– Сравнение точное,- промолвил исповедник, смотря на Пинсона поверх очков.

– Все это, конечно, печально; но раз дело действительно так обстоит, нужно говорить правду,- благодушно протянул Пинсон.- Уж теперь, государи мои, вы в наших руках.

– Местные власти,- возразил Хасинто,- действуют пока что превосходно.

– Я полагаю, что вы ошибаетесь,- ответил военный, за выражением лица которого с интересом следили донья Перфекта и исповедник.- Час назад алькальда Орбахосы сместили.

– Губернатор провинции?

– Губернатора сместил уполномоченный правительства, который, видимо, приехал сегодня утром. Все муниципалитеты прекращают свою работу. Так приказал министр. Он почему-то – уж не знаю почему – боялся, что они не будут оказывать поддержки центральной власти.

– Хороши же у нас дела,- пробормотал священник, сморщив лоб и выпятив нижнюю губу.

Донья Перфекта задумалась.

– Освобождены от должности также несколько судей первой инстанции, в том числе орбахосский судья.

– Судья! Перикито!.. Перикито уже не судья! – воскликнула донья Перфекта с таким выражением лица и таким голосом, словно ее укусила гадюка.

– Да, в Орбахосе уже нет прежнего судьи,- сказал Пип-сон.- Завтра прибудет новый.

– Чужак?

– Чужак!

– Может быть, это какой-нибудь плут… А старый был такой честный,- промолвила донья Перфекта, полная тревоги.- Чего, бывало, у него ни попрошу, сразу же сделает. Вы не знаете, кто будет алькальдом?

– Говорят, приедет коррехидор.

– Да лучше бы вы прямо сказали, что надвигается потоп, и дело с концом,- проговорил священник, вставая.

– Итак, мы отныне во власти сеньора генерала?

– Всего лишь на несколько дней, не более. Не сердитесь на меня, пожалуйста. Несмотря на форму, которую я ношу, я не люблю военщины; но нам велят бить… мы и бьем. Нет более мерзкой службы, чем наша.

– Что верно, то верно,- произнесла донья Перфекта с плохо скрываемой злобой.- Вы сами сознались… Итак, ни алькальда, ни судьи…

– Ни губернатора провинции.

– Пусть уж заберут и епископа и пришлют нам на его место церковного служку.

– Да, только этого еще не хватает… Если их здесь оставить,- проворчал дон Иносенсио, глядя в землю,- они ни перед чем не остановятся.

– А все это из боязни, что в Орбахосе поднимется мятеж,- заявила сеньора, сложив руки и в отчаянии опустив их на колени.- Говоря откровенно, Пинсон, я не знаю, почему здесь камни не ропщут. Я никому из вас не желаю зла, но было бы справедливо, если бы вода, которую вы пьете, превратилась в грязь… Так вы говорите, что мой племянник близкий друг генерала?

– Да, они так дружны, что целый день не расстаются, онп вместе в школе учились. Баталья любит Рея, как брата, и угождает ему во всем. На вашем месте, сеньора, я был бы обеспокоен.

– О боже мой! Я боюсь какого-нибудь насилия!..- воскликнула она тревожно.

– Сеньора,- прервал ее решительным голосом священник,- чем допустить насилие в этом почтенном доме, чем допустить, чтобы эту благороднейшую семью каким-либо образом притесняли, да я скорее… и мой племянник… Все жители Орбахосы… ;

Дон Иносенсио не закончил. Он так задыхался от гнева, что не мог связно произнести двух слов. Пройдясь по комнате воинственной походкой, он снова сел.

– Мне кажется, что эти опасения напрасны,- сказал Пинсон.- В случае необходимости, я…

– И я,- повторил за ним Хасинто.

Донья Перфекта пристально смотрела на застекленную дверь столовой, сквозь которую можно было различить тоненькую фигуру девушки. И по мере того как донья Перфекта смотрела, на лице ее все больше сгущались мрачные тучи.

– Росарио, иди сюда, Росарио! – окликнула она дочь, выходя ей навстречу.- Мне кажется, что сегодня ты выглядишь лучше, ты повеселела, да… Вам не кажется, что Росарио сегодня лучше выглядит? Ее словно подменили.

Все согласились, что лицо Росарио светится счастьем.

В эти дни мадридские газеты опубликовали следующее сообщение:

«Сведения о каких-то шайках мятежников, действующих в окрестностях Орбахосы, неверны. Как нам пишут из этой местности, жители ее столь мало расположены к авантюрам, что присутствие бригады Батальи в этом пункте признано нецелесообразным.

Передают, что бригада Батальи покинет Орбахосу, потому что там не нужны военные силы, и направится в Вильяхуан-де-Наа-ра, где появилось несколько мятежных групп.

Установлено, что семья Асеро и другие мятежники действуют в районе Вильяхуана, неподалеку от судебного округа Орба-хоса. Губернатор провинции сообщил в телеграмме, отправленной правительству, что Франсиско Асеро появился в Рокетас, где собрал поземельные налоги за полгода и потребовал провианта. Доминго Асеро (Мошна) со своей шайкой действовал в районе горной цепи Хубилео, яростно преследуемый жандармами, убившими одного из его сторонников и захватившими в плен другого. Бартоломе Асеро сжег контору записи актов гражданского состояния в Лугарнобле и увел в качестве заложников алькальда и двух богатых землевладельцев.

В Орбахосе, судя по полученным нами письмам, царит полнейшее спокойствие, и местные жители думают лишь об урожае чеснока, обещающем быть весьма обильным. Близлежащие райо-пы заполнены группами мятежников, но бригада Батальи даст им примерный урок».

Действительно, в Орбахосе все было спокойно. Семья Асеро, эта воинственная династия, заслуживающая, если верить утверждениям некоторых лиц, того, чтобы фигурировать в «Ромапсе-ро», занялась ближними провинциями; однако на центр епархии восстание не распространялось. Можно было подумать, что современная культура одержала победу наконец над воинственными обычаями этой великой бегетрии и что последняя вкушала сладость прочного мира. Даже сам Кабальюко, один из наиболее видных деятелей, воплощавших мятежный дух древнего города Орба-хосы, недвусмысленно сообщал всем и вся, что он не хочет ни ссориться с правительством, ни впутываться в историю, которая может дорого ему обойтись.

Что бы там ни говорили, непоседливый характер Рамоса Кабальюко с годами стал более спокойным; улегся тот пыл, который он унаследовал от отцов и дедов, самого великолепного бандитского рода, когда-либо опустошавшего эти земли. Рассказывали, что в те дни новый губернатор провинции имел совещание с этим великим мужем и услышал из его уст клятвенные заверения в том, что он будет содействовать общественному спокойствию и всячески стараться избегать какого-либо повода к беспорядкам. Надежные свидетели утверждали, что его часто видели в компании с военными, он пил с ними в таверне; мало того, ходили слухи, что ему собираются дать хорошее место в муниципалитете, в главном городе провинции. Ах! Как трудно историку, претендующему на беспристрастие, выяснить истину в вопросе об идеях и мнениях знаменитых людей, слава о которых прогремела на весь мир. Тут просто не знаешь, каких источников придерживаться, а отсутствие точных данных приводит к достойным сожаления недоразумениям. Если мы обратимся к таким выдающимся событиям, как 18 брюмера, разграбление Рима коннетаблем Бурбоном, разрушение Иерусалима,- скажите, какой психолог или историк определит мысли Бонапарта, Карла V и Тита до и после этих событий? На нас возложена громадная ответственность. Желая хотя бы частично снять с себя этот груз, мы будем приводить слова, фразы и даже речи, произнесенные самим орбахосским императором, и, таким образом, каждый сможет судить обо всем сам и придерживаться того мнения, какое покажется ему наиболее правильным.

Нет никакого сомнения в том факте, что с наступлением сумерек Кристобаль Рамос выехал из дома и, проезжая по улице Кондестабле, встретил трех крестьян на мулах; на вопрос, куда они направляются, они ответили, что едут к сеньоре донье Перфекте V. везут ей первые плоды и овощи из своих садов и огородов, а также арендную плату за истекший срок. Это были сеньор Пасоларго, парень по имени Фраскито Гонсалес и коренастый мужчина средних лет, по прозвищу «Старикан», хотя его подлинное имя было Хосе Эстебан Ромеро. Кабальюко повернул назад, чтобы проехаться в хорошей компании – с этими людьми его связывала старинная дружба,- и вместе с ними вошел в дом сеньоры. Согласно наиболее достоверным сведениям, это происходило в сумерки, через два дня после памятного разговора доньи Перфекты и Пинсона, с которым мог познакомиться в предшествующей главе тот, кто ее читал.