Андрей рассказал про Данилу, которому пришлось купить новый чемодан, чтоб уложить туда все свои покупки. Вчера, например, он приобрёл костюм от Valentino всего за 900 долларов. Цены здесь по сравнению с Москвой просто смехотворные.

– А я в Неаполе купил поддельный Rolex за $10, и он до сих пор исправно ходит.

– Так это поддельный Rolex, не настоящий?

– В Волгограде все просто с ума посходили от этих часов, я никому не признался, что они фуфловые. Джузеппе из Сицилии – это наш сотрудник, он такой гориллообразный, косматый, со свирепой физиономией, не понимаю, как его только взяли в медицинский бизнес – в общем, у него точно такой же Rolex, только настоящий. Он сказал, что мои часы – очень качественная подделка, и объяснил, как отличить настоящие часы от поддельных.

– И как тебе Неаполь?

– Очень грязный город.

– А где тебе понравилось больше всего?

– Мне очень понравилось в Сан-Марино, а вообще – Венеция! Да, Венеция – самый красивый, самый запоминающийся город. Мы там были два раза, и я бы с удовольствием снова туда поехал.

– Я никогда не была в Венеции.

Он отметил её безупречный вкус к одежде, и то, как тщательно подобраны аксессуары. Она одевается и причесывается ради какой-то двухчасовой прогулки, и не считает этот труд напрасным.

– Мы можем туда съездить, отсюда это три часа на поезде. У меня виза на пятнадцать дней. Надо только найти офис AlItalia, чтобы переложить билет.

Остановившись, Имоджин удивленно посмотрела на Андрея. Как! Sweetheart хочет свозить её в Венецию!?

– Уже сейчас мысленно любуюсь тобой на одной из улочек-каналов, – ответил он.

Отступив несколько шагов, она открыла объектив своей камеры.

– Хочу тебя сфотографировать на фоне церкви. Улыбочку!

Андрей улыбнулся. Сделав два снимка, она закрыла камеру и подошла к нему.

– Зайдём? Ты веришь в бога?

– А что это такое… У меня крепкий лоб, и божественные истины никак не могут проникнуть сквозь мой толстый череп.

– Перестань болтать глупости!

Ей хотелось коротким посещением этой церкви завершить сегодняшний культпоход и отправиться на поиски офиса Alitalia.

– У тебя билет с собой?

Андрей окинул взглядом здание, простое, с фасадом в три ордера, отделенных друг от друга пилястрами, но вместе с тем не лишённое неизъяснимого шарма, и прочитал табличку на входе:

«Chiesa di S. Maurizio»

– Да, церкви – это моя страсть, – рассеяно проговорил он, и внутренне содрогнулся, вдруг вспомнив своё предпоследнее посещение храма божьего (последним было венчание с Мариам). А то, особенным образом врезавшееся в память, было на Катино 23-летие, и это был Гелатский монастырь в Абхазии. Андрей обернулся, и на мгновение ему показалось, что окружающие дома расступаются, открывая горизонт, и в прозрачном воздухе засверкали сияющими пирамидами снежные хребты Кавказа.

– При чём тут церковь, darling, я спросила про билет.

Они ступили в холодный полумрак, в котором, как призраки, скользили монахи.

– Билет остался в гостинице, придётся за ним съездить.

Они медленно шли среди молитвенного безмолвия. Единственный неф был разделен на две части поперечной стеной, отделяющей пространство для прихожан от места для хора монахинь. Фрески, которыми были покрыты стены, поражали своей красотой.

– Все эти лица, – сказал Андрей, – их писали с натуры?

– Не знаю про все, darling, но я тут слышала про фреску «Тайная вечеря», которой Леонардо да Винчи украсил одну из стен церкви S. Maria delle Grazie.

Имоджин рассказала эту историю.

Леонардо уделил особое внимание двум фигурам – Иисусу, олицетворению добра, и Иуде, символу зла. Мастер никак не мог найти подходящих натурщиков и даже приостановил работу, несмотря на недовольство заказчика. В конце концов, художник нашел модель для образа Христа среди юных певчих. Подобрать второго натурщика оказалось значительно труднее. Три года Леонардо искал его по всему Милану и однажды наткнулся на пьяницу, валявшегося в сточной канаве. Мужчина был ещё молод, но беспробудное пьянство исказило его черты. Обрадованный мастер привёл пьянчужку в трапезную и принялся писать с него Иуду набело, не делая эскизов. Неизвестный тем временем пришёл в себя и вдруг заявил, что уже видел эту роспись три года назад. Оказывается, тогда он состоял в церковном хоре и Леонардо да Винчи написал с него Христа.

– Добро и зло… Где-то я уже слышал, что это управленческие категории, и придуманы для того, чтобы поддерживать порядок среди населения.

У третьей капеллы по правой стене, где группа посетителей осматривала роспись, они остановились.

– …Catherine… Saint Catherine…

Андрей прислушался:

– Что они говорят?

– Что-то про святую Екатерину. Ну, пойдём, помолясь.

Он стоял, сосредоточенно рассматривая роспись, изображавшую жития святой.

– Ты заинтересовался? – спросила Имоджин. – Давай послушаем.

И они приблизились к группе. Имоджин внимательно вслушивалась в то, что говорил экскурсовод, Андрей, внезапно побледнев, стоял, не в силах сосредоточиться.

Закончив, гид повёл группу к другой фреске.

– Послушал? Теперь пойдём. Нам нужно успеть… Что с тобой, darling?

Имоджин с тревогой смотрела на всё более бледнеющего Андрея.

– Что они говорили? – еле слышно проговорил он.

– Думала, ты слушаешь. Роспись изображает историю Святой Екатерины. Гид сообщил, что в обезглавливании этой святой…

Тут она махнула в сторону фрески.

– … традиционно подразумевается подобная смерть графини Бьянки Марии да Каллант, которой отрубили голову в 1516 г в Милане, а сама святая Екатерина обычно изображается с чертами лица этой графини.

И она взяла его под руку.

– Пошли…

Но Андрей не двинулся с места.

Екатерина! Это имя, отпрянув от высоких сводов, с грохотом, точно разбившись, упало ему на голову.

– Да что с тобой, sweetheart?!

Лицо его было неподвижно, и ей никак не удавалось поймать его взгляд, устремлённый в ему одному видимый мир, полный неугасимых страстей.

Наконец, он очнулся:

– Что ты говоришь… Офис Alitalia находится на via Albricci. Данила узнавал.

Имоджин всё ещё с тревогой смотрела на него. Заметив её взгляд, Андрей добавил:

– Нет, он не поедет с нами в Венецию. Он останется в Милане – ещё не обошёл все магазины на Quadrilatero d’Oro.

В это время года не было проблем с гостиницами, но они выбрали для проживания частный дом. Этот вариант, предложенный в турфирме, им понравился больше всего.

Casa del Boia – расположенный на Большом Канале недалеко от вокзала Santa Lucia одноэтажный дом тусклого кирпично-красного цвета, цвета запекшейся крови, с готическим остроконечным порталом, должен был приютить их на пять дней.

Здание хоть и выходило на оживлённую водную трассу, изнутри было наполнено таким безмолвием, что казалось, будто здесь, среди хмурых стен, даже забыли, как звучат шаги. Хозяин по имени Джованни, сухонький чернявый человек небольшого роста, объяснил правила проживания, и ввёл их в отведенную им комнату. Затем, пожелав приятного отдыха, удалился.

Они с любопытством осмотрелись. На стенах висело несколько полотнищ старинного ситца с изображениями персонажей комедии масок; от них веяло печальным очарованием минувшего веселья. У окна – картина с изображением спящей красавицы с янтарным телом, возлежащей в тенистой роще под изумрудным небом. Имоджин глядела на неё с тем напряженным любопытством, с каким женщина рассматривает другую женщину. Старинное кресло, белые стулья; на круглом столике – разрисованные чашки и венецианские бокалы. Во всех углах – пёстрые бумажные ширмы, с которых смотрели маски, шутовские фигуры, пасторальные образы в лёгком вкусе Венеции времён последних дожей. Угол кровати выглядывал из-за одной из этих весело разрисованных ширм. Зеркала, ковры – вот и всё, что здесь было.

– Здесь даже нет шкафа, – заметил Андрей.