Политическое подавление выражается в смене веры. Предпо лагал ли процитированный пассаж геноцид, поскольку саксы упор но отвергали миссионерство, не ясно. В этой установке нельзя было бы не увидеть проявления максимальной решимости. Альтернатива выглядела ясно и понятно — крещение или уничтожение. Дикость, неверие, вероломство в глазах Карла и его советников представляли характерную триаду саксов. С ней необходимо было покончить. Дифференцированное рассмотрение неодинаковых уровней культурного развития и связанной с этим религиозной сущности и форм ее выражения, которые нам, наследникам Реформации и Просвещения, кажутся или должны казаться естественными, находилось за пределом интеллектуальных возможностей столетия. Терпимость, «мультикультура» не были присущи раннему средневековью. Именно военные действия, принудительное крещение и покорение являлись компонентами операционного единства, чему соответствовало ожесточенное сопротивление противной стороны в виде волнений, разрыва договора и уничтожения христианских культовых зданий.
Моральная планка определялась исключительно собственными интересами и ощущениями. Мнимой нерешительности и так называемому коварству саксов в наших источниках противопоставляются жизнеутверждающая энергия и стойкость короля франков. Историк должен воздерживаться от внесения задним числом поправки в уже сделанные оценки, так как и его масштабы определяются собственным опытом и переживаемым временем. И все же нельзя не признать, что право было на сторрне саксов, стремившихся к сохранению свободы, с которой связывалось и поддержание их передаваемых из поколения в поколение религиозных верований.
Следовательно, политической установкой Карла после 775 года были в одинаковой мере покорение и христианизация саксов, причем одно обуславливало другое. Поэтому упрек в жестокости миссионерских методов не затрагивает сути дела. Определяющее значение имело исключительно публичное принятие Евангелия как знака подчинения; внутреннее осознание Нового спасительного Завета должно было стать уделом последующей евангелизации. В результате зимой 774–775 годов у Карла и его советников созрело убеждение, что искусство уговаривать, подарки и эпизодические военные действия не могут сломать волю «дикого народа» к сопротивлению. Для этого требуется насильственное устранение языческих обычаев и нравов, а также интеграция саксонских племен в государство франков путем усвоения его базовых религиозно-нравственных убеждений, выражающихся в христианской вере вообще и в обряде крещения в частности.
Если в начале IX века Карл договорился о безопасности границ с язычниками-ободритами, населявшими земли на другом берегу Эльбы, и избрал такой же язык общения со славянами и среднем течении Эльбы, то эти договоренности показывают, что король франков не собирался переступать «мокрую границу» и покорять народы, расселившиеся на восточном берегу Эльбы. В таком случае также встал бы вопрос о миссионерских усилиях или даже о предпосылке последних. В общем, империя Карла не страдала от дефицита территории. Цели умиротворения внутри империи выдвинулись на первый план. И последующее продвижение немецкого ордена и ордена меченосцев на земли Пруссии, а также на территории Балтики начиная с XIII века предполагало тесную взаимосвязь войны с язычниками и миссионерства. По мнению Ганса Дитриха Каля, непосредственная миссионерская война — это не подготовка миссионерства, а средство его осуществления. Лишь общее религиозное убеждение десятилетия спустя превратило франков и саксов в один народ; о чем в двадцатые годы Эйнхард наверняка мог только мечтать, столетие спустя стало уже реальностью.
В 775 году духовным лицам достались многочисленные привилегии. Казалось, король хочет вымолить у Всевышнего милости небесные для реализации своих замыслов. Характерно, что и тот год канцелярия Карла выдала почти одну восьмую подлинных, донесенных преданием грамот. Это примерно шестьдесят документов. Если осенью и зимой 774 года основные блага достались монастырю Сен-Дени, то в 775 году больше других был обласкан монастырь Герсфельд как опорный пункт в ходе военных кампаний против саксов.
Созданная примерно в 736 году Стурмом, впоследствии основателем и первым аббатом Фульды, поначалу как миссионерская ячейка на левом берегу Везера, в 769–775 годах она была воссоздана уже на наследных землях и удостоилась привилегий усилиями преемника Винфрида-Бонифация в епископской резиденции Майнца-Лула, которому, между прочим, было отказано в претензиях на духовное окормление Фульды. Пятого января 775 года епископ Луллий передал Герсфельд в руки короля, «чтобы он оставался под нашей защитой, под покровительством наших чад и в русле нашей генеалогии». Так наряду с Лоршем и Фульдом Герсфельд становится королевским монастырем, чтобы также жить по правилам бенедиктинцев и абсолютно независимо от епископов Майнца, Австразии и Тюрингии. Тем самым Карл стал располагать в пограничном саксонско-тюрингском районе еще одним подчиненным миссионерским центром с соответствующей финансовой базой: Герсфельду причиталась десятая часть виллы Зальцунген с солончаками и озерами; это был настоящий комплекс, полученный в свое время епископом Луллием в качестве пребенды (дохода с церковной должности). К этому добавилось фискальное владение восточнее Везера в Мюльхаузене, которое уже не связывают с возникшим позже одноименным городом. Очевидно его родство с расположенным рядом селением Герсфельд. Дарованы были и другие права на десятину, например в Готе. Тут напрашиваются два замечания. В одаренных королем монастырях возносят молитвы не только за спасение души Карла, его супруги, наследников, а также за стабильность королевства, но и за память его «proceres» [29]. Кроме того, адресованная епископии Меца грамота об иммунитете содержит характерный содержательно-правовой пассаж, который к тому же отражает изобилующие ссылками события того времени. Поначалу известный формуляр объявляет удостоенного привилегией независимым от графской власти, то есть признает за ним иммунитет, однако с тремя существенными ограничениями: «свободные», выплачивание подушную подать как насельники монастыря, пользуются соответствующим иммунитетом; вместе с тем они обязаны участвовать в объявленных военных кампаниях, нести караульную службу, а также принимать участие в строительстве мостов. Таким образом, военные потребности тех бурных лет непосредственно коснулись епископских храмов. В данном определении раннее указание на впоследствии часто отмечаемый факт могло бы затушевать то, что широкие круги крестьянства пытались уклониться от военного призыва путем более низкого по статусу подчинения власть имущим, вступая в их формирования.
Из Дюрена, где в июле (!) 775 года был устроен «Маgi campus», то есть большой военный лагерь, но, заметим, не майские поля (другими словами, не сбор дружины), Карл во главе войск направился в Вестфалию, захватил и укрепил приграничный Зигбург, которым, пожалуй, являлся Хоензибург на слиянии Луны и Рура; затем, чуть сместившись на юго-восток, снова закрепился в разрушенном саксами Фресбурге, где оставил франкский гарнизон. Оказавшись в Остфалии, Карл, вблизи Хёкстера, вышел на Везер, который его отряды форсировали, преодолев сопротивление саксов. На противоположном берегу полегло немало врагов Карла. Заложив обе крепости, которые вскоре предстояло расширить вокруг Падерборна в качестве пфальца, Карл обеспечил себе плацдарм для освоения Вестфалии, подготовивший дальнейшее продвижение у подножия невысоких гор в ходе последующего похода в Тюрингию.
Однако король не ограничился обеспечением границ. Как перед Альпийскими перевалами, он разделил войска, направившись во главе одного отряда через приток Альеры Лейне к другому ее притоку — Океру на северной оконечности Гарца. Здесь он подчинил себе население Остфалии во главе с вождем Гесси. Видимо, продвижение франков в такой мере застало остфалов врасплох, что они оказались не в состоянии организовать сопротивление. Выставив заложников, как того требовал король, Гесси от имени своих присягнул на верность. Вместо того чтобы продвигаться в глубь территории Внутренней Остфалии, после первого успеха Карл отступил, причем второй отряд его войска, продвигавшийся по левому берегу Везера с юга, обеспечил ему прикрытие с фланга. Карл вторгся в так называемый округ Буки между Везером и Дейстером, в самом сердце Энгерна. Местные швармы, скорее всего застигнутые врасплох, как и остфалы, в лице их предводителя Бруна и других представителей знати сдались на милость победителя, тоже выставив заложников. Между тем вторая опорная часть войска проникла между Минденом и Оснабрюком на земли Вестфалии, прикрывая отряды Карла, вышедшие на левый берег Везера. Имперские хроники в один голос сообщают о победоносных сражениях франкских отрядов и многочисленных потерях саксов. Однако в противоположность более поздним подкорректированным версиям событийной канвы умалчивают, что тогда саксы пошли на хитрость. Они смешались с отрядом, снабжавшим воинов фуражом, и таким образом незаметно проникли во вражеский стан, где и устроили франкам кровавую баню. Правда, затем были отброшены и по взаимной договоренности отступили.