- Иначе я уйду от тебя, - зло сказала она. - Помнишь, как тогда? Сам потом приползёшь, ты боишься одиночества.

...Маша откровенно бездельничала. Она лежала поперёк кровати и разглядывала потолок. Включать свет она не стала, ведь глаза уже привыкли к темноте. На эти полчаса она постаралась выкинуть из головы все мысли. Но свято место пусто не бывает - в образовавшуюся пустоту уже лезли вопросы. Интересно, как там операция, которую затевал Галактус? Наверное, у них там было неплохое сражение! А ей Галактус всегда доверяет умственную работу.

Маша поднялась с кровати. Кстати, про умственную работу. Надо бы заняться ей, а то утром руки не дойдут. Она перенесла лампу на письменный стол и всё-таки включила её. Голубоватый свет прошёл насквозь через разложенные на полированной поверхности клочки бумаги. Они были исписаны крупными летящими буквами, и собрать все части воедино не составило большого труда. Взгляд пробежал по строчкам.

"Только не смейся, это всё ужасно грустно, только не смейся", - уговаривала Маша сама себя, но нервный смешок всё-таки сорвался с её губ. Девушка соскочила со стула и, крутанувшись один раз в сумасшедшем вальсе, повалилась на кровать.

- Я вам пишу, чего же боле? - продекламировала она, глядя в потолок. - Что я могу ещё сказать?...

Потолок заинтригованно молчал, и Маша рассмеялась ему в ответ.

- Так красиво, - объяснила она своё веселье. - С ума сойти, просто бразильские страсти.

Из размышлений вслух её вырвал будильник. Положенные полчаса истекли, а значит, всем вампирам и магом следовало посторониться - на охоту выходит она. Посмеиваясь, Маша нашарила меч. Вот что ни говори, всё равно страшнее обиженной девушки монстра нет.

Дорогу в библиотеку она нашла быстро. Включать свет было неумно: вряд ли Дик поверит, что ночью по библиотеке шастает призрак Рудольфа. Вволю поблуждав между стеллажами, Маша наткнулась-таки на камин. Возле него на белом ковре по-прежнему лежало накрытое простынёй тело. Маша присела на корточки возле Рудольфа и откинула край простыни. Во всей этой истории её смущало только одно: если его убила девушка, где она взяла столько сил, чтобы перерезать горло?

Маша взяла Рудольфа за плечо и повернула его на бок. Минутного осмотра хватило, чтобы понять всё. Ещё раньше, чем звёзды и порез, был сделан удар в грудь. Что и требовалось доказать.

Она вернула тело в исходное положение. И услышала, как на ковёр рядом с ней что-то с глухим стуком упало. Она пошарила у себя под ногами фонариком: подмяв под себя длинный ворс ковра, возле Рудольфа лежал мобильный телефон. Маша только взяла его в руки, как миниатюрный экран засветился голубым.

Она выбрала нужное меню и папку с многообещающим названием "сообщения". И тут же признала, что Рудольф был самым аккуратным парнем из всех, которых ей приходилось встречать. Он очень ответственно относился к своим тайнам и педантично стирал каждое сообщение. По крайней мере, под заголовком "входящие" было девственно чисто. Или это не Рудольф стирал их из памяти, а за него позаботился убийца?

Вот чего-чего Маша не ожидала от своего главного подозреваемого, так это большого ума. Она встречала подобных людей и поэтому могла с уверенностью сказать: мнительность, заносчивость и приступы ярости - всё, что угодно, но не пытливый ум. В исходящих нашлась пара забытых всеми сообщений. Маша открыла первое.

"Хорошо, я уже иду", - оповестило оно. Текст набран был явно второпях, в слове хорошо пропущена буква р. Ничего интересного, обыкновенная фраза. Такие отправляет каждый человек сотнями. А вот второе заставило Машу невесело усмехнуться.

Никогда не знаешь, как может понять самое банальное высказывание твой собеседник. Маша осторожно сунула телефон в карман джинсов Рудольфа и расправила складки на простыне. Кто бы мог подумать, что все её догадки так неожиданно подтвердятся.

Забавная получилась ситуация: семейство графа и не думало сражаться за наследство, покойный последним словом попытался всех спасти, а больше всех шума наделала влюблённая девчонка. Впрочем, её можно было понять.

Маша поднялась на ноги, снова и снова прокручивая в голове текст сообщения. "Я знаю тайну кинжала". В конце ещё стояли двоеточие и закрывающая скобка - стилизованная электронная улыбка. Она была призвана смягчить текст, придать ему оттенок шутки, но и это не помогло. Слишком двусмысленная фраза, её не смягчила бы ни одна улыбка.

Маша не отказала себе в удовольствии распахнуть окно. Застоявшийся воздух библиотеки испуганно ретировался, а на его место пришел свежий ветер. Ночь вдали от города была глубокой, как степной колодец. Ни один звук не нарушал томную тишину, чёрные тени деревьев лениво шевелили щупальцами-ветвями. Маша удобно устроилась на подоконнике и несколько раз жадно вдохнула ветер. Фонари на аллее не горели, только на самом горизонте были видны немеркнущие огни Нью-Питера.

- Через несколько дней будет полнолуние, - голос за её спиной раздался так неожиданно, что Маша едва не подпрыгнула, - хорошо сделали, что открыли окно, здесь невыносимо душно.

Из темноты между стеллажами на неё выплыл полковник. Он скользнул беглым взглядом по Маше и, оперевшись обеими руками на подоконник, вгляделся в ночь. У девушки возникло ощущение, что будь на её месте кто-нибудь другой, в поведении этого военного ничего бы не изменилось. Да что там, он произнёс бы то же самое, даже если бы в комнате было абсолютно пусто.

Она самым беспардонным образом разглядывала лицо полковника. Это было лицо человека, многое повидавшего на своём жизненном пути и безмерно уставшего от всего. Наконец полковник удостоил Машу вниманием, их взгляды встретились.

- Курите? - непринуждённо спросил он.

- Нет. - Она качнула головой.

- Правильно делаете. Я тоже раньше не курил. Когда работал...

Его скупые обрывочные фразы заставили Машу почувствовать себя неуютно. Она поспешила отвести взгляд. Ей показалось, что он расценит этот взгляд как излишнюю настойчивость. Так, словно она набивалась на разговор. А она прекрасно понимала, что когда человек посреди ночи стоит у окна, меньше всего ему хочется поддерживать светские беседы. Маша спустила ноги на пол и даже мысленно выстроила вежливую фразу, мол, ночь коротка, пора и в объятия Морфея, как вдруг снова услышала его голос.

- Хотите, расскажу сказку?

Маша подобрала под себя ноги. Вступление её заинтриговало, а ещё она очень хорошо понимала, что такие люди так просто словами не разбрасываются.

- Расскажите, - кивнула ему из темноты Маша.

Полковник устремил взгляд вдаль. Выражение его лица осталось прежним, только глаза ещё больше сузились.

- Осенью Нью-Питер бывает похож на изваяние, сотканное из тончайших золотых и бронзовых нитей. И ночное небо удивительно звёздное в Нью-Питере осенью. Я побывал в разных городах, но нигде не видел такого звёздного неба. Да, всё это случилось именно осенью.

Моя жена, она очень хотела ребёнка, но врачи поставили неумолимый диагноз. Как в плохом сериале, на лечение были нужны большие деньги, которых конечно не было. Вечерами она бродила по городу-изваянию, натягивая капюшон куртки, словно пряча от прохожих своё лицо. Она возвращалась домой, когда небо затягивал чёрный бархат ночи, открывала дверь своим ключом и тихо раздевалась в темноте. А ночью она не спала, она просто лежала и смотрела на звёздное небо, я знаю это, я ведь тоже не спал. Но небо оставалось безразличным к нашему с ней горю, а свет звёзд не давал закрыть глаза.

Время текло издевательски медленно. И однажды, когда выпала возможность ненадолго покинуть этот тихий плен, я подло обрадовался. Несколько дней пути на восток от города, к старым могильникам, туда мне и Богдану пришлось отправиться по работе. Нам нужно было поймать зарвавшегося мага, он наводил страх на всю округу. Стоило остановить его, пока он не потревожил покой древних королей. Богдан шёл туда с мрачной решимостью представителя закона, а я - с тайной надеждой хоть ненадолго позабыть Нью-Питерскую осень. Ночью мы прибыли в провинциальный городишко, но, как оказалось, уже поздно. Маг успел побеспокоить сон мёртвых. Не раздумывая, мы бросились за ним следом.