О произошедших и будущих сдвигах думал Давиденко, когда Моничев принёс ему ежемесячный платёж и стал рассказывать о своих делах. Расширение основного бизнеса (сеть магазинов «Доступная техника»), открытие автосалона и пункта проката автомобилей; замдиректора «ВХК» уличен в расходовании средств предприятия на личные нужды – бухгалтер донесла; неэффективный менеджмент на заводе – акционеры сами не участвуют в делах, управляют через наёмных директоров; гендиректор Шмерко уходит в областную администрацию; директор «Доступной техники» выдвинул свою кандидатуру на всероссийском конкурсе «Менеджер года»…

– Ты как рыба – говоришь, но ни фига не понятно, – сказал Иосиф Григорьевич, разглядывая Моничева. Костюм из серебристой тафты с черными деталями из атласа, узкий галстук из шелка, жилет из шерсти с набивным рисунком в тон, ботинки из лаковой кожи. И каждый раз он приходит в разных нарядах – коллеги изумляются, что за овердресснутый тип!?

И фигура. Как он добился таких поразительных результатов: диеты, пластические хирурги, любовь?

Иосиф Григорьевич спросил, кто сейчас присматривает за гормональным фоном новоявленного денди – по-прежнему Антонина, или какая другая девушка. Моничев сделал правой рукой жест – нарисовал в воздухе крест, мол, избавился, открестился, слава богу:

– Кроме жены, у меня нет никого. Антонина уволилась, я ей дал хорошую рекомендацию – надо отдать ей должное, она прекрасный специалист.

«Молоденькая студенточка? Студентик? А может, всё сразу?!» – продолжал гадать Иосиф Григорьевич. Моничев тем временем принялся излагать свои стратегические задачи:

– Как мне обезопасить мои капиталовложения на заводе? Как выйти на зарубежных партнеров?

– Ответ такой, Николай: ты у нас стратег, а я – всего лишь тактик. Ты мне ставь задачу, а я её буду выполнять.

– Хорошо, давайте по порядку. Что будем делать с замдиректора?

– Опять ты за своё. Откуда мне знать, что? Премию ему выпиши. А если хочешь, давай посадим, только пусть твоя бухгалтер, или кто его уличил, напишет заявление в районный ОБЭП.

– Она напишет. А как насчёт того, чтобы меня продвинуть в гендиректоры? Шмерко-то уходит.

Иосиф Григорьевич сделал пометку в блокноте.

– Буду говорить со своими, вброшу эту идею, но не уверен, что всё получится по-твоему. Доля Першина была уменьшена, есть более крупные держатели акций, и у них достаточно покровителей, некоторые имеют прямой выход на губернатора. Но это не такая уж недостижимая задача, допускаю, что в следующем году мы её не выполним, но если как следует примемся за дело, то обязательно доведём его до логического конца. Так что, мужчина, определяйтесь: делать или не делать.

– Делать, Иосиф Григорьевич!

Давиденко спохватился:

– У тебя уволилась бухгалтер, а ты мне не присылал новую. На беседу – посмотреть, свой ли человек, или неясный, чуждый нам. Данные других сотрудников, особенно охранников. Вспомни, как тебя подставили твои церберы, когда на тебя напали. Смотри, ещё раз такое случится, и я умою руки, потому что ты не следишь за кадровым составом. И моих людей – надёжных и проверенных – на работу не берёшь, брезгуешь.

– Я принял одного по вашей рекомендации, двое других пока думают над моим предложением, – с готовностью откликнулся Моничев. – Личные дела сотрудников – вот они.

С этими словами он вынул из кожаной папки файл с документами и положил на стол. Мол, делаю всё, как вы говорите. Давиденко оставалось лишь полюбоваться дизайном кожаной папки. Кто же так взялся за него? Ходил ведь, как увалень колхозный! Налицо качественные сдвиги.

– И принеси мне данные по остальным акционерам – учредительные документы фирм, любая другая информация. Я их всех знаю, но, может, у меня неполные сведения. Будем посмотреть, что с ними можно сделать, как потеснить. Если ты, конечно, хочешь расширить своё присутствие на заводе, и стать гендиректором.

Моничев заверил, что сделает. Они пожали друг другу руки, и попрощались. Впервые Давиденко проводил его до двери, и там снова пожал руку. Это был знак особенного расположения к посетителю. Никогда в Моничеве не было видно того, что могло бы утешить душу старого седого полковника, но в этот раз что-то показалось. Что это: мираж? Новая реальность?

Всё чаще и чаще приходилось убеждаться в том, какие они «осторожные» и «не общаются с чужими, особенно насчёт денег». В один из дней когда Андрей пришёл в оперблок, Зинаида Прокофьевна попросила зайти к заведующему кардиохирургией Игорю Викторовичу Быстрову. Тот, встретив в своём кабинете и не предложив присесть, сказал без лишних предисловий, что будет ждать завтра в полдень возле университета.

Завтра была суббота, выходной. Солнечный мартовский день. Подъехав к назначенному времени к университету – это в пределах прямой видимости от кардиоцентра – Андрей вышел из машины и подошёл к красному «Роверу» заведующего.

– Добрый день, Игорь Викторович.

Тот, по обыкновению, ухмыльнулся:

– Привет, соперник.

– ?!

– Помнишь ту блондинку, в ресторане «Волгоград»?

– Что ещё за блондинка?

– Год назад ты был с блондинкой в ресторане. Ольга её зовут. С вами был Рома Трегубов.

Андрей кивнул – есть что вспомнить. И отличный повод для встречи в субботний день возле университета.

Для Игоря Викторовича это была чрезвычайно важная тема:

– Когда ты мне её выкатишь?

Андрей был вынужден признаться, что не сможет выкатить ту девушку – индивидуальная работа, эксклюзив, такие не выкатываются, они сами себе выбирают мужчин.

И снова ухмылка на лице заведующего:

– Ладно, отработаешь. Езжай за мной.

Вернувшись в свою машину, Андрей поехал вслед за «Ровером». Красный седан и белый микроавтобус выехали на Вторую Продольную, с которой вскоре свернули на улицу Электролесовскую. Доехав по ней до конца, миновав железнодорожный переезд, попали на улицу Тулака, и, мимо таможни, въехали в гаражный кооператив.

Возле нужного бокса остановились, вышли из машин. Их уже ждали – ворота были открыты, внутри суетился какой-то невзрачный мужчина. Быстров его представил – то был муж Зинаиды Прокофьевны. Передав Андрею четыре внушительных пакета, доверху набитые коробками шовного материала, он стал закрывать гараж.

– Зинка дала тебе заявку? – спросил Быстров.

Андрей кивнул.

– Я ещё нужен, Игорь Викторович? – спросил муж Зинаиды Прокофьевны.

Заведующий отрицательно мотнул головой. Затем сказал:

– Сделаешь счёт, в понедельник отнесу его в бухгалтерию, тебе сразу же оплатят. А шовник привезешь, когда прибудет недостающее по заявке – всё одной кучей, частями не носи.

Не обращая внимание на невзрачного мужа старшей операционной сестры, закрывшего гараж и незаметно исчезнувшего, они ещё раз проговорили всю схему: Андрей по заявке делает счёт, в Джонсоне заказывает то, что не обнаружится в пакетах, и, когда кардиоцентр перечислит деньги, отгрузит товар в аптеку. Об условиях пока ничего не было сказано.

– Штейн не участвует в схеме, – произнёс напоследок Игорь Викторович скорее утвердительно, чем вопросительно.

Андрей подтвердил – да, не участвует.

А сам подумал: «Как же скрывать от Штейна перечисленные кардиоцентром суммы? Не оплачивать же за свой счёт товар, чтобы держать его мёртвым грузом на складе, а в аптеку отгружать возврат!»

Приехав в понедельник, Андрей сразу выложил результаты осмотра пакетов: треть упаковок имеют некондиционный вид – вскрыты либо помяты.

– Бузуй их так, нам всё равно! – невозмутимо приказал Игорь Викторович.

Андрей возразил: «Зав. аптекой не дура, всегда получала новенькие упаковки, а тут – вскрытые, да ещё с пометками старшей операционной сестры, видно же, чей почерк».

– Эпидерсия какая-то, а нельзя их немного подшаманить, придать товарный вид? – не отступал Игорь Викторович.

Стараясь выглядеть серьёзным, Андрей из всех возражений выбрал самое нейтральное: