Маша покачала головой, глядя за его левое плечо, в соседней комнате мелькнул подол халата, как будто кто-то увлечённо прислушивался к их разговору, а потом вдруг понял, что его засекли.
- Весьма условно говоря, да, - улыбнулась Маша, переводя взгляд на собеседника.
Председатель обернулся.
- Персик, набери мне ванну, - он пожал плечами. - Вы ещё о чём-то хотели спросить?
- Думаю, пока что всё, - Маша выключила диктофон и поднялась. - Спасибо за...
- Приходите, если я смогу помочь ещё чем-нибудь, жалко девочку-то. Сколько ей? Пятнадцать? Маленькая совсем, - он проводил Машу и Провизора до самых ворот, в тени которых уже разлеглась давешняя дворняга, вырыв в песке ямку.
- Мастерски он нас выставил, - посетовала Маша, когда они отошли под тенистую липу. - Сразу видно - человек опытный.
Быть тебе весь вечер одной, быть тебе весь вечер одной, милая леди...
Песенка навязла на зубах. Просыпаясь на смятых простынях, Лора повторяла две надоевшие строчки. В окно тянулось душное утро. Она шла, чтобы принять душ, что тонкой струйкой дарил прохладу вспотевшему за ночь телу, потирала искусанные крапивой руки, потом расчёсывала волосы, надевала платье, которое давно пора было постирать, и продолжала напевать простой мотив.
Мелодия лезла в голову, когда она шла по пыльным улицам города, когда высокая трава окраин целовала её колени, когда холодный полумрак подземелий щекотал горло. Песенка, запомнившаяся ещё с детства, когда она не понимала её значения, только повторяла навязчивый мотив снова и снова.
Умер, умер твой герой, милая леди.
Сейчас был полдень - ещё не вечер, когда скука и тоска становились совсем невыносимыми, она забивалась в угол в своём новом пристанище и смотрела на людей. Вот какие они... совсем обычные существа. Полдень: лениво покачивали ветвями акации, жёлтые цветы растопырили лепестки у крыльца, чуть дальше, у окраины деревни, маяком возвышалось старое здание мукомольной фабрики.
- Скоро всё кончится, - уговаривает себя Лора. - Скоро они успокоятся.
Быть тебе весь вечер одной, милая леди...
- Куда ещё, - Маша оборачивалась по сторонам. Сзади неё, шагов пятьдесят к западу, среди зелени белела платформа. Здесь заканчивался поселок, и начинались долгие, пахнущие дёгтем рельсы. - Разве она только по рельсам ушла.
В электричках её искали, опрашивали контролёров, развешивали ориентировки на платформах по пути к Нью-Питеру. Прочёсывали степи - высокая трава и пахучий клевер. Провизор хитро смотрел на Машу из-под развесистой акации. Она снова развернула в руках карту. Налетевший ветер потрепал измятый уголок.
- Разве что они натемнили, и на самом деле ушли из магазина по другой дороге. Она длиннее.
Но здесь - плотным строем ряд дачных домиков, половина из которых пустовала, а в другой половине были безнадёжно глуховатые бабушки и безнадёжно объевшиеся малиной их внуки, утомлённые работой на участках пенсионеры разводили руками в ответ на её вопросы. Здесь были сплетены над головой виноградные побеги и ветви вишен и акаций.
- Давай попробуем ту дорогу, - попросила Маша.
В магазине с забитыми окнами сломался холодильник, минеральная вода опять была мерзко-тёплой и солёной. Маша прижимала бутылку к щеке, пузырьки булькали у неё над ухом.
- Ну ладно, идём, - махнул рукой Провизор.
Солнце собиралось клониться на запад, жара чуть спала, и в кронах деревьев осторожно запели птицы.
- Ещё немного и станет можно жить, - улыбнулась Маша. Под ногами с грунтовой дороги восставали смерчики пыли.
Густые заросли крапивы помахали им с обочин. Почти сразу же они увидели это. Маша, ни секунды не раздумывая, полезла туда, где высокий забор из досок, заострённых сверху, оканчивался тремя обломками.
- Стой, ты куда? - вздохнул ей вслед Провизор, скорее по привычке.
- Заброшенный дом, - Маша указала на полуразрушенное строение в глубине сильно разросшегося сада.
Голодная крапива была выше зачахших вишен, кусала Машины голые ноги. Дачники превратили заброшенный участок в филиал местной свалки: к дороге выходила дорожка из старых молочных пакетов, упаковок от мороженного и битой посуды. Собаки растащили собранный в кучу мусор по участку, скомканные бумаги снегом лежали в зарослях крапивы.
Из-под порога вынырнула и скрылась в зарослях тощая серая кошка. Маша выбралась на верхнюю ступеньку, бетон раскрошился от времени, из нанесённых ветром семечек вырастали жиденькие жёлтые цветы. Пола в доме не было, обгоревшие куски пакли торчали между брёвен, а на окнах трепетала порванная плёнка. Через неё тянули ветви вишни.
Маша спрыгнула на землю внутри дома, перешагивая через толстые брёвна перекрытий, подошла к окну, сорвала с ветки маленькую вишенку.
- Ну и чего тебя туда понесло? - Провизор появился на крыльце, брезгливо огляделся. - Старое пожарище.
Потолочные перекрытия выгорели полностью, в шифере зияли дыры, а стены пламя лишь лизнуло. Маша наклонилась и подобрала с земли яркую девчачью заколку, повертела её в руках.
- Слушай, - сказала она. - Мне бы так пошло?
Маша обернулась к нему спиной и приложила к затылку вышитый бисером розовый бант.
...Кайл сидел на пластиковом стуле, боком, меланхолично созерцая мальвы за окном. Ребята жались возле противоположного края стола, как будто символизируя собой непреклонную оборону.
- Сейчас домой поедете, - пообещала им Маша, испытав острую жалость вместо уже притупившегося раздражения, и бухнула на стол прозрачный пакет. - Знакомо?
Она была почти уверена в ответе, когда Инника потянулась рукой к игравшему в солнечном луче бисеру. Замерла. Завёрнутые в матовую плёнку, перед ними лежали заколка для волос и тюбик с блеском для губ, маленькие искорки переливались в липкой капле, выдавившейся из него по дороге.
- Да, - девочка подняла на Машу прозрачные голубые глаза. - Это всё её, я точно знаю, а где вы это нашли?
- Выходит, вы обманули меня, когда говорили, что обратно шли мимо дома председателя? - Маша наклонилась над столом, заставляя её чуть отпрянуть. - Всё это было на другой улице посёлка. Сверим маршрут ещё раз?
На этот раз они сказали правду. Ян провёл пальцем с обкусанным ногтем по той улице, где Маша лезла в заросли крапивы. Объясняли, что сначала перепутали дорогу, а потом решили не возвращаться. Она махнула рукой и отпустила их на единственную электричку. Парни быстро собрались, Инника провела в ванной не меньше десяти минут, отвечая на их подгоняющие выкрики невразумительным бульканьем. Наконец за ними захлопнулась дверь.
Маша принесла из кухни вскипевший электрический чайник и разлила чай по трём разномастным кружкам, вынула из сумки шуршащую упаковку с заваркой.
- Я думаю, нам это дело не раскрыть, - буркнул Кайл, не оборачиваясь к общему пиршеству. - По сводкам семьдесят пять процентов пропавших не находятся. Где-то двадцать потом откапывают на старых кладбищах и в лесопосадках. Пять возвращаются домой сами.
- Какая-то грустная тебе попалась сводка, - Маша извлекла из сумки пачку печенья и тут же захрустела одним. - Давайте ещё раз проговорим всё, что имеем. Девочка уходит от своих друзей и пропадает. При этом она предположительно была в адекватном состоянии. Если судить по словам её товарищей, до электрички в сторону Нью-Питера было ещё около пяти часов, значит, так сразу взять и уехать она не могла. Если её действительно искали, то на платформе уж наверняка бы обнаружили, хотя бы когда поехали сами.
Маша обожгла язык кипятком и на полминуты замолчала. Провизор увлечённо питался печеньем, слушая её рассказ, Кайл по-прежнему смотрел в окно, где лениво покачивались мальвы, и на небо наплывала серая туча.
- Хоть бы дождя, - пожаловалась Маша. - Так вот. Отсюда я вижу два выхода: или девочка ушла из посёлка пешком, или её где-то хорошо упрятали её друзья, при этом вряд ли живую.
- Ты про подвал забыла рассказать, - вставил Провизор.
