Сложив пальцы в виде пистолета, Солодовников напомнил про подвал и отстрел кабанчика, не нагулявшего жирок. Обозвав себя старым дураком, Иосиф Григорьевич поклялся, что достанет пиндоса из-под земли.

Тут все, не только он один, оказались попавшими, доверившись внешнему шику жулика. Все думали, что он успешный коммерсант, и снабжали деньгами его предприятие. Он изображал движение, но не двигался. Точнее двигался, но совсем не в ту сторону, куда смотрели все. Между его частной жизнью и внешним рисунком его деятельности существовал огромный разрыв. Единственное, что их объединяло, это общий ритм, пронизывающий всю картину – ритм красивой жизни. Моничев решил, что жизнь будет красивой только у него, но остальные были не согласны с такой постановкой вопроса.

Сперва Давиденко с Солодовниковым скинулись по двадцать пять тысяч, чтобы вернуть Арине её полтинник. Затем приступили к поискам – каждый на своём участке.

Уголовный розыск разыскивал, а Иосиф Григорьевич, как статист, обзванивал людей и констатировал то, что видел уже своим мысленным взором. Фирма «Allied Services», фигурировавшая в технико-экономическом обосновании кредита как поставщик оборудования, оказалась карманной структурой Моничева. Гендиректору Заводовскому и финансовому директору Воропаеву было дано следующее объяснение: кредитные деньги пойдут на разные нужды, а банку нужна одна прямолинейная красивая история, как будут использованы эти средства. Если расписать, как будет всё на самом деле, денег под эту историю никто не даст. Поэтому кредитные деньги сначала поступят на расчетный счёт «Allied Services», прописанной в бизнес-плане и технико-экономическом обосновании, – это же своя контора и дилер «ВХК» – а оттуда распределятся по заводским нуждам. В итоге средства распределились на помойки, где и были обналичены. Моничев умело вёл челночную дипломатию – с каждым говорил отдельно, кивая при этом на остальных, внешний вид которых указывал на то, что всё в порядке. Все и думали, что всё в порядке.

Пятидесятитысячный заем оказался не единственной проблемой для Иосифа Григорьевича. Как акционер он терпел убыток, вызванный дебиторской задолженностью «Allied Services», которой была отгружена продукция на сумму семьсот тысяч долларов, и этот долг, судя по поведению Моничева, так и останется непогашенным. И если насчёт своих денег он был уверен, что вытащит их рано или поздно, то по поводу кредитных денег двух мнений не было: недобрый был тот день, когда «ЛОСС-Банк» подписал кредитный договор с «ВХК». Даже залоговое имущество, халупу о четырёх стенах, вряд ли завод отдаст банку, и договора о безакцептном списании денежных средств с других заводских счетов так до сих пор не подписаны. Конечно, безопасники банка дулись на Иосифа Григорьевича, так опрометчиво поручившегося за неясного клиента, но они сами не без глаз, обязаны были что-то думать, а полученные комиссионные должны были смягчить их переживания по поводу взбучек от руководства.

Иосифа Григорьевича волновала другая сторона вопроса. Как мог недочеловек затмить разум и незаметно скрыться с деньгами?! Создавался опасный прецедент, и если не разрешить вопрос, недолго превратиться в чучело, на которое мочатся все собаки. Надо во что бы то ни стало отловить беглеца и публично наказать, иначе всякая обезьяна перестанет считаться со старым седым полковником.

Три дня потребовалось Иосифу Григорьевичу, чтобы дойти до философски спокойного состояния. Хоть и слабо, но всё же успокаивало то, что он не был одинок в своём горе. Семьдесят пять тысяч (свои пятьдесят и те двадцать пять, отданные Арине), а также заводские семьсот, в которых есть его доля, он будет взыскивать совместно с целым коллективом заимодавцев, каждый из которых, хоть и ощущал себя ослом, но все вместе они были возмущенные граждане, которых обманули. Методично проводимые поисковые мероприятия и надежда на то, что беглец прокололся где-то и оставил следы, а также упование на чудо, вдруг где-то сам объявится, – ну, что еще тут можно предпринять.

Вера Ильинична Галишникова позвонила в один из первых рабочих дней января и попросила выслать ей договор и счёт на два «Стеррада». Штейн был настроен скептически – из всего предложенного оборудования выбрано самое дорогое! В России таких стерилизаторов Джонсон продал всего несколько штук – и то в Москве. С трудом верилось, чтобы где-то в провинции могли себе позволить такое.

Всё-таки они с Андреем выехали в Казань – Вера Ильинична сказала, что дело серьёзное. Когда, переодевшись в санпропускнике, прошли через отделение, и оказались в её кабинете, она обрисовала ситуацию. С её слов, деньги у больницы уже есть, около десяти миллионов рублей. Поэтому нужно срочно убеждать главного врача в необходимости закупки низкотемпературного стерилизатора. Почему именно Стеррад? Главный бухгалтер сообщила по секрету: чтобы освоить всю сумму, надо заказать одну-две крупные позиции. Если разбивать на лоты, и играть конкурсы, – а их придётся играть по правилам Эльдара Хабибуллина, его никак не обойти, – то он перетянет большую часть денег на «своих» поставщиков. А «Стеррад» – уникальное оборудование, на российском рынке представлен только один производитель. Поэтому можно обойтись без конкурса, а необходимость именно в этом оборудовании Вера Ильинична сумеет объяснить.

На встречу с главным врачом Штейн отправился сам – объяснил, что своего дистрибьютора никак не мог светить (Андрей это объяснение не принял). Там, в присутствии Галишниковой и Хабибуллина он провёл презентацию «Стеррада», рассказал о технических возможностях, и доказал, что в долгосрочной перспективе это оборудование позволит сэкономить значительные средства, и что оно обойдется даже дешевле недорогих отечественных стерилизаторов – учитывая износ последних, энергозатраты, а также порчу инструмента при термообработке.

Галишникова сумела отстоять свой проект, для верности заручившись поддержкой заместителя министра здравоохранения по родовспоможению и детству. Главный врач согласился со всеми доводами. Не имея возможности взять проект под свой контроль, Хабибуллин позвал представителя Джонсона после презентации в свой кабинет, и принялся обрабатывать средствами, расширяющими границы сознания. О состоявшемся разговоре Штейн рассказал вечером, когда, уставший и пьяный, приехал в гостиницу.

Хабибуллин – тот ещё делец, одевается хуже лифтёра, ездит на раздолбанном УАЗе девятьсот лохматого года, а о личном состоянии заместителя главного врача можно судить, произведя оценку находящегося в больнице оборудования. Он угостил Штейна коньяком, и предложил провести сделку напрямую, без посредников. Что касается условий – ему нужно всего-навсего десять процентов. Штейн согласился на эти условия, единственное «но» – то, что сделку придётся провести через дистрибьютора, компанию Совинком, так как Джонсон не располагает наличностью для выплаты комиссионных.

На этом они расстались.

– Ну, так всё просто, – недоверчиво сказал Андрей, – они взяли у нас договор, взяли счёт, и так сразу оплатили нам десять миллионов?

Действительно, всё оказалось не так просто.

В конце января в московское представительство «Джонсон и Джонсон» пришел человек, представился Рафаэлем, и заявил, что хочет приобрести оборудование для РКБ. В представительстве ничего не слышали об этом проекте, и позвонили Штейну – это ведь его регион. Тот связался с Галишниковой, которая не смогла ничего толком объяснить; и вылетел в Москву.

За продвижение продукции ASP (принадлежащая Джонсону немецкая компания «Advanced Sterilization Products», выпускающая «Sterrad»), отвечал единственный сотрудник – Светлана Виленская. Она была удивлена, узнав, что в Казани заинтересовались Стеррадами, и дело продвинулось настолько, что уже под дверью стоят покупатели.

Галишникова не была знакома с Виленской, и позвонила тому, кого знала – Динаре Садыковой, сотруднице московского офиса, которая занималась Казанью до того, как этот город передали Штейну. Заведующая родильным отделением заявила представителю Джонсона, что уже выбрала поставщика, и что если Джонсон вступит переговоры с кем-то другим, кроме Совинкома, придётся переделывать заявку на другое оборудование. Больше ничего не было сказано, так как Галишникова не располагала никакими данными – кто такой Рафаэль, и с какой стати он делает какие-то там заявления от имени РКБ.