Принудительное включение Тассилона в вассальскую зависимость значительно обогатило данный политический контекст, который не совсем вписывается в вассальный правовой статус. В противоположность условиям предоставления заложников в Беневенто Карл потребовал выдачи старшего сына Тассилона — Теодора, уже являвшегося соправителем в Баварии. Судьба Аги-лольфинга с 787 года находилась буквально в руках короля франков. Этот формально вассальный правовой статус позволил королю иметь необходимую основу для будущей юридической аргументации и вытекающих из нее военно-политических действий против его старшего кузена и соперника.
Однако статус-кво длился недолго. Тассилон и его супруга Лютперга, дочь короля лангобардов Дезидерия, не могли пережить унижение, как они, естественно, восприняли происшедшее на берегу реки Лех. Будучи именитыми аристократами по происхождению, они искали пути, чтобы вырваться из объятий короля франков.
Если проследить имперские хроники и прочие источники, в июне 788 года Карл проводил в Ингельгейме-на-Рейне имперское собрание, на которое по традиции пригласил всю знать. Пфальц в Ингельгейме-на-Рейне, прославленный десятилетия спустя Эйнхардом как выдающийся образец зодчества короля Карла наряду с собором Святой Марии в Ахене, пфальцем Нимвeгeн и (деревянным) мостом через Рейн в Майнце, находился примерно в пятнадцати километрах западнее Майнца на не подтопляемом паводком косогоре выше того места, где река Зельц впадала в Рейн, а именно в пределах видимости старой римской дороги, связывающей Майнц с Бинген у подножия горы. Таким образом, до пфальца можно было легко добраться по Рейну и Майну, а также сухопутным путем.
Карл, о пребывании которого в Ингельгейме-на-Рейне источники писали еще в 774 году, перезимовал здесь после возвращения со встречи с Тассилоном. В неподалеку расположенном лесу Карл насладился прелестями охоты. Поэтому в 788 году король провел здесь не только Рождество, но и Пасху в старой церкви Святого Ремигия, видимо, являвшейся капеллой при пфальце. В юго-западной части строительного комплекса прямоугольной формы с примыкающим полукругом (Ехеdrа) как раз и располагалась «аula regia» — королевская зала (примерно 14,5 метра в ширину и около 33 метров в длину), в которой с южной стороны находилось место для монарха, напоминавшее полукупол. Впоследствии Ингельгейму-на-Рейне было суждено стать одним из самых любимых мест пребывания Людовика Благочестивого. Он в 826 году велел здесь крестить короля датчан Гаральда, а примерно в 840 году скончался сам. Находившийся временно в ссылке придворный поэт и панегирист Эрмольд Нигеллий в своих известных стихах восторженно пишет об убранстве капеллы, фресках, на которых изображены сцены из Ветхого и Нового Завета, а также типологически отобранные фрагменты из истории правления короля и императора, начиная с Августа и кончая Карлом Великим. К сожалению, из художественного убранства ничего не сохранилось, не удалось даже точно выяснить место расположения более поздней капеллы пфальца.
В этом центральном месте королевства и состоялось имперское собрание. На нем, видимо, присутствовала знать всей империи — франки, саксы, лангобарды и баварцы. А главным предметом обсуждения не стала, как обычно, подготовка к очередному военному походу или разъяснение его целей; в центре внимания оказалась история с Тассилоном. Вот о чем пишут лучше всех информированные Мюрбахские хроники: «Но Тассилон, герцог Баварский, добрался до короля франков Карла, в виллу, называемую Ингельгейм-на-Рейне. После этого указанный король послал своих эмиссаров в Баварию к супруге и детям указанного герцога; те ревностно и успешно исполнили приказ короля, привезли сокровища в сопровождении многочисленной придворной челяди к названному королю. Пока это происходило, указанный герцог был схвачен франками и, после того как его разоружили, доставлен к королю. Пока они так беседовали, он [король] спросил его насчет преследований и скрытых нападок, которые еще прежде тот посмел готовить против него вместе со многими народами. Когда тому все это не удалось опровергнуть, ему против собственной воли было приказано состричь волосы на голове. Тот слезно умолял не выбривать ему тонзуру во дворце из-за смущения и позора перед франками. Король внял его просьбам и отправил его к Гоару, святые мощи которого покоятся на Рейне. И отсюда, сделав его клириком, сослали в Жюмьеж. Оба его сына — Теодор и Тойдеберт — были пострижены и высланы из родных мест. В ссылку отправилась и супруга указанного герцога — Лютперга. Это, — как резюмирует наш весьма информированный автор, — все произошло во имя чести и славы короля, во имя смущения и в ущерб его врагов, так что творец всего сущего всегда позволяет ему торжествовать».
Наши хроники сообщают дополнительно, что пострижение Тассилона произошло 6 июля 788 года, а его сын был переправлен в Трир. Что касается дочерей Тассилона, то одна из них была заточена в королевское аббатство Шелль, где аббатисой состояла единственная сестра короля Гизела, а другая — в монастырь Лаон. Таким образом, не только Тассилон и его старший сын, равно как и дочь Дезидерия Лютперга, многократно провоцировавшая к совершению всякого рода зла, а также остальные дети обоего пола были обречены на гибель в монастырских кельях. Так начался закат славного герцогского рода Агилольфингов, для чего уже не требовалось больше никакого вмешательства извне. Произошедшее, очевидно, выходит далеко за рамки юридически допустимого осуждения и наказания уличенного в разных правонарушениях вассала, в данном случае — герцога. Распространение наказания и его меры на непричастных (это касается по крайней мере сына Тассилона Тойдеберта и дочерей) соответствует месту, времени и масштабу инсценировки процесса и заката Тассилона, потянувшего за собой в пропасть семью и навсегда покончившего с автономией баварского герцогства, которое с тех пор оставалось составной частью империи во всех ее переменчивых формах.
Имперские хроники нагромождают горы противоречивых сие дений, чтобы придать действиям Карла в глазах современников и грядущего поколения видимость законности. Для лишения Тас силона вотчины — герцогства в той ситуации достаточно было бы обвинить его в измене родине, вероломстве или тайных интригах. Но для того чтобы заточить его и всю семью в темные монастырские подземелья, требовалось историко-правовое основание, накладывающее на процесс и его результаты печать легитимности. Этот первый политический процесс в эпоху каролингских франков, который мы можем рассмотреть во многих подробностях, нуждался для обоснования глубоко исторических подходов и юридической аргументации, выходящей за рамки простой констатации нарушения вассалитета. Соответствующая аргументация не могла бы не касаться и семьи виновного. Современник тех событий, рифмоплет Гиберник Эксул, как свидетельствует его псевдоним, указывал в 787 году на обязательство Тассилона исполнять договор о союзе в качестве «верного» (fedelis). Тяжести покаяния должна была соответствовать тяжесть вины, чтобы доказать обоснованность приговора и одобрить его. Этой системе доказательств следовала предположительно составленная еще в 788 году в Ингельгейме-на-Рейне Белая книга, которой в пропагандистских целях пользовался чуть позже приближенный к королю автор так называемых имперских хроник.
Это историческое произведение не ограничивается фактами отстранения от должности, заточения семьи в монастырь и аннексии баварского внешнего дуката, а буквально раскладывает трагедию на несколько актов при действенном участии в ней знати из всех регионов государства франков. В качестве фактических нарушений и проступков перечисляются: попытка заключения союза с аварами, последним потенциальным партнером на юго-востоке против могущественного короля франков, заговор против жизни баварско-королевских вассалов, подстрекательство людей к клятвопреступлению в отношении короля. Кроме того, было сфальсифицировано высказывание Тассилона, что, если бы даже у него было десять детей, он предпочел бы их всех потерять, только не заставлять принести присягу верности. И он сам лучше, чтобы не жить такой жизнью. Подобные заявления герцог якобы неоднократно делал в узком кругу.
