Зато я срывалась, постоянно. Если хоть чем-то нарушить моё одиночество за компьютером в углу комнаты, концерт по заявкам с продолжением был соседям обеспечен.

- Ты мне жизнь ломаешь, - иногда я хлопала в этом месте дверью, бросалась вещами. - Я всегда делала так, как ты хочешь: физико-математический класс? Пожалуйста! Хотя я ни демона не понимаю в этой физике. Занятия в музыкальной школе? Ну раз ты считаешь нужным! Хотя на меня там все смотрят как на питекантропа, потому что мне по ушам в детстве пробежало стадо слонов. Дополнительные курсы информатики? Конечно! Да мне компьютер нужен только для того, чтобы монстров отстреливать.

Она выслушивала это с каменным лицом, потом уходила на кухню и приносила стакан воды. Мне смертельно хотелось разгрохать стакан прямо об стену, и пусть бы стекала вода по начищенным до блеска стенным панелям, но я интуитивно понимала, что это было бы последней каплей. Доводить маму до бешенства я не хотела, я всё-таки её боялась.

Дело было даже не в чувстве противоречия, хотя в то время и оно меня скручивало. Я ненавидела свою жизнь и себя в ней - муху, увязающую в меду, когда вот-вот сладкая янтарная плёнка сомкнётся над головой. Себя - как муху - в благоустроенном до невозможности быту, где была только одна лишняя, вечно норовящая вращаться в другом направлении деталь - я.

Кто знает, сколько бы во мне ещё копилась ненависть к себе, если бы мне было позволено поступить на факультет психологии, не в Институт Обороны. Я готова была пойти на компромисс, но Вселенский разум, да вы что!

- Ты с ума сошла, - констатировала мама, когда я почти сдалась под её натиском и пришла с учебником биологии - в качестве белого флага. - Я лучше знаю, что тебе нужно.

И тут я поняла, что уйду.

- Не злись, тебе не идёт, - усмехнулся Шредер. На выезде из города он потянулся, чтобы поправить зеркало заднего вида. - Тот белобрысый за нами не увяжется?

- Кайл? Думаю, он уже там. Не стал дожидаться, пока я выясню отношения с Галактусом.

- Вы сказали вечером, так? - Маша прокрутила диктофонную запись назад и представила её на прослушивание председателю поселкового совета.

Она откинулась на спинку плетёного кресла, её собеседник, напротив, весь подался вперёд, как будто тысячный разговор про Кристину его донельзя занимал.

- Вечером, - сама себе ответила Маша. - Это правда, и это подтверждается показаниями молодых людей.

По летней кухне бродил Шредер. Время от времени останавливаясь, чтобы рассмотреть вышитый пейзажик на стене или изысканную фарфоровую чашку возле мойки.

- У меня тут просто возникла мысль. По их показаниям, в магазин они ушли в два. Дня, разумеется. Значит, ближе к трём они занялись поисками подруги. Любопытно, почему они не зашли к вам сразу же, логично же было предположить, что Кристина попросит помощи у такого вызывающего всеобщее доверие человека, как вы?

Шредер снял с навесной этажерки фигуру японского божка, покрутил её в пальцах, хмыкнул и поставил на место.

- Я не знаю, что вам и ответить, капитан эээ... Орлова, - развёл руками председатель совета. На его в меру волосатой груди блестели капельки пота.

- Вспомните, пожалуйста, точно ли вы в это время были дома? - Маша включила диктофон и уложила его на журнальный столик между собой и председателем. - Возможно, вы отлучались, совсем не на долго, ребята заходили к вам, но никого не было дома?

- Нет, ну что вы... я бы сказал, - председатель потряс головой, как будто пытался вытрясти из ушей воду.

Маша посмотрела за его левое плечо: там по-старому колыхалась лёгкая занавеска, заколыхалась в дверном проёме тень, как будто кто-то внимательно следил за их разговором.

- Персик, ну что там такое? - сердито начал председатель, проследив за Машиным взглядом. - Иди к себе наверх. У нас тут взрослые разговоры.

Из-за полупрозрачной занавески, скрывающей дверной проём, вышла девушка, совсем молоденькая и, под стать своему прозвищу, в платье персикового цвета. Осторожно ступая босыми ногами, она пробралась на кухню. Шредер обернулся, послал обворожительную улыбку.

Девушка скривилась и всхлипнула.

Ещё через несколько минут всё переменилось. Председатель застенчиво стучал об дверной косяк.

- Можно я побуду здесь? Я не помешаю вам, слова не скажу.

- Таковы правила, - в который раз вздохнула Маша. - Вы поговорите со своей дочерью позже.

За спиной председателя ангелом мщения возник улыбающийся Шредер, и тот нехотя поплёлся в соседнюю комнату. В прохладной кухне теперь уже совсем близко друг к другу стояли два плетёных кресла. Перед Машей, почти касаясь её коленей своими, сидела девушка.

- Давайте ещё раз, по порядку и спокойно. - Маша включила диктофон. В глазах её собеседницы отразилась паника. - Я слушаю.

Она мяла в руках сорванную с соседнего кресла подушку с вышитым геометрическим орнаментом, отщипывала пушинки от шерстяных ниток, и Маше хотелось поймать её запястья.

- Я у папы взяла машину покататься, - всхлипнула она, выдирая очередной клок из подушки. - Он спать лёг после обеда, как обычно, а я тихонько взяла ключи из его кармана.

В окно билась ветка малины, сочные, чуть смоченные росой ягоды, казалось, можно достать, только протяни руку. Маша облизнула высохшие губы.

- Я же не знала, что так получится. Я девочку встретила возле магазина. Она спросила, как попасть в Нью-Питер. Ну электрички же не было, я и предложила её довести до шестого километра.

Маша вытащила из сумки измятое расписание и сверилась с ним. Действительно, на соседней станции останавливалось гораздо больше электричек. Персик не обманывала и, скорее всего, когда везла Кристину, свято верила, что совершает хороший поступок.

- Опустим морализаторство по вопросу "почему сразу не сказала", - Маша сложила расписание. - Как тебе показалось, Кристина хорошо себя чувствовала? Может быть, она как-то странно себя вела?

Персик задумчиво сложила губы трубочкой.

- По-моему, она была обычной. Мы поболтали немного даже... Правда, она злилась сначала, кажется.

Из соседней комнаты послышались голоса: невнятное бормотание председателя, потом короткая речь Шредера, и всё стихло, только шлёпались об стекло спелые ягоды малины.

- Злилась на тебя? - переспросила Маша.

- Ну нет же. Просто злилась, - Персик развела руками, потом словно опомнилась и опять вцепилась в подушку. - Не знаю, на кого. Просто была в плохом настроении.

Машину она видела ещё на подходе к дому. Старенький, но ухоженный седан стоял на бетонной площадке, уже готовый к путешествию в районный центр, куда семья собралась за продуктами.

- Она не рассказывала, как сюда попала, про своих друзей? - Маша склонилась к ней, уперевшись локтями в колени.

В соседней комнате опять послышались голоса, но на этот раз интонация больше всего соответствовала мирной беседе.

- Нет, ничего такого. Только про шмотки и про поступление. Мы же с ней не лучшие подружки, - Персик с надеждой заглянула ей в глаза. - А вы меня отпустите?

Маша улыбнулась.

- Отпущу, что же мне ещё с тобой делать. Скажи ещё вот что. Когда ты привезла Кристину на ту станцию, она сразу пошла на платформу?

В соседней комнате события развивались по-своему, беседа перетекла в рассказывание друг другу анекдотов. То и дело оттуда доносился смех.

- Ну да, я её почти до самой платформы и довезла. Там вокзал есть, она вроде бы собиралась билет покупать.

Из-под стола выбралась кошка, потянулась гибким белым телом и уселась на полу, поглядывая то на Машу, то на её собеседницу.

С фонарного столба на неё смотрела улыбающаяся Кристина: тёмно-каштановые волосы рассыпались по плечам, джинсовая куртка растопыривалась на груди, открывая смешную детскую футболку с медвежонком. С улыбающейся мордашкой Кристины никак не вязался сухой канцелярский текст: "Пропала... года рождения... особые приметы...". Она улыбалась с каждого фонарного столба.