«Может, он всё еще колеблется, присматривается?»

И, пользуясь случаем, использовал время общения с главным врачом на то, чтобы должным образом преподнести себя лично, показать, какой он серьёзный и надёжный партнер, и, вместе с тем, честный, простой и бесхитростный парень.

Самым последним помещением оказался кабинет площадью 70 кв м в отделении реабилитации, просторный, светлый, с тремя окнами, выходящими на южную сторону. Из окон открывался замечательный вид на Волгу.

Главный врач принялся расхваливать достоинства этого кабинета, которые, собственно, и так были очевидны. До этого уже выяснили, что сотрудников всего трое, поэтому все сошлись во мнении, что предоставленной площади вполне достаточно.

Андрей раз десять сказал «Да, это именно то, что нужно», но они ещё минут пятнадцать провели в этом кабинете. Главврач проверил выключатели, открыл и закрыл кран в умывальнике, выглянул в окно. Затем спросил, сколько такое помещение может стоить в городе.

– Тысяч шесть-семь в месяц, – ответил Андрей, немного слукавив. Учитывая площадь, евроремонт, тройные стеклопакеты, охрану, должно было получиться минимум в два раза больше.

– А во сколько оценит Госкомимущество?

Ильичев ответил, что, конечно же, дешевле, чем рыночная стоимость.

– Разницу будете приносить мне на стол, – шутливо произнес Халанский, так, как обычно произносят шутки, в которых есть лишь небольшая доля шутки.

В уголках глаз дёргались ласковые морщинки – главврач симпатизировал директору фирмы-поставщика, а необычайно долгие хлопоты с подыскиванием помещения – явное тому свидетельство.

Он оглядел Андрея с ног до головы, оценивая безупречный внешний вид, и подняв свой дружелюбно-насмешливый взгляд, подал руку:

– Будем работать.

В блокноте на двух страницах была нарисована схема – как по-иному расставить существующую мебель, тут же – список новой, перечень всего, что необходимо купить в офис. Ещё список сотрудников и перечень вакантных должностей.

Всё это становится неактуальным. Андрей перевернул страницу и принялся рисовать схему нового офиса. Предоставленное в кардиоцентре помещение было длинным прямоугольным, и само собой напрашивалось, оставив проход, разделить его шкафом на две половины – директорскую и людскую. Андрей давно усвоил манеру на ходу принимать решения, и у него в портфеле лежал каталог офисной мебели. Осталось только подобрать нужный комплект. О том, что существует договорённость об аренде в кардиоцентре, ещё не было никому сказано – надо сначала подумать, как преподнести эту новость. Причем для разных людей нужно придумать разные версии.

Открылась дверь, в кабинет вошёл мужчина средних лет, худой, усатый, в костюме, при галстуке. Андрей отметил про себя, что посетитель одет очень по-старомодному, бедненько, но чистенько.

– Тишин Афанасий Тихонович, от Реваза Самвеловича, – представился вошедший.

Андрей кивнул, и предложил присесть. По поводу этого человека звонил тесть и просил куда-нибудь пристроить. Рекомендовал как «ответственного и грамотного мужика». Тесть был тот еще мастер подарков – то подстава с казахами, то кидок на $20000. Что на этот раз!?

Они поговорили. Тишин проработал пятнадцать лет на деревообрабатывающем заводе, последняя должность была – начальник цеха. После того, как завод акционировался, почти весь коллектив сократили. Некоторое время проработал в разных коммерческих структурах, нигде не задержался, сейчас не у дел. Проживает на улице Тулака, рядом с бывшей работой – ДОЗом, и таможней, женат, двое сыновей.

– Мы скоро будем растамаживать медицинское оборудование, – сказал Андрей. – Вам знакома эта специфика?

Оказалось, хорошо знакома – жена Тишина работает на таможне.

«Очень своевременно!» – мысленно воскликнул Андрей, вспомнив, как намучился с Верхолётовым при растамаживании «Мастера» и в некоторых других таможенных операциях. Кроме того, в последнее время Верхолётов стал откровенно буксовать – часто пропадал, задания выполнял кое-как, ездил на хозяйской машине по своим делам, и, что самое плохое – стал приворовывать хозяйские деньги.

Был нанят водитель, но через неделю уволен – Андрей самолично застукал, как он таксовал на «восьмёрке», которую должен был отогнать на ремонт.

«Душить подонков, всех на лесоповал! – вспомнились слова Еремеева. – Ах, Игнат Захарович, как ты был прав!»

Вошли «сурки». Андрей попросил Тишина подождать в другом кабинете – решение о трудоустройстве принято, сейчас, после разговора, будут выполнены все формальности, и объяснены служебные обязанности.

– Какой-то он странный, – сказал Лактионов, когда за Тишиным закрылась дверь.

Действительно, держался он как-то виновато, и разговаривал извиняющимся тоном, как будто его в чём-то обвиняют. Выпивает? Ну, это лучше, чем если б воровал. Главное, чтоб решил горящий вопрос – растаможил Стеррады.

«Сурки», переглядываясь, рассказали о делах. Видно было, что они готовятся к какому-то серьёзному разговору. Андрей чувствовал, что нужно с ними что-то делать – они не оправдали его ожиданий, то есть те планы, о которых говорил Второв, так и остались планами. Продажи у них не больше, чем у других. С другой стороны, они хорошие сотрудники, даже слишком хорошие. Подозрительно хорошие.

Андрей откладывал принятие решения по поводу них, думая, что всё как-то само собой образуется. Это стало его фирменным стилем – такая же ситуация продолжалась с Верхолётовым и Штейном, так в своё время было с другими людьми.

Разговор начал Лактионов, а Еремеев время от времени добавлял и комментировал. Суть их предложения состояла в том, чтоб учредить новую фирму и стать равноправными компаньонами. Штейна – оттеснить, зачем он нужен. Со связями Еремеева, а вернее, его крёстного, можно поставить на колени всё здравоохранение области.

«Если б вы могли, давно бы без меня поставили», – подумал Андрей, вслух же сказал, что идея неплохая, ему и самому приходила в голову подобная мысль.

Обрадованные «сурки» принялись обсуждать название новой структуры, и то, какую реорганизацию нужно провести, каких сотрудников нанять. От них не укрылись недочёты в управлении и учёте, недостатки в делопроизводстве, всё это они берутся исправить. О повышении продаж и о том, как «поставить на колени областное здравоохранение», они умолчали.

– Ладно, вносите уставной капитал, и будем работать, – подытожил Андрей. – А недочёты исправлять не нужно, это контролируемый хаос.

Зачем нужен хаос, он объяснять не стал.

«Сурки» удивлённо переглянулись и посмотрели на Андрея. Они ждали объяснений. И хозяин фирмы не заставил их долго ждать:

– Нет, вы же понимаете, что Совинком чего-то стоит: клиентская база, и всё такое. Если вы считаете, что ваши головы дороже, чем голова «странного человека Тишина», обоснуйте эту оценку. Объясните, почему я должен платить вам треть прибыли, а не фиксированную зарплату.

Перебивая друг друга, они стали оправдываться: конечно, это разумное требование, теперь нужно произвести оценку фирмы, и соответствующие доли будут внесены в уставный фонд.

Андрей пообещал, что в ближайшее время займётся этим вопросом, сам же решил, что пора избавляться от «компаньонов». Когда расстались, долго ругал себя за непонятно откуда взявшуюся мягкотелость. Почему бы сразу не послать? Совершенно бесполезный, никчемный народец. И почему рука не поднимается на таких людишек, которые становятся неприятными, но которые всеми силами лезут в душу? Что это у них, специфический иммунитет, защитная броня?! И что характерно, именно таких и терпят. А обижают почему-то порядочных корректных людей, у которых не хватает наглости лезть напролом.

К существующим проблемам – Верхолётов и Штейн, добавилась ещё одна: «сурки». Из них одна только была реальная – Штейн, остальные две – умозрительные, но почему-то в голове занимали одинаковые гигабайты памяти с первой.

Одна проблема вскоре решилась, причём неожиданно легко. Верхолётов, придя за очередной зарплатой, ничего не получил. Андрей предъявил ему за прогулы, неудачу ставропольского взаимозачёта (на поездки израсходовали кучу денег, а результата нет), и растрату подотчётных денег. Верхолётов попросил «подоянее, хотя бы что-нибудь, а то совсем денег нет», но ему было сказано: «Вообще-то ты должен фирме, поэтому, будь добр, заплати хоть что-нибудь». И ему пришлось уйти.