Однажды, наш не в меру активный ротный комсорг Конфоркин имел неосторожность предоставить Виктору Копыто слово для выступления на очень важном, в политическом смысле, комсомольском собрании, при обсуждении эпохального и не побоюсь этого слова — суперпупергипермегасерьезного вопроса. Все, возможные кандидаты на эту, несомненно, ответственную и весьма почетную роль, благополучно отвертелись, сославшись на кошмарно-громадную массу очень неотложных дел исключительно государственного значения, а Витя, не мудрствуя лукаво о возможных последствиях, «сдуру» согласился.

Он всю неделю по-честному готовился к своей фундаментальной речи, перелопатил тонну газет в «ленинской комнате». Причем, что характерно — почти всегда после самой любимой для каждого без исключения курсанта команды — «Отбой», когда более дальновидные и мудрые товарищи, которые благоразумно и прозорливо предпочли «самоотвод» и политическое забвение, уже досматривали вторую серию сладких снов. А ответственный и польщенный оказанным ему политическим доверием Виктор тем временем, старательно и самозабвенно готовился к головокружительной карьере комсомольского активиста. Как он старался?! Как он готовился стать рупором глобальной перестройки и всеобщего ускорения, а так же еще многих подобных грандиозных и абсолютно бесперспективных, между нами девочками говоря, откровенно сомнительных и утопических идей?! Любо-дорого посмотреть!

И вот его звездный час настал. Серьезный Витя неспеша взгромоздился на высокую лакированную трибуну, с портретом незабвенного Ильича на фронтальной стороне, который искусно сотворили казарменные умельцы из кусочков разноцветного шпона различных пород дерева. Ушастый докладчик собрался со своими гениальными мыслями, медленно выпил полстакана воды, пару раз степенно прокашлялся и принял очень солидный вид. Он долго и обстоятельно пролистал все свои заранее заготовленные бумажки, при этом беззвучно шевеля толстенькими губами, еще раз прокашлялся и начал читать свой актуальный доклад о постоянном и неуклонном усилении руководящей роли партии в сложной политической обстановке текущего времени, при новом угрожающем витке всеобщей гонки вооружения в современном мире.

С началом сурового повествования о повсеместном обострении классовой борьбы на планете Земля, уши Виктора сразу же стали выполнять роль импровизированного сурдопереводчика — переводчика для глухих, изъясняющегося при помощи языка жестов.

Одновременно с первыми звуками голоса своего хозяина, уши курсанта Копыто заметно напряглись, приняли полную боевую готовность и сразу же предательски зашевелились. По мере продолжения увлекательного доклада, стремительно увеличивая амплитуду своего хаотического движения, верхние кончики Витькиных ушей начали активно выписывать в воздухе различные высокохудожественные фигуры — от эллипсов и параллелепипедов до восьмерок и различных завитушек. Они — уши, реально двигались по очень сложным и замысловатым траекториям.

Еще первая фраза из уникальной, очень важной и, несомненно, своевременной речи не была окончена, как в помещении казармы уже носилось многоголосое эхо громоподобного хохота. Вторую реплику наше уважаемого докладчика уже никто не услышал. Все присутствующие на собрании тупо давились от лавинообразно распространяющихся приступов неудержимого смеха.

В результате, комсомольское собрание было просто банально сорвано из-за непрекращающейся массовой истерики у всех его участников, включая суровых проверяющих офицеров из политотдела училища, которые буквально сползли от хохота под столы президиума, покрытые огненно красным кумачом, где бессовестно ржали до слез, разбрызгивая слюни в разные стороны. Вот так, фактически не успев начаться, неожиданно закончилась перспективная и многообещающая политическая карьера нашего ротного клоуна Вити Копыто.

После такого грандиозного… провала или успеха, мнения в роте радикально разделились, никогда неунывающий курсант Копыто целиком и полностью посвятил себя учебе и боевой подготовке.

В целом, Виктор был успешный ученик и бесценный собеседник. Любой, даже самый строгий и предвзято настроенный офицер-экзаменатор сразу же забывал номер билета, и входящие в него вопросы, а возможно даже и само название учебной дисциплины, по которой проводился данный экзамен или зачет, в тот самым момент, как только курсант Копыто выходил отвечать на экзаменационный билет.

При своем ответе на вопросы билета, Витя непроизвольно и потешно хлопал ушами как добродушный слон после купания или — как корова, лениво отгоняющая назойливых мух. Огромные лопухи Витеньки дергались, мелко вибрировали, оттопыривались в разные стороны и плотно прижимались к его черепушке с копной непослушных желто-соломенных волос. Причем все это происходило с такой интенсивностью и амплитудой, что собеседник обычно сразу терял разумную нить разговора и вообще любой интерес к самой беседе, и согнувших пополам от неумолимо накатывающего приступа кишечных коликов, начинал следить только за хаотичным движением ушных раковин на голове Виктора.

В результате, утирая слезы умиления и поросячьего восторга, рыдающий и временами заходящийся в истерике экзаменатор, всегда прерывал ответ Виктора на полуслове и просил его незамедлительно покинуть аудиторию, опасаясь за свой рассудок, пошатнувшийся интеллект и состояние здоровье в целом. Оценка за экзамен всегда была положительной независимо от уровня знаний курсанта Копыто. Более того, следует отметить, что Виктор был твердым хорошистом, имея в своем активе в большинстве — оценку в 4-ре балла.

При малейшей попытке экзаменатора поставить Вите удовлетворительную оценку, курсант Копыто начинал настаивать на продолжении своего ответа и парочке любых дополнительных вопросов. Преподаватель, обычно опасаясь получить себе гарантированную паховую грыжу из-за длительного и неконтролируемого смеха, сразу соглашался в одностороннем порядке авансом повысить оценку проверяемого и, уже теряя способность разговаривать, не переставая давиться от непроизвольного смеха или расплываясь в широченной улыбке — а-ля-Буратино (от уха до уха) жестом выставлял Виктора за дверь.

Самое любопытное и смешное — Виктор еще имел наглости искренне возмущаться, что его якобы не дослушали и вследствие этого, банально недооценили, занизив экзаменационную оценку при потенциально отличном и исчерпывающем ответе.

Наш друг был, несомненно, уникальной личностью. Постоянное общение с ним доставляло истинное удовольствие. Уверяю вас, картина была просто уморительная.

Причем, сам Витя авторитетно утверждал, что эта уникальная способность — шевеление ушами, присуща всем членам многочисленного и великого клана Копыто, проживающего как в самом знатном городе Пилопедрищенске, так и за его пределами. Этим даром владеют все люди, носящие фамилию Копыто — от близких родственников, до самых дальних отпрысков и различных случайных внебрачных ответвлений.

Уши — это фактически знак качества, своего вида родословная, передающаяся по наследству в древнем генеалогическом древе Копыто, как экстерьер у породистых собак.

Поэтому, чего скрывать, мы регулярно и достаточно активно пользовались таким неожиданным подарком суровой военной судьбы. Когда у нас не было позитивного настроения, и обрыдлая монотонная курсантская жизнь казалась полным беспросветом, ребята частенько просили Виктора помахать ушами или подрыгать ими в такт какой-нибудь общеизвестной популярной мелодии. Если Витя сам был не в настроении и отказывал нам в дружеской услуге, то достаточно было парой отточенных реплик завести этого неуравновешенного по натуре «холерика» и бесплатный концерт был гарантированно обеспечен.

А Витя заводился легко и просто — с пол-оборота. Он старательно пыхтел, как старый дизель, потешно душ щеки, пускал слюну, напряженно сдерживаясь из последних сил. А в это самое время его уши, предательски выходя из повиновения хозяину, самопроизвольно начинали отбивать джигу или задорную чечетку, на радость нам — охламонам в курсантских погонах, мгновенно и гарантированно выводя нас из самой глубокой и затяжной депрессии. Спасибо тебе дружище за огромное количество радости и всепоглощающего позитива, щедро подаренного тобой за все время нашей совместной учебы и продолжительной нелегкой службы.