мочу, потому что на вкус я лучше распознаю причину и следствие болезни. Сказать по правде, вы принесли слишком мало мочи для того, чтобы я мог вынести верное суждение. Пусть-ка она еще помочится.

Сабина уходит и сейчас же возвращается.

Сабина. С трудом и этого-то от нее добилась.

Сганарель. Всего-навсего? Заставьте ее нацедить еще. Побольше, побольше! Если б все больные так скупились, я был бы непрочь до конца моих дней оставаться лекарем.

Сабина уходит и сейчас же возвращается.

Сабина. Вот все, что мне удалось получить. Больше она не может.

Сганарель. Как, господин Горжибюс? Ваша дочь мочится по капельке? Бедная, бедная ваша дочь! Надо будет прописать ей мочегонное средство. Нельзя ли мне посмотреть больную?

Сабина. Она встала. Если хотите, я ее приведу.

Те же и Люсиль.

Сганарель. Так, значит, сударыня, вы больны?

Люсиль. Да, сударь.

Сганарель. Очень жаль! Это значит, что вы чувствуете себя плохо. Ощущаете ли вы сильные боли в голове, в почках?

Люсиль. Да, сударь.

Сганарель. Вот и прекрасно. Один великий доктор в главе, посвященной природе животных, говорит… говорит множество прекрасных вещей. А так как соки в организме находятся в многочисленных взаимосвязях — например, меланхолия является врагом радости, — и так как от разлития желчи мы становимся желтыми, и ничто так не противоположно здоровью, как болезнь, то мы можем вместе с этим великим человеком сказать, что ваша дочь очень больна. Сейчас я вам выпишу рецепт.

Горжибюс. Скорее стол, бумаги, чернил!

Сганарель. Кто здесь умеет писать?

Горжибюс. А вы разве не умеете?

Сганарель. Умел, да забыл. У меня столько дел, что я половину забываю… Вашей дочери необходим деревенский воздух.

Горжибюс. У нас прекрасный сад, а в саду домик, в домике несколько комнат. Если вы ничего не имеете против, я там ее и поселю.

Сганарель. Пойдемте посмотрим.

Все уходят.

Адвокат один.

Адвокат. Я слышал, что дочь господина Горжибюса больна. Надо справиться о ее здоровье и в качестве друга дома предложить свои услуги. Эй! Эй! Господин Горжибюс дома?

Адвокат, Горжибюс.

Горжибюс. К вашим услугам, сударь.

Адвокат. Узнав о болезни вашей дочери, я пришел засвидетельствовать вам свое сочувствие и предложить услуги во всем, что от меня зависит.

Горжибюс. Здесь только что был самый ученый человек на свете.

Адвокат. Нельзя ли мне с ним поговорить?

Те же и Сганарель.

Горжибюс (Сганарелю). Сударь! Перед вами один из самых образованных моих друзей. Ему хотелось бы с вами поговорить и потолковать.

Сганарель. У меня нет свободного времени, господин Горжибюс, — мне к больным надо идти. Этак ни гроша не заработаешь, сударь.

Адвокат. Сударь! После того как господин Горжибюс рассказал мне о ваших достоинствах и познаниях, мне страсть как захотелось познакомиться с вами, и я позволил себе приветствовать вас именно с этим намерением. Надеюсь, вы меня за это не осудите. По моему разумению, люди, постигшие какую-либо науку, достойны великой похвалы, особенно те, кто изучил науку медицинскую, и не только вследствие пользы, которую она приносит, но и потому, что она включает в себя и другие науки, что делает совершенствование в ней особенно затруднительным. Об этом прекрасно сказано в первом афоризме Гиппократа: «Vita brevis, ars vero longa, occasio autem praeceps, experimentum periculosum, judicium difficile».[172]

Сганарель (Горжибюсу). Ficile[173] tantina pota daril cambustibus.