– Немного не понимаю, о чём ты. Я считаю, что дела идут, пока ты что-то делаешь. Как только начнёшь задумываться над происходящим, разбираться в смысле вещей, выстраивать закономерности, подводить под свои действия научную базу – у тебя перестанут идти дела. Из бизнесмена ты превратишься в ментора, обучающего бизнесу, из чемпиона – в тренера, из сердцееда – в автора пособия «Как соблазнить женщину». И всё, что ты попытаешься сказать людям, будет иметь ценность уличной пыли.

Ещё примеры.

Человек из вверенных ему расходных денег половину берёт себе, а отчитывается за них, предъявляя документы, которые… изготавливает сам. Он хорошо живёт, у него большой дом, дорогая машина, в общем, своими операциями он обеспечивает себе высокий уровень жизни. Но однажды этому человеку приходит мысль, что всё сделанное им – мошенничество. А изготовленные им документы – липа, подделка. Навесив на себя и на продукт своего творчества эти ярлыки, дав всему конечные определения, он начинает ощущать чувство вины. Появляется страх, стресс, изменения в поведении. К некоторым признакам такого изменения в поведении относятся бессонница, пьянство, использование наркотиков, повышенная раздражительность и подозрительность, неспособность расслабиться, часто перестаёт нравиться то, что нравилось раньше, возникает страх разоблачения, боязнь смотреть в глаза другим, смущение в кругу друзей или коллег, неловкие ощущения в семейном кругу. В спорах человек занимает оборонительную позицию, постоянно ищет оправдание своим поступкам, а иногда становится агрессивным в отстаивании своей позиции. Появляется желание исповедаться (священнику или психотерапевту). Человек постоянно обдумывает возможные последствия, пытается найти себе оправдание и возможность уйти от ответственности.

В конце концов, он допускает просчёты, из-за которых рушится его схема. А всё начинается с того, что он задумался.

– Но, послушай, Василий, я делаю то, что делаю, и даже не пытаюсь дать оценку всему происходящему.

– Ты превращаешь рабочее место в уютное место для думания, и в твоей речи проскальзывают штампы. А думая штампами в уютном месте, ты в скором времени… как ты там выразился – «скатишься в талмудическую ересь, запьёшь, сойдешь с ума».

«А ведь он прав, – подумал Андрей. – Давать оценку событиям – до этого я ещё не докатился, но насчёт бестолковых бдений по выходным – тут в самое яблочко!»

И вслух сказал об этом, а затем предложил поехать за город, на дачу.

Вместе с Сергеем Владимировичем они ездили на кладбище – туда, где рядом с мраморным памятником горела свеча, и лежали живые цветы.

Потом втроём, а вместе с ними Людмила Николаевна, собрались в такой знакомой комнате – со стенкой, мягкой мебелью, пианино, ворсистым ковром, телевизором, развесистая люстрой. На журнальном столике всё так же возвышалась хрустальная ваза. И Катя улыбалась близким, поминавшим её – с фотографии, стоявшей на пианино. Её слова, её стихи, как незримый туман, вились между ними, касались глаз, рук, ушей.

Они молча стояли на перроне, и минутное молчание казалось напряжённым после оживлённого разговора о возможных вариантах сотрудничества.

– Название фирмы ты придумал? – спросил Василий, прищурившись.

– У меня в голове что-то подобное крутилось, а когда увидел в Будапеште банк «Совинком», решил: пусть будет «Совинком», – ответил Андрей.

– Заметил твоё необоримое стремление ко всем этим советским штучкам – бюсты вождей, портреты. А я никогда не верил в совпадения. Ехал сюда, думал, что это те самые ребята, из «Совинкома»…

Сказав это, Василий умолк, напряженно всматриваясь в лицо собеседника.

– Что за «ребята», открой мне страшную тайну, – немного выждав, удивлённо произнёс Андрей, видя, что Василий не торопится с объяснением.

И тот рассказал, что в своё время его кинули ребята, ставшие впоследствии хозяевами московского банка «Совинком». И если раньше невозможно было призвать их к ответу, то сейчас появились рычаги воздействия, ведутся переговоры. Узнав о существовании волгоградской компании с таким названием, Василий решил проверить – может, появятся дополнительные зацепки для взыскания долга. Оказалось, это просто совпадение. Видно невооружённым глазом: явно не тот уровень.

Андрей почувствовал себя бараном, которого провезли мимо бойни.

– Ну, ты чего так напрягся, всё в порядке, – сказал Василий, протягивая руку.

Пора было уже заходить в вагон. Попрощавшись, они расстались.

– Рад был встрече, увидимся! – крикнул Василий из тамбура.

Окончательно поняв смысл приезда Василия, Андрей невольно вздрогнул. Для него это были дни скорби, дни воспоминаний, а для его гостя – дни пытливых наблюдений. Скорее всего, Василий не ограничился одними наблюдениями, и тайно обыскал шкафы, тумбочки, и все места, где хранятся документы.

На фирме обнаружилась недостача. Подходили сроки оплаты поставщикам, и Андрей, анализируя активы (товарный запас и деньги на расчетном счете), увидел, что разница между ними и долгами составляет 50 тысяч рублей.

«Неужели личные расходы?»

Он направился в бухгалтерию. Олеся, расчесываясь перед зеркалом, произнесла капризно:

– На голове, как на п**де!

Увидев в зеркало вошедшего Андрея, громко расхохоталась.

– У нас тут отрицательное сальдо, пятьдесят тысяч. Никак не могу разобраться, голова идёт кругом.

– Не знаю, сколько ты говоришь мне, столько я и снимаю со счёта, – ответила она, повернувшись к нему лицом. – Думала, ты ведёшь учёт.

– Вроде всё учёл – мебель, ремонт, другие расходы.

– Может, «лица»? – предположила она. – Они не мухлюют со своими нитками?

– Там как раз всё чисто.

Она стала строить другие догадки – Штейн, переплата поставщикам, ошибка при расчёте прибыли. Сев за стол, развернула перед Андреем счёт за услуги связи:

– Сонька опять наговорила по межгороду.

Выругавшись, Андрей заявил, что вычтет из зарплаты.

«Мариам впряжется!» – подумал он, вспомнив, что это подружка жены.

Олеся пожаловалась на Сватеева, директора ОАО «Промтара», которому принадлежало здание. Это была некогда преуспевающая фирма, занимавшаяся упаковкой и тарой. Сейчас, судя по всему, остался только один источник доходов – сдача помещений в аренду. Арендаторов было четверо – Совинком на втором этаже, и три фирмы на первом. После увольнения единственного работника Сватеев монополизировал все функции на фирме – стал комендантом, сторожем, разнорабочим. Бывали студентки (именно студентки) юридического факультета госуниверситета, приходившие на практику. Они вели его бесконечные дела – директор «Промтары» оказался сутяжником и постоянно с кем-нибудь судился. Иногда приходила его жена – она вела бухгалтерскую отчётность. Верхолётов как-то подглядел, как он бил её. Это известие никого не удивило, у Сватеева была типичная внешность маньяка – высокий, худой, резкие черты лица, которое можно было бы назвать красивым, если б не синюшная бледность, диковатый взгляд и уродливая гримаса. Он измучил бесконечными придирками – то в отношении произведенного ремонта, то появления сотрудников на выходных, то по какому-нибудь другому, совершенно ничтожному поводу. Официальная арендная плата была в два раза выше реальной – разницу директор получал наличными. К договору аренды прилагалось куча дополнительных соглашений, и ежемесячно нужно было подписывать множество разных актов приема-сдачи услуг, выполненных работ, согласований, и стоимость бумаги едва ли не превышала стоимость всех этих услуг. Сватеев не давал на подпись все бумаги сразу, а заставлял Олесю приходить к нему за каждым документом и расписываться в получении в специальном журнале. Во время этих визитов задавал нескромные вопросы – о личной жизни, например, и одним своим видом нагонял на неё смертельный ужас.