У шефа черкесского угрозыска старшего лейтенанта Сер­гея Тимофеевича Бондаренко был хлопотный день. С утра его вызвал к себе заместитель начальника управления Леонтьев и передал содержание ориентировки, полученной накануне,— о случившемся полмесяца назад убийстве инкассатора дер­бентского отделения Госбанка с целью ограбления и о бес­следном исчезновении преступников с захваченными деньга­ми в сумме ста тысяч рублей. По имеющимся сведениям гра­бителей было трое.

Размноженное на ротаторе предписание обязывало все органы НКВД усилить охрану учреждений, связанных с кре­дитными операциями, торговых предприятий, а также принять экстренные меры по возможному обнаружению и аресту на­летчиков.

Сергей Тимофеевич, дочитав до конца бумагу, обратил внимание, что вторая подпись под ориентировкой принадле­жала Шукаеву, с которым он познакомился в Ставрополе на краевом семинаре. Шукаев читал тогда лекции по оператив­ной тактике.

— Сегодня же, Сергей Тимофеевич,— сказал Леонтьев,— соберите ваших людей, ознакомьте их с документом и пос­тавьте конкретные задачи. Это одно. Второе. В полдень — открытие межрайонной ярмарки, которой придается большое значение. Предмайские дни, сами понимаете... Надо, чтобы был порядок, важно предупредить возможные происшествия. Впрочем, я тоже приеду на митинг по случаю открытия яр­марки. С Геннадием Максимовичем...

— Значит, и первый будет?

       -Да

Леонтьев произнес это короткое «да» с видимым удовлет­ворением. Он был безусловно деловым человеком, должность свою исполнял добросовестно,— немало раскрытых дел чис­лилось на его счету,— но частенько страдал приступами Наивного тщеславия, придавая значение всяким пустякам, обстоятельствам чисто внешним, на которые другой скорее всего не обратил бы внимания. Вот и сейчас в его гордели­вом «да» Бондаренко уловил невысказанную фразу: «Разве вы не знаете, как по-дружески относится ко мне первый секре­тарь обкома партии Геннадий Максимович Воробьев?»

Сергей Тимофеевич ухмыльнулся, но тут же согнал с лица непрошенную улыбку и коротко спросил:

—   Я могу идти?

—   Нет еще. В совхозе «Пригородный» совершена кража овец. Что-то около пятидесяти голов. Завфермой там Бекан Кабалов. Поручите кому-нибудь этим заняться. Стоит прове­рить и самого заведующего. В свое время он, кажется, был замешан в скупке краденых лошадей и скота. Свяжитесь со Ставрополем: там о Кабалове известно подробнее. Правда, последние лет шесть-семь он показал себя неплохим практи­ком. Ферму он получил, по-моему, несколько месяцев назад.

—   Хорошо. Все проверим, Петр Яковлевич...

Выйдя от Леонтьева, Бондаренко вызвал к себе в каби­нет сотрудников угрозыска на совещание, а к десяти уехал на ярмарку В момент нападения на продавца «Ювелирторга» он находился вместе с Дуденко возле трибуны.

Налет был совершен дерзко и неожиданно По словам пострадавшей, продавщицы Фатимат Паритовой, которой гра­битель нанес удар камнем в висок, в магазине никого не было, когда начался митинг Вошли двое: один приземистый, по-видимому, черкес, в барашковой папахе и серой полувоенно­го покроя гимнастерке из сукна, заправленной в такие же галифе; второй — высокий в линялой косоворотке. Он подо­шел к прилавку и спросил запонки, а тот, что пониже ростом, в это время ударил ее сбоку чем-то светлым и тяжелым, ока­завшимся впоследствии завернутым в носовой платок камнем.

Паритову в машине «Скорой помощи» доставили в боль­ницу. Придя в себя, она дала показания. Отсутствующий по случаю отгула заведующий, немедленно доставленный в ма­газин, осмотрев разбитую витрину, в недоумении пожимал плечами: ценные украшения остались на местах, исчез никчем­ный перстень из мельхиора, в котором единственный инте­рес представлял очень крупный камень густой изумрудной окраски, впрочем, тоже недорогой.

—   Как попало кольцо в магазин? — спросил Сергей Тимофеевич.

—   На этой витрине были выставлены вещи, проведен­ные через скупку,— с готовностью ответил заведующий.— Самые, конечно, ценные — два золотых кольца с рубином и топазом   Ну, еще вот     янтарь, оправленный в серебро, две пары платиновых серег и золотая цепочка к кулону . — заведующий нервно теребил реденькую бородку и виновато улыбался, часто моргая близорукими глазами.

— Точнее можете сказать, какой камень был вправлен в похищенное кольцо? — спросил Бондаренко.

— К сожалению, не могу,— смутился заведующий.— По-моему, какой-то уральский самоцвет. Крупный, но дешевый. Мы можем по книгам проверить, сколько за него заплатили. В скупке... Я, знаете, не ювелир по профессии.

—  А как же вы определяете стоимость вещей, которые принимаете у населения?

—  Роемся в каталогах. Иногда, в особо затруднительных случаях обращаемся к услугам одного старика, в прошлом золотых дел мастера.

—  Он живет в Черкесске?

         -Да.

—  Фамилия?

— Чернобыльский. Самуил Исаакович. Адрес известен Паритовой.

Бондаренко записал. С досадой взъерошил седеющую шевелюру с крутыми залысинами по краям лба.

— Да... скупка у вас, по-видимому, слабое место. Как же можно платить за что-то государственные деньги, толком не зная, сколько оно стоит?

Заведующий поправил очки на носу, виновато закряхтел.

— Кхе... конечно, что же... вы правы...

— Ладно,— вздохнул Бондаренко.— Пока у меня боль­ше нет вопросов. Очевидно, мы вас еще вызовем.

Сергей Тимофеевич уже собрался ехать в угрозыск, ког­да ему сообщили, что один из преступников схвачен и достав­лен лейтенантом Дуденко в участок на рынке.

Допрос и обыск ничего не дали. Задержанный назвался Иваном Захаровичем Цыгановым, что ничем не подтвержда­лось, поскольку при нем не обнаружили никаких документов. Кольца у него тоже не нашли, и он упрямо односложно твёр-Дил: «Не знаю, начальник, не знаю.. Не брал, спутали меня с кем-то. Не был я там».

Бондаренко отпустил понятых, подписавших составлен­ный тут же протокол, и приказал прибывшему лейтенанту Абдулу Маремкулову вместе с толстяком-участковым, прини­мавшим участие в поимке преступника, отконвоировать его в угрозыск и заключить под стражу.

Когда Сергей Тимофеевич возвратился в управление, его ожидал еще один досадный сюрприз: человек, назвавшийся Цыгановым, по дороге бежал. Преследование и поиски ока­зались безрезультатными..

Жунид сидел в маленькой приемной бюро судебно-меди­цинской экспертизы, неловко прижимая к себе объемистый сверток. Сверток был неудобный — с одного конца торчал де­ревянный ствол игрушечной трехлинейки, который он тщет­но пытался прикрыть бумагой, как на грех жесткой и шелес­тящей, с другого — колесо маленького трактора,— подарки Зауру Машинистка, тоненькая девица с худеньким птичьим личиком и крашеными ноготками на быстрых руках, успева­ла отстукивать какую-то бумагу, изредка бросать на него лю­бопытный взгляд, в котором без труда угадывалась насмеш­ливая снисходительность, и время от времени кокетливым движением поправлять довольно короткую юбку, открывавшую колени, для такой миниатюрной фигурки неожиданно полные и округлые

Жунид отводил глаза и ерзал на стуле, отчего пакет шелестел еще громче

Наконец вышла Зулета

Жунид встал и чуть не выронил сверток — так порази­ла его в первый момент перемена, происшедшая с его быв­шей женой за те годы, что они не виделись. Красота ее ни­чуть не поблекла, но стала строже, сдержаннее. Те же чер­ные глубокие глаза, прикрытые густыми ресницами, те же свежие полные губы и даже прическа прежняя, девичья — она снова отпустила косы,— аккуратно заплетенные, они были уложены вокруг головы. Но в осанке, в голосе, кото­рый он услышал через минуту, в серьезном незнакомом ему взгляде чувствовались не свойственные ей раньше уверен­ность и определенность.

И ей очень шла форма.

— Здравствуй,— просто сказала она и первой протяну­ла руку

Он смущенно пожал ее мягкую прохладную ладонь, кое-как справившись с неуклюжим пакетом, который передвинул под мышку, и напряженно ответил: