— Существует, по крайней мере, два семейства канадских гусей, которые гнездятся вокруг залива Джемса — объяснял он ей. — Все они принадлежат к одному и тому же виду, но каждое семейство образует замкнутую группу, и каждое имеет свои собственные, унаследованные от предков районы гнездовий и зимовки. Эти два семейства никогда не смешиваются между собой. Одно зимует в долине Миссисипи и гнездится по западному берегу залива Джемса, но несколько дальше на север, ближе к Гудзонову заливу. Другое известное нам семейство зимует в южных штатах, на атлантическом побережье, и гнездится здесь, на берегах залива, чуть южнее, чем семейство гусей с Миссисипи. Ни летом, ни зимой они не заходят на территорию друг друга. Нужно разработать предписания относительно охоты на каждое из них. Иначе можно полностью истребить одно, тогда как второе почти что не пострадает.
— Откуда вы все это знаете? — спросила она.
— Благодаря кольцеванию. Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-нибудь подстрелил окольцованного гуся?
— Нет, — сказала она. — Но слышала об индейских охотниках, которым попадались окольцованные гуси. Кольца сдают в лавки Компании Гудзонова залива. Некоторые думают, что окольцованных гусей посылает с неба сам господь бог... И я знала нескольких миссионеров, которые поддерживали в индейцах это мнение. Господь бог не так часто помогает людям, как прежде, и порой индейцы хотят знать, почему это так. "Ежели он посылал иудеям манну небесную, — спрашивают они, — то почему бы ему не послать немножко и нам, когда зимой умирают с голоду наши старики и дети?". На этот вопрос нелегко ответить, поэтому иной миссионер рад, когда что-то приходит на помощь, вроде ниспосланных небом гусей с серебряным колечком на лапке.
Рори тихо рассмеялся в ответ.
- Оно алюминиевое, — сказал он. — И кто бы ни надевал их — господь бог или господа биологи, — кольца эти пока что не помогли нам составить полное представление о гнездовьях в районе вокруг залива. Поэтому-то я здесь и нахожусь, чтобы дополнить картину. Если я смогу окольцевать несколько гусей и если часть из них будет подстрелена осенью на юге, это, возможно, поможет прояснить дело.
— А к какому семейству принадлежат гуси, что гнездятся вокруг Кэйп-Кри? — спросила она.
— Кэйп-Кри расположен на севере и достаточно далеко, чтобы там поселилось семейство гусей с Миссисипи. Это нам хорошо известно.
Первый вопрос она задала лишь для того, чтобы прервать неловкое молчание, но теперь слушала с большим вниманием.
- Вообще, гуси удивительные птицы, - сказал он. - А самые удивительные из них два рода: здешние канадские и белощекая казарка, там, в Европе. Они обладают всеми свойствами, которыми восхищается человек в других людях. Они упорны, сильны, умны, но главное — способны любить.
Он негромко рассмеялся и продолжал:
- Большинство биологов пришло бы в ярость, услышав эти слова, но союз, который возникает между двумя птицами, самцом и самкой, едва ли сильно отличается от того, что мы называем любовью. Они соединяются на всю жизнь, только смерть может разлучить их. У гусей есть семейная жизнь. Как правило,молодые птицы отделяются от родителей, как только научатся летать. А у гусей не так, гусиная семья почти весь год держится вместе, и только когда для родителей вновь наступает пора гнездования, они гонят молодняк, говорят: о'кэй, детки, вы уже достаточно взрослые, чтобы самим позаботиться о себе.
Он замолчал, но Кэнайна охотно слушала бы его и дальше, она и сама не знала, что больше увлекало ее — он сам или его рассказы о гусях.
— Где же теперь ваши гуси? — спросил он.
— Мы еще не достигли тех мест, где гнездятся гуси, - ответила Кэнайна. - Они предпочитают болота с маленькими озерами и прудами, и чтоб островки на озерах. Они гнездятся на островах, потому что там они чувствуют себя в безопасности от лисиц. Минут через пятьдесят отсюда мы увидим первые болота и будем летать над ними минут сорок-пятьдесят, до самого Кэйп-Кри.
— А когда появляются здесь первые гуси? — спросил он.
— В конце апреля. Они прилетают за две-три недели до того, как стает лед на озерах. Гуси держатся небольшими стаями, летают в поисках корма или сидят на льду... Я думаю, это их семьи. Как только озера вскрываются, стаи исчезают. Должно быть, в это время взрослые птицы и начинают вить гнезда.
Почему она ему все это рассказывала? Она вовсе не собиралась ни о чем говорить, но какая-то непонятная сила заставляла ее продолжать.
— Мои сородичи охотятся на гусей, пока те летают весенними стаями, — продолжала она. - Сейчас, должно быть, они еще в лесу, в охотничьих стойбищах, весна в этом году запоздала на одну-две недели. Я видела с самолета, что озера все еще стоят подо льдом. Зиму напролет приходится питаться одним лишь бобровым мясом, да и его не хватает, зато наступает счастливое время, когда весной возвращаются первые гуси.
Она помолчала и испытующе глянула на него.
— Вы когда-нибудь голодали? Я не имею в виду — проголодались, оттого что обед запоздал. Я имею ввиду голод, который накапливается постепенно, если недели подряд, изо дня в день тебе достается по какой-то горсточке еды.
Рори Макдональд медленно покачал головой.
- А здесь зимой нередко случается голодать. Вот вам бы испробовать такое для ваших исследований. Пока вы не испытаете того голода, который неделями сжимает и месит желудок, будто комок теста, вы не поймете, что значит для моих соплеменников первая весенняя стая гусей.
Теперь она злилась на себя за то, что наговорила слишком много.
— И к этой-то жизни вы решили вернуться? -спросил Рори.
— Да, — твердо ответила она.
И когда взгляды скрестились, она посмотрела на него открыто, и в глазах ее не было ни следа прежней робости.
Через несколько минут они вновь поднялись в воздух, и вскоре пошли болота, о которых она только что ему говорила. Внизу до самого горизонта раскинулась плоская равнина с лабиринтом озер и прудов; покрытые льдом водоемы казались серыми пятнами и имели сумрачный вид. Вокруг озер, на каменистых гребнях и откосах, где корни деревьев могли протянуться над водой, заполнявшей весь этот край, черными щупальцами извивались полоски еловых лесов. Между озерами и лесом протянулись сочные бурые мшаники, в которых с первым, робким дыханием северной весны начала пробиваться зелень.
Кэнайна видела, как еще на стоянке Рори о чем-то договаривался с пилотом. Теперь они летели совсем низко, и Рори осматривал мелькавшие внизу замерзшие озера и болота. Кэнайна внимательно смотрела на землю со своей стороны. Внезапно Рори схватил ее за руку и притянул к себе.
— Гуси, одиннадцать штук! — крикнул он ей, перекрывая шум мотора и взволнованно показывая в окно. — Глядите! Скорее!
Он все держал ее за руку и тянул к себе, пока не протолкнул вперед, чтобы она выглянула в окно, расположенное с его стороны. Он прижал ее к своей груди, и под его рукой, лежавшей на ее плече, она не могла пошевельнуться. Лицо его было так близко, что их щеки на мгновение соприкоснулись.
Кэнайна не видела никаких гусей, потому что голова у нее закружилась и она ощущала только его близость. Это длилось всего несколько секунд, потом она высвободилась и вновь пересела на прежнее место. Сердце ее стучало, и шум этот отдавался в ушах как пушечный гром. Она с ужасом поняла, что впервые прикосновение молодого человека доставляло ей удовольствие.
Рори наклонился к ней.
- Простите! - воскликнул он. - Но этой весной я прозевал гусей в Торонто. Я всегда страшно волнуюсь, когда завижу их вновь.
После этого Кэнайна видела много гусиных стай, но не стала говорить про них Рори; судя по тому, как он поспешно записывал что-то в блокнот, он тоже видел их из окна самолета со своей стороны. Потом машина легла в вираж, и внизу показалась большая река, это была Киставани, с давно знакомой группой домов и индейских вигвамов. Но некоторые из них стояли с открытыми кровлями, и Кэнайна поняла, что из-за поздней весны многие семьи еще охотятся на гусей в верховьях Киставани.
