Спускаясь по нетронутым временем каменным ступеням под землю, я буквально кожей ощущал гнев духов и тёмную силу мага. Сражение было не из лёгких. Мага пришлось убить - брать его в плен было бы неоправданным риском. Я помню ту ночь так, словно всё ещё живу в ней. Неяркий желтоватый свет наполнял гробницу, хотя никаких его источников видно не было. Гладкие земляные стены уходили вверх и смыкались там, в темноте.

Посреди обширной залы была возвышенность, на которой стоял богато украшенный гроб. Всё ещё опасаясь ловушек мёртвого мага, мы обошли подземелье по периметру. Я не удержался от соблазна заглянуть в гроб. Оттуда в гордом безмолвии пустыми глазницами смотрел на меня бывший король. Время почти не тронуло его торжественное красное одеяние. То, что когда-то было его пальцами, сжимало рукоять меча. Такого меча я не видел никогда в жизни. Неяркий желтоватый свет, отразившийся на его лезвии, ослепил меня. Моими действиями руководило минутное помутнение, и остановиться я уже не смог. Рукоять меча мягко легла в мою ладонь и словно вросла в неё. Безжалостные столетья не оставили отпечатков на этом божественном оружии.

Богдан ничего не видел, он стоял спиной ко мне, разглядывая рисунки на стенах. Он безоговорочно доверял мне. Я вынес меч из гробницы, уже тогда хладнокровно прикидывая, сколько могут дать за такую игрушку современные царьки. Злой рок помог мне привезти меч в Нью-Питер: ни Богдан, ни кто-то другой не смогли уличить меня в воровстве. Но тогда, стоя на каменных ступенях, я оглянулся. Пустые глазницы смотрели на меня с немой угрозой.

Он пришёл ко мне в первую же ночь, в первой же придорожной гостинице для дальнобойщиков. Пришёл, когда в соседней комнате спал ничего не подозревающий Богдан, а меч, завёрнутый в серую тряпку, мирно покоился на дне спортивной сумки. Красная мантия чуть блестела в свете уличного фонаря. Я был уверен, что это сон, но лежал, не в силах шевельнутся. А он стоял надо мной и, кажется, даже усмехался. Потом он заговорил, медленно, словно давая мне время, чтобы прочувствовать каждое его слово.

- Тот, кто осмелится взять мой меч в руки, будет проклят на смерть, - смертельно спокойным голосом повторял он, - будут прокляты все его родные и близкие, все те, кто ему дорог. Будет проклято то место, где он живёт, и все вещи, которых касаются его руки...

Всю ночь один и тот же сон, похожий на бред тяжело больного. Всю ночь его бесцветный голос и одна и та же фраза: "Будут прокляты... будут прокляты..."

Первой умерла моя жена. Однажды днём мне позвонили и сказали, что всё кончено. Водитель был пьян, он не справился с управлением, сбил её, а потом и сам въехал в столб. Всё очень просто - она всегда бродила по улицам в это время, а он вдруг выскочил из-за угла. Такое случается сплошь и рядом, винить некого.

Она умерла, а я остался один - в пустом доме, наполненном её мёртвым молчанием. Я перестал спать и просиживал ночь за ночью, глядя на осенние звёзды. И я постоянно чувствовал, что за моей спиной в тёмном дверном проёме стоял он. Его цепкий взгляд просверливал меня насквозь. В редкие минуты забытья мне мерещилось: дом в огне, пепелище и тягучий, заунывный запах дыма. Я не мог больше оставаться в собственном доме.

Решение было единственно верным. Вернуть жену я не смогу уже никогда, а от кошмара надо было избавляться. Меч должен быть возвращён на место.

Но всё оказалось не так просто. Положил серый свёрток на заднее сиденье, а сам сел за руль, как вдруг машина вспыхнула. Это произошло за несколько мгновений, я едва успел выскочить, автомобиль сгорел словно бумажный. И пока я неверными пальцами набирал номер пожарных, от него осталась лишь кучка пепла. И меч. Вдруг лампочка под потолком с оглушительным треском взорвалась, и среди воцарившегося в гараже полумрака лезвие меча блестело, как будто под ярким солнечным светом.

До вокзала было недалеко, и я знал, что поезд в тот злополучный провинциальный городишко ходит каждый день. Но сегодня сама судьба была против меня. На вокзале творилось что-то невообразимое: поезда сбивались с расписания, диспетчеры не могли ничего толком объяснить. В довершении всего механический голос выдал, что по техническим причинам все маршруты откладываются на неопределённый срок. Ждать я не мог. Поэтому вышел на трассу и пошёл пешком.

Я шёл по обочине, а мимо пролетали машины. Я не поднимал руки, потому что не хотел ещё одной смерти. Я шёл по дороге до тех пор, пока шальной спортивный автомобиль не выскочил на обочину. Чудом не удалось отскочить, машина слетела вниз с крутого склона. Ветер плеснул мне в лицо запах гари.

И это был конец. Я понял, что не смогу ничего сделать, не смогу уберечь ни себя, ни других. Нет, у меня ещё были силы, чтобы идти, но разумом я понял, что всё кончено. Ураган не побороть. Бурю не укротить. Бесполезно сражаться против стихии.

Я вернулся в Нью-Питер, где с деревьев по-прежнему облетали листья, но оставаться в старом доме было выше моих сил, и я переехал на съёмную квартиру.

Однажды под вечер ко мне пришёл Альберт. Мы никогда ранее не были знакомы с ним, не были ни друзьями, ни врагами. Но однажды он пришёл и, не дожидаясь приветствий, заявил:

- Продай мне меч.

Его слова заметались между голыми стенами моей чужой квартиры.

- Я не могу этого сделать, - покачал головой я ему в ответ.

Граф усмехнулся, прошёл на кухню и встал там у окна. Он сказал:

- Как красив этот город осенью. Мы с тобой договоримся. За этот меч я отдам любые деньги.

- Кто ты такой? - я остановился в дверях и, глядя на его спину, раздумывал, чем может обернуться такая сделка.

- Я - граф Вороновский, - он обернулся ко мне, его глаза блестели, словно у маленького мальчика, которому дали подержать настоящий пистолет.

- Этот меч проклят, - Вселенский разум, что я ещё мог сказать, как я мог разубедить его?

Он рассмеялся мне в лицо, презрительно и задорно. Если бы принялся рассказывать, он бы не поверил ни единому слову, он бы решил, что я просто набиваю цену.

- Мне не нужны твои деньги, - я слишком устал, чтобы спорить, - забирай меч, если он тебе нужен.

Какая-то часть моей души - подлая и трусливая - надеялась на избавление. Но избавления не пришло. На прощание граф, скорее в шутку, чем серьёзно, пообещал отдать мне меч обратно после своей смерти. Смерти ему пришлось ждать не так уж и долго.

На протяжении всего рассказа Маша старалась не дышать. Она была поражена той усталостью и болью, которая скользила в каждом слове полковника. Безысходность словно затопила комнату, сделала темноту угрожающей.

Она поняла гораздо больше, чем рассказал её собеседник. Когда-то Роланд Валенте работал в Центре, а его напарник Богдан - никто иной, как сам Галактус. Интересно, знает ли он про историю с мечом?

Полковник молчал уже несколько минут, и его взгляд был по-прежнему устремлён в темноту. Иногда человека надо просто выслушать, а потом оставить его один на один со своими мыслями. Маша бесшумно соскользнула с подоконника на пол. Чуть касаясь ногами пола, она подошла к Роланду и легко коснулась рукой его плеча.

- Всё, что я узнала, останется со мной, - шепнула девушка и почувствовала, как его плечо напряглось

"Всё, что я узнаю, останется со мной" - слова из клятвы, которую даёт каждый агент Центра. Полковник всё понял, но не подал виду, не шевельнулся, лишь его мышцы бессознательно напряглись. Маша тихо вышла из библиотеки.

   "Интересно, кому ещё не спится этой безумной ночью?" - размышляла она, поднимаясь вверх по лестнице. На предпоследней середине лестницы она резко встала: белый глаз фонарика упёрся в череду чёрных точек на ковровой дорожке. Капли крови ещё не успели высохнуть - Маша убедилась в этом, когда тронула одну из них пальцем. На подушечке остался багровый отпечаток. Сердце пропустило удар.

Маша бегом преодолела оставшиеся ступени, потом повернула влево - именно туда вела цепочка пятен. Картина вспыхнула перед глазами внезапно.