Отрывисто махнув рукой, Макфарлейн подал Бойду Бракстону знак остановиться. Прищурившись, верзила опустил пистолет-пулемет. Затем, взревев, словно бешеный зверь, выразительно положил указательный палец на спусковой крючок, красноречиво показывая, что одним движением может мгновенно отнять у Кэдмона жизнь.

Не имея возможности воздействовать на Бракстона, Кэдмон повернулся к его командиру. Прекрасно сознавая, что лучшая ложь — это та, которая вылеплена из правды, он поступил именно так. Сказал правду.

— С момента нашей предыдущей встречи я распорядился своим временем мудро — при активном содействии мисс Миллер составил подробное досье.

— С фотографиями, картами и тому подобным, — добавила Эди, приукрашивая правду еще одной немыслимой ложью.

— Выражайтесь более определенно. — У Макфарлейна на подбородке непроизвольно задергалась жилка.

— Как уже сказала Эди, в «Доме на Темзе» известно о вашем плане уничтожить Купол скалы через два дня, в праздник Эйд аль-Адха, — ответил Кэдмон, быстро стараясь слепить правдоподобный сценарий. — И, отвечая на ваш следующий вопрос, «Пятерка» уже связалась со своими израильскими коллегами. Как только вы окажетесь на территории Израиля, «Моссад» затянет у вас на шее тугую петлю. Израильтяне очень не любят террористов.

— И какую сделку вы предлагаете? — Если не считать стиснутых челюстей, по внешнему виду Макфарлейна никак нельзя было понять, верит ли он тому, что ему говорили.

— Сделка очень простая: сдайтесь британским властям, и вам будет гарантировано гуманное и цивилизованное обращение. Если же вы откажетесь от этого предложения, вам придется полагаться на милость «Моссада». Насколько я понимаю, методы ведения допросов у израильской разведки отличаются особой жестокостью.

— На тот случай, если вы забыли, напоминаю, что я являюсь подданным Соединенных Штатов Америки, — с вызовом заявил Макфарлейн, словно это давало ему карт-бланш.

— Вы полагаете, для израильтян это будет иметь какое-то значение? Для них вы просто террорист, который собрался уничтожить самую почитаемую святыню в Иерусалиме.

— А что насчет Ковчега? — Тик на подбородке Макфарлейна стал более заметным.

Начиная верить в то, что ему действительно удастся осуществить «бескровный переворот», Кэдмон сказал:

— Он должен быть передан в руки правительства Ее величества. Если бы не то обстоятельство, что Ковчег находится у вас в руках, вас бы без раздумий бросили волкам из «Моссада». — Он взглянул на часы: 22.20. — Если вы к двадцати трем ноль-ноль не явитесь с повинной в британское консульство, предложение сделки будет аннулировано.

Разумеется, он понятия не имел, дежурит ли кто-либо в консульстве в столь поздний час. По этому шаткому мостику он пройдет, когда настанет время.

Наступила тягостная тишина, нарушаемая лишь тихим постукиванием пальцев Бракстона по прикладу пистолета-пулемета. Кэдмон старательно избегал смотреть на Эди, понимая, что любое общение, даже безмолвный обмен взглядами, будет подвергнуто придирчивому анализу. Макфарлейн находился в мучительном процессе отделения зерен от плевел.

— С самого начала я гадал, когда вы свяжетесь с британской разведкой, — наконец заговорил он, нарушая затянувшуюся паузу. — Но, принимая в расчет небывалую силу, которая заключена в Ковчеге, я почему-то так и полагал, что вы постараетесь оставить МИ-5 за бортом. Почему? Потому что вам, как и большинству людей, хочется заполучить Ковчег безраздельно в свои руки. Вот и Гален Годмерсхэмский ни словом не упомянул о своей поразительной находке своим братьям, рыцарям-иоаннитам, хотя это был его прямой долг. Вместо этого он тайком вывез Ковчег в Англию, где тотчас же спрятал его от любопытных глаз. — Макфарлейн решительно шагнул к Кэдмону, от тика не осталось и следа. — Вот я и спрашиваю себя… чем вы лучше того храброго рыцаря?

— Я столкнулся с проблемой, о которой Гален Годмерсхэмский понятия не имел, — пожал плечами Кэдмон.

— И что же это за проблема?

— Как лучше всего предотвратить разрушение Купола скалы. Какой я ни храбрый рыцарь, мне приходится действовать в одиночку, — быстро добавил он, не желая упустить забрезживший шанс, — поэтому у меня не осталось иного выхода, кроме как связаться с «Домом на Темзе». Пусть уж лучше Ковчег Завета окажется в Британском музее, чем попадет в руки человека, который вознамерился уничтожить весь мир.

Прежде чем эти слова слетели с его уст, Кэдмон понял, что они являются истинной правдой, и молча проклял себя за то, что не связался с «Пятеркой». За то, что, подобно Галену Годмерсхэмскому решил оставить Ковчег себе.

«И когда несчастный это увидел, его смерть явилась заслуженной».Эта загадочная строка из древнего четверостишия обрела наконец смысл.

— Помяните мое слово, день Страшного суда близок. И когда он придет, мы поразим вероломного зверя божественным откровением.

Говоря, Стэнфорд Макфарлейн стиснул серебряный перстень с иерусалимским крестом на безымянном пальце правой руки. Кэдмон решил, что для него этот перстень является своеобразным якорем, постоянным напоминанием об общей картине, и почувствовал, что чаши весов качнулись. И не в ту сторону.

Эди, до сих пор хранившая молчание, указала на ходовые огни на корабле, входящем в бухту.

— День Страшного суда приближается, хорошо. Облаченный в черные мундиры коммандос и вооруженный до зубов. Ребята, вам остается всего несколько минут, чтобы мирно сложить оружие. — Похваляясь своей бравадой, словно новым нарядом, она язвительно усмехнулась.

Боже милосердный, эта женщина берет свои фразы из сценариев голливудских боевиков!

Макфарлейн быстро шагнул к Эди и схватил ее за волосы, рывком привлекая к себе. Хотя она отчаянно сопротивлялась, полковник, намотав ее кудри на кулак, вывернул ей голову под неестественным углом, обнажая шею, затем поднял свободную руку ладонью вверх:

— Дайте мне нож!

Внезапно разгадав его намерения, Кэдмон бросился вперед. Но только для того, чтобы получить удар в висок рукояткой пистолета от одного из подручных Макфарлейна.

Понимая, что мертвый он ничем не поможет Эди, Кэдмон застыл на месте. Эди, очевидно, почувствовав, что ей не освободиться, перестала вырываться.

— Знаешь, мой мальчик, мне почему-то кажется, что ты со своей курчавой блудницей лжете. — Презрительно усмехнувшись, Макфарлейн посмотрел Кэдмону в глаза. — Итак, мне известно, что ты прошел подготовку профессионального разведчика. Следовательно, можно предположить, что у тебя хватит внутренних сил смотреть, как я приставлю дуло пистолета к хорошенькой головке твоей женщины. — Говоря, он осторожно провел лезвием ножа Эди по щеке. — Но хватит ли у тебя силы духа смотреть, как ее плоть длинными окровавленными полосами будет отделяться от костей?

Хотя шея Эди была натянута, как тугая тетива, она попыталась покачать головой, предупреждая Кэдмона не раскрывать тот факт, что никакие вооруженные до зубов коммандос в черном на помощь не придут.

Храбрая женщина. Но что гораздо важнее, любимая женщина.

— Как уже было сказано, я действительно составил досье, рассказав обо всем, что произошло после убийства Джонатана Паджхэма, — признался Кэдмон, понимая, что его ферзь бит и партия проиграна. — И в нем содержится подробное описание предполагаемой атаки на Купол скалы.

— Где это досье?

— В сейфе гостиницы «Драгонара». — Тщательно подготовившись как раз к такому моменту, Кэдмон предложил то, что, как он надеялся, должно стать билетом к спасению. — Если завтра к восьми часам утра мы с Эди не вернемся в гостиницу, досье будет тотчас же доставлено в британское консульство, а оттуда переправлено в разведывательную службу Ее величества. Вы умный человек и должны понимать, что в ваших интересах сохранить нам жизнь. А теперь, будьте добры, отпустите волосы мисс Миллер.

Макфарлейн чуть ослабил руку. Достаточно, чтобы Эди смогла пошевелить головой, но недостаточно, чтобы она смогла вырваться.