Знаменья Война Хорошо вспахали Россию Стотысячесильным плугом: Добрый нож по земле прошелся Целиною, оврагами, лугом. Не ленились работники, видно; Был надсмотрщик суровый над нами. Где железо не брало камень, Помогали люди ногтями. Но когда раскопали поле, Оказалось засеять нечем: Побросали в земные недра Не зерно, тела человечьи. И земля урожай небывалый Принесла, но острее желчи: Не ячмень, не рожь, не пшеницу, Принесла только зубы волчьи. <31 марта 1921> 1914 Недаром знаменья грозящие даны: Затмилось мраком солнечное лето, И сто ночей клонилась с вышины Зловещая Галлеева комета. Но золотые зыбились поля Окрай дороги мирной и непыльной; Казалось, никогда еще земля Так не была плодами изобильна. Любовь рассыпала дурманный мак, И каждая, и каждый был влюбленный; Но незамеченным остался странный знак, — Что мальчиков одних рождали жены. <1919> «Мягкой губкой, теплой водой…» Мягкой губкой, теплой водой Мыла мать запыленные ножки, Загоревшие в солнечный зной, Топотуньи, веселые крошки. А теперь ты, как загнанный зверь, В земляные прячешься норы, И тебя по канавам теперь Валит сон, беспокойный и скорый. Иль не стало в нашей стране Сыновьям нашим должного места, Что мы отдали их войне И дали им смерть в невесты? Но дитя от меня не возьмет Грохот тысячи тысяч орудий; Все я чувствую слабый твой рот На моей опустевшей груди. <Август 1919> «Сухой и гулкий щелкнул барабан…» Сухой и гулкий щелкнул барабан, Завыла медь в изогнутое горло, И топотом неисчислимых стран Ответили чудовищные жерла. Конца не будет. Новые опять Придут за мертвыми живые люди, И станут дети мирно засыпать Под громыханье дальнее орудий. Веселые и дерзкие года Оставшимся достанутся на долю: Разрушенные битвой города, Окопами раскопанное поле. Они увидят землю вдаль и вдаль, И, наконец, доподлинно узнают, Как черен хлеб, как солона печаль, Как любят нас и как нас убивают. <1 мая 1920> Петербург
Новая Голландия: строитель — Деламот. Как трудно говорить о важном и высоком; Несутся месяцы стремительным потоком, И легкой пылью будничных забот Нас каждый час упорно обдает; Темнее слух, и сердце равнодушней; Все тише мы, все жалче, все послушней. Но ты, источник стольких вдохновений, Мечта из камня, город измышлений, Ты полон новой, мрачной красоты; Ты кровью опален и смертью тронут, И над тобой уж плакальщицы стонут… О Петербург, не изменяешь ты! Для нас, мятущихся о ломте хлеба, Забывших даже цвет дневного неба, Коротких и поспешных этих дней, — В ночном тумане, в ветре прибережном Внезапно восстаешь, окутан вихрем снежным, Виденье твердое из дыма и камней! Так значит, мы живем, так значит, смерти нет! И чьей-то мысли отягченный след Останется в веках, как крепкая работа. Закрой глаза теперь и вспомни, как встает Там, где канала сумрачный пролет, Чудовищная арка Деламота. <Сентябрь 1920> Тревога Тревога! Взывает труба. В морозной ночи завыванием гулким Несется призыв по глухим переулкам, По улицам снежным, По невским гранитам, По плитам Прибрежным… Тревога! Тревога! Враг близок! Вставайте! Враги у порога! Враг впустит огонь в наши темные домы… Ваш город, он вспыхнет, как связка соломы. К заставам! К заставам! Но в сонной дремоте, Смежив утомленные очи, Прикован, не слышит призыва Рабочий… — Ведь долго еще до рассвета. Гудок не обманет: К работе гудок позовет, И к работе Он встанет. Ведь долго еще до рассвета… А враг уже близок, Уж враг у порога… Тревога! Тревога! И вот отовсюду, Как эхо, Как цепь часовых придорожных, Гудки Загудели гуденьем тревожным: Не спите! Вставайте! Вставайте! Не спите! К работе! К винтовке! К защите! Не спите! Враг близок. Не спите! Враги у порога! Вас много. Вас много. Вас много. Вас много. Вставайте! Не спите! Вас много. Вас ждут! Вы рано заснули, Не кончился труд. Идите! Идите! Идите! — Идут… Наверх из подвалов! На двор, чердаки! По лестницам черным Стучат башмаки. По лестницам узким Винтовкой стуча, Ремень на ходу Застегнуть у плеча. К заставам! К заставам! И в хмурые лица зарницами бьет Над Пулковым грозно пылающий свод. <16 октября 1919> |
