– Я больше не пойду к нему, – заявила Олеся. – Пусть Сонька Мануйлова ходит, или Верхолётов.

Андрей согласился. Они обсудили отчетность, придуманную Штейном – таблицу, которую нужно было ежедневно заполнять. В ней была информация обо всех текущих сделках, а поскольку только Андрей мог решить, что заносить туда, возникала трудность – не всегда он был на месте, а Штейн звонил по много раз на дню, требуя срочной отправки отчета. Обычно корректный и сдержанный, он становился неуправляемым, когда чего-то недопонимал. Не мог разобраться, выяснить спокойным тоном, или в жёсткой форме высказать требование, а сразу начинал верещать писклявым фальцетом.

Олеся понимала, что это производственная вредность, и она фактически получает дополнительные деньги за соблюдение некоторых условностей, но сказала, что если на неё будут кричать, то может не выдержать, и наорать в ответ.

– Пусть Верхолётов с ним общается по этим отчётам, – резюмировал Андрей. – Он умеет парить мозги. И ему фиолетово, орут на него, или мурлычут.

Что-то навело Олесю на веселые мысли (а на веселые мысли её могло навести всё что угодно), и она рассказала анекдот.

Гендиректор фирмы увольняется и передает дела преемнику. Введя в курс дела, показав всё, что нужно, коснулся диванной темы: «Как захочется, звони секретарше, ей нужно сказать только, чтоб «зашла с отчетом», она придёт и сделает всё, что нужно».

В один из первых рабочих дней новому гендиректору остро захотелось отведать роскошный горизонтальный десерт, и он позвонил секретарше:

– Зайди ко мне с отчетом.

Та заходит в кабинет, и виновато говорит, что не может, так как у неё в этот день «ежемесячный отчет». И ушла. Через некоторое время снова появляется, и предлагает альтернативный вариант:

– Может, в устной форме, или задним числом?

Директор уныло отвечает:

– Я уже отпечатал вручную.

Закончив рассказ, Олеся посмотрела на Андрея со значением:

– Ну что, как?!

Штейн сказал как-то Андрею, возбужденно, с видом человека, открывшего Америку:

– Знаешь, ты Олесе очень нравишься! Она так говорит о тебе, так на тебя смотрит!

Штейн изящно и смело мыслил, лаконично выражал и доказывал сложные и тонкие идеи и так нудно и многословно во время посиделок травил баланду. Знания в одной области никак не заменяли пробелы в другой, именно поэтому он не замечал, что компаньон стал вести двойную игру, как не заметил, что у того связь с сотрудницей.

Как бы не замечая активную любовную сигнализацию, Андрей сказал:

– Найди мне фирмы, занимающиеся спутниковой связью.

Ему пришла мысль, как покрыть недостачу. Эльсинор организовывал видеоконференцию на базе МНТК «Микрохирургия глаза», предстояли расходы в связи с этим. Бюджет, конечно, не бог весть какой, но что-то можно придумать – как его распилить. Аренда оргтехники, микроавтобуса, услуги секретаря, фуршет, и так далее.

И, погруженный в мысли, как заработать на предстоящей конференции, вышел из кабинета.

По поводу проведения видеоконференции логичнее всего было обратиться на телецентр, расположенный на Мамаевом кургане. Но, оказалось, не всё так просто. Выяснить, кто за что отвечает, уже было сложной задачей. Андрея футболили из одного кабинета в другой, и пришлось изрядно побегать по длинным коридорам телецентра, прежде чем он попал к главному инженеру, старикану в шестидесятническом кургузом пиджачке и габитусом запойного пьяницы. «Всего» час переговоров, и дядька уяснил задачу – в назначенный день поймать пробный сигнал со спутника, данные которого ему были переданы.

– Итак, давайте повторим, – в сотый раз произнёс Андрей, чувствуя, что, скорее всего, провалит проект, – объясняю, как инженер инженеру: в Миланской клинике доктор будет проводить операцию. Операция будет транслироваться на спутник, и этот сигнал мы с вами должны тут поймать. В МНТК «Микрохирургия глаза» – это в прямой видимости от вас – соберутся врачи, они будут смотреть на большом экране и нескольких мониторах всё, что происходит там, в Милане. По окончанию просмотра – телемост, «круглый стол», в ходе которого стороны будут комментировать, задавать вопросы, одним словом, общаться on-line. Наша задача – организация и техническая поддержка мероприятия. Понимаете, о чем, вообще, речь?!

Инженер мотнул головой – мол, понимает.

Однако, в назначенный день выяснилось глобальное непонимание. Сигнал не был принят, и было дано такое объяснение. Тарелка, установленная на телебашне, расположенной тут же, на Мамаевом кургане, должна быть повёрнута под определенным углом. А чтобы повернуть, надо туда полезть, какие-то болты открутить, и заново прикрутить. И наверняка там всё проржавело, и, чтобы выполнить работу, нужен альпинист. А альпиниста в штате нет, нужно вызывать. В общем, болт.

– А ты раньше не мог сказать об этом, старый мудак?! – вырвалось у Андрея.

Инженер, видимо, не расслышал, или не понял, и продолжил разговор об открывшихся трудностях. Конференцию надо бы провести не в МНТК, а тут, на телецентре, нужны специалисты, альпинисты… Андрей, не дослушав, покинул кабинет под монотонный бубнёж старика.

Зайдя в бухгалтерию, получил счёт за предполагаемые услуги. На пожелтевшем бланке образца сорокового года стояла сумма, эквивалентная восьми тысячам долларов. А лимит на всю конференцию был семь тысяч пятьсот, в которые входили организационные расходы, фуршет, и что-то нужно было сэкономить, чтобы покрыть недостачу у себя на фирме.

Прямо с телецентра Андрей отправился в частную фирму «Алиг», куда не обращался, думая, что там будет дороже, чем на государственном предприятии. В «Алиге» поняли задачу с полуслова, и, посетовав на то, что поджимают сроки, тут же вызвались бесплатно выехать в МНТК, установить оборудование, чтобы поймать пробный сигнал. Что и было сделано. Тем временем бухгалтерия выписала счёт, и Андрей был приятно удивлён, увидев сумму – две тысячи триста долларов. Вопрос недостачи был решен.

А в начале сентября высветилась другая проблема. Принесли новый счёт за междугородние переговоры, и суммарный долг за услуги связи достиг астрономической суммы – тридцать шесть тысяч рублей. В полминуты Мануйлова была уволена, но проблема осталась – как платить?

– Я предупреждала, что Сонька до х*я п**дит по межгороду! – возмущённо сказала Олеся.

Андрей, а следом за ним Сергей Верхолётов, рассмеялись. Смешного тут ничего не было, и если было от чего веселиться, то от Олесиных прибауток, вернее, от того, как это хрупкое белокурое создание ругается по-нецензурному. Умолкнув, Андрей пристально посмотрел в её голубые глаза, и от этого взгляда она покраснела. Уловив, что шеф намерен повести серьёзный разговор, Верхолётов изобразил озабоченность по поводу телефонных переговоров Мануйловой:

– Какие у неё продажи, пять тысяч в месяц, из которых прибыли – кот наплакал, а убытки – тридцать шесть. Хорошая негоция!

Развивая тему, он стал жестикулировать, постепенно повышая голос. У него была такая манера – видимо, он считал, что чем громче, тем доходчивее.

– Это арендная плата за год! – вставила Олеся.

Андрея осенила догадка:

– Ты хочешь сказать, что нам надо…

– Найти новый офис, и съехать отсюда! – подхватил Верхолётов.

– Потише ори.

Выглянув в коридор, Олеся сообщила, что входная дверь закрыта, а в офисе никого, кроме них, нет, подслушивать некому. На всякий случай она закрыла дверь директорского кабинета. Андрей стал рассуждать:

– Жалко уезжать. Ремонт захерачили, у нас тут пол-этажа, отдельный блок. За такие деньги мы нигде не найдём такую площадь.

– Если съедем завтра-послезавтра, сэкономим ещё три тысячи – срок аренды подошёл, – напомнила Олеся.

Верхолётов обвёл взглядом кабинет.

– Ты ищи офис, а мы будем потихоньку собирать пожитки.

– Сватеев заходит сюда по десять раз на день, как ты это мыслишь?!