Через мгновение досада уступила место страху: он увидел дрожащий лучик зеленого света, направленный в ветровое стекло грузовика.

— Твою мать! Я ничего не вижу! — взревел Бойд Бракстон, вскидывая руки, чтобы защититься от зеленого луча. — Я не вижу ни хрена…

Грузовик дернулся вправо, затем влево, а еще через мгновение начал терять скорость.

— Поставь ногу на педаль газа! — крикнул Макфарлейн, перекрывая отборную ругань сержанта-комендора. — Мы должнывыполнить пророчество! Ни в коем случае нельзя уступать страху!

Отвернувшись от испепеляющего света, Макфарлейн навалился на ганни сзади, хватая рулевое колесо. Он понимал, что страх является оружием дьявола. Сам он не ведал страха с той самой кровавой ночи в Бейруте, случившейся давным-давно, когда его лучший друг, его товарищи, его командир были разорваны в клочья бомбой, взорванной исламским террористом. Когда сам он после взрыва стоял, охваченный неудержимой дрожью, из носа у него текли сопли, а под ногами набегала лужица мочи. Охваченный страхом, он не мог схватить оружие и начать действовать. У него хватило сил только на то, чтобы упасть на колени и молить Бога о милосердии.

И тогда к нему явились ангелы. Гавриил и Михаил. Те самые два архангела, изображения которых украшали крышку Ковчега Завета. Они освободили его от страха, попросив лишь продолжить борьбу во имя Господа.

И с того самого дня Стэнфорд Макфарлейн занимался именно этим.

И этот день станет таким же.

Ибо он не знает страха.

Обладая полной и непоколебимой верой в то, что его миссия освящена свыше.

Эта же самая вера поддерживала Авраама и Моисея в самый тяжелый час. Эта же самая вера повела Давида на смертельный поединок с могучим великаном Голиафом.

Ты идешь против меня с мечом, копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа. [66]

Вот слова, по которым нужно жить. Слова, по которым нужно умереть.

— Скоро мы вступим в битву за храм! Хвала Господу! — радостно воскликнул Макфарлейн, принимая на себя управление грузовиком и направляя его прямо на луч зеленого света.

Кэдмон со всех ног бежал к тонкому дрожащему зеленому сиянию.

— Выключи фонарик! — крикнул он, увидев, что Макфарлейн выровнял мечущийся из стороны в сторону грузовик.

Увидев, что он направил машину прямо на источник света.

Эди обернулась — с беспорядочно растрепанными кудрями, она напоминала фурию, преследующую жертву, — и решительно затрясла головой, не собираясь уходить с пути приближающегося грузовика.

Кэдмон заработал быстрее ногами и руками, опасаясь опоздать. Опасаясь, что Эди погибнет ужасной смертью. Ему было страшно.

У него было всего несколько секунд, весь мир сжался до его бешено колотящегося сердца, треска автоматных очередей и рева мощного двигателя.

До Эди оставалось всего несколько шагов.

Он сможет. Он спасет…

В следующее мгновение Кэдмон оторвался от земли, напрягая руки и ноги, и бросился на Эди.

Чувствуя, как сердце подступило к горлу, он налетел на нее, сбивая с ног и убирая с пути грузовика. Лазерный фонарик, выпавший из руки, описал в ночном небе сумасшедшую дугу, после чего безобидно упал на землю. Переплетенные вместе, Кэдмон и Эди покатились по каменистому пустырю. Негостеприимная поверхность не предложила ни сухого листа, ни травинки, чтобы смягчить удар.

Не имея времени справляться о полученных травмах, Кэдмон поднялся на колени. Положив палец на спусковой крючок «глока», стиснув рукоятку пистолета обеими руками, он возблагодарил Господа за то, что им удалось выбраться из переделки.

Теперь грузовик уже ехал в противоположную сторону, и Кэдмон прицелился в заднюю шину. Позволив себе сделать размеренный вдох и выдох, чтобы успокоиться, он один за другим быстро произвел шесть выстрелов.

Его прицел оказался верным, он поразил новые цели, пробив оба левых задних колеса. Грузовик тотчас же занесло, начало бросать из стороны в сторону. Стэнфорд Макфарлейн потерял контроль над многотонным монстром. Грузовик неудержимо влекло к крутому обрыву, нависшему над морем.

Уронив руку с пистолетом, Кэдмон неподвижно застыл, беспомощно наблюдая за тем, как грузовик сорвался со скалы.

На долю секунды красные габаритные огни загадочно подмигнули в темноте, прежде чем скрыться из виду. За раскатистым грохотом тотчас же последовала яркая вспышка света: взорвавшееся горючее озарило небо. Сюрреалистическая лебединая песня безумца, жаждавшего получить Ковчег Завета.

«Все мечты были тщеславной погоней за ветром», — отрешенно подумал Кэдмон.

К нему подбежала Эди и бросилась в его объятия:

— О господи! Не могу поверить в то, что я сейчас видела!

— И я тоже не могу, — прошептал Кэдмон, прижимая ее к себе.

Словно находясь в плену сна, от которого ему никак не удавалось очнуться, Кэдмон смотрел на обломки. Поскольку взрыв был виден на расстоянии многих миль, спасатели, военные моряки, сотрудники правоохранительных органов и местные рыбаки возбужденной толпой нахлынули на каменистый берег.

Официальное место аварии.

На протяжении многих лет Кэдмону неоднократно приходилось видеть подобное, и здесь были все знакомые элементы: желтая полицейская лента, черный дым, обугленный остов искореженного металла. С первого взгляда он понял, что в живых после такого страшного взрыва не мог остаться никто. Однако это не остановило полицейских аквалангистов, которые, подобно лососям, плюхались в воду с борта стоящего у самого берега судна, помогая поискам мощными подводными фонарями, расцветившими черные волны неестественным сиянием.

— Он полагал, что сможет ходить по воде, — тихо проговорила Эди, приближаясь к нему. — Господи, как же он ошибался!

— Шум умолк. По крайней мере, на какое-то время. Быть может, сейчас наконец будут услышаны голоса терпимости и сострадания.

— Или, выражаясь иначе, неисповедимы пути Господни.

— Мм, — рассеянно пробормотал Кэдмон, не в силах разглядеть руку Господа в недавних кровавых событиях.

После того как грузовик сорвался в пропасть, они с Эди держались в стороне. Двое любопытных, но безобидных зевак.Чтобы не попасть в полицейские сети, Кэдмон заявил местным властям, что они молодожены, которым просто «взбрело в голову провести романтическую ночь в старинной башне». Хотя они слышали громоподобный взрыв, но «понятия не имеют, чем, черт побери, это было вызвано». Прерванный половой акт и все такое. Ложь возымела свое действие, полицейские лишь мельком взглянули на них.

— Золото! Золото! — возбужденно воскликнул старик-рыбак, бросаясь в набегающую волну и указывая на струйку расплавленного золота, сверкающую на фоне покрытого копотью песка.

Уставившись на эту характерную блестящую полоску, Кэдмон ощутил себя усталым, измученным рыцарем, возвращающимся домой после проигранной битвы.

Ковчег Завета не выдержал огненного взрыва.

Он, Кэдмон, потерпел неудачу.

То, что осталось от священного Ковчега древних израильтян, медленно затягивало в море.

Кэдмон обратил взор к небу. Я сделал все возможное.

Однако этого оказалось недостаточно.

Со стыдом чувствуя жжение слез, внезапно превративших место катастрофы в смазанное пятно, Кэдмон быстро повернулся спиной к Эди. В эту ночь она и так уже увидела достаточно, и ей незачем видеть, как плачет взрослый мужчина.

— Мне нужно облегчить мочевой пузырь, — пробормотал Кэдмон, добавляя еще одну ложь к постоянно растущей куче.

Быстро помахав рукой, он направился в противоположный конец усеянного камнями берега, подальше от возбужденной суеты и искореженной обугленной стали.

Перед глазами у него все еще расплывалось. Он включил фонарик. «Чтобы не опозориться еще сильнее, свернув себе шею», — раздраженно подумал Кэдмон, пробираясь между грудами каменных обломков, в течение многих лет отрывавшихся от отвесной скалы.