В тот день, все пошло очень даже удачно. Желчный и мерзопакостный краснопогонный полковник пару часов раздраженно брюзжал на разводе караула о неспособности и непригодности ВВС, как рода войск в современной войне в целом, и нас — всех убогих дебилов, косящих от настоящей земной службы, в рядах авиации, в частности. Этот дежурный комендант обошел всех и каждого, задал по паре-тройке самых каверзных вопросов из Устава Гарнизонной и Караульной Службы. Получив идеальные и исчерпывающие ответы, он рассвирепел еще больше, фактически пришел в неистовство. Наши знания, полковник посчитал за прямое оскорбление и издевательство. Ибо, по его авторитетному разумению — не в состояние ВВС по своему вольнодумному строению мозга, осознать и оценить все отточенное великолепие и строгую красоту Устава. Не дано это им это, и все тут.

Затем, при приемо-сдаче гауптвахты, полковник решил поприсутствовать лично, в смутной надежде подловить нас на каком-нибудь явном нарушении процедуры приемо-передачи арестованных и развить это в свою пользу. Но, пошло немного не по его сценарию.

Дело в том, что на гарнизонной гауптвахте сидят не только честные образцово-показательные военнослужащие, волей случая, попавшие в поле зрения гарнизонного патруля и мелкие нарушители воинской дисциплины, но и лица, находящиеся под следствием за достаточно опасные преступления. А так же, в отдельных камерах сидят и те, кто уже осужден военным судом-трибуналом, и ожидает неизбежной пересылки в дисциплинарный батальон или того хуже — в тюрьму. А сидеть, многим из них, ой как не хочется.

При проверке наличия арестованных, комендант-краснопогонник маячил у нас за спинами, постоянно вмешивался в процедуру проверки, и вообще создавал всяческую нервозность и суетливую неразбериху. Сложилось так, что дверь в камеру была открыта, шла перекличка и поголовная проверка подследственных.

Каюсь. Виноват, что выполнил бездарное распоряжение дежурного коменданта, но дверь, ведущая из длинного коридора с многочисленными камерами на улицу, во внутренний дворик гауптвахты, тоже была открыта.

Противно, видите ли, господину полковнику спертым воздухом застенков и казематов дышать, портянки арестантские нюхать. Свежего весеннего ветерка захотелось. Сказано-сделано, приказы в армии выполняются беспрекословно. В результате, тяжелая железная дверь, надежно закрывающая коридор с рядами камер, осталась нараспашку, выход во двор гауптвахты фактически был свободен.

Один из подследственных, очевидно не желая переходить в разряд осужденных, с отчаянием бросается на полковника и сбивает его с ног. Очень удачно сбивает. Так, что это визжащее и копошащееся тело полковника, блокирует всех нас в мрачном и узком коридоре гауптвахты. В это время, подследственный, легко перемахивая через поверженного офицера, вырывается во внутренний дворик, прямо в объятия пьянящей весны.

Возможно, для обычного человека, 3-х метровый забор с верхним рядом колючей проволоки будет являться непреодолимым препятствием, но не в этом случае. Жажда свободы чудеса творит. Этот отчаянный малый, лихо перемахнул через кирпичный забор, легко преодолел колючую проволоку, натянутую по верхней кромке, и ищи-свищи ветра в поле. А полковнику осталось бы писать на себя подробный рапорт с чистосердечными повинными показаниями. Именно на себя любимого, за содействие своим бездействием и персональной дуростью, дерзкому побегу. Мы были девственно чисты, ибо только выполняли все многочисленные ценнейшие указания краснопогонного полковника, причем, точно и в срок.

Но звезды в тот день улыбнулись старому хрычу. А может, это случилось, потому, что в составе караула был Витя Копыто?! А как все помнят, Бог Витю любил, а заодно, любил и всех окружающих Виктора, включая брезгливого и желчного коменданта.

Не прошло и пару минут истеричной паники, хаоса и визгливых криков полковника о том, что все пропало, как дерзкий беглец был возвращен на свое законное место прописки. Дело в том, что на калитке внутреннего дворика гауптвахты стоял наш боец.

Положено так, пост этот сменный, и каждый из состава караула, в течение суток, хотя бы раз имеет смутное удовольствие помаячить в качестве дворецкого или швейцара, кому как будет угодно, на калитке.

Витя Копыто, чья очередь запирать и отпирать засов металлической двери, на этот раз почему-то тупить не стал, а молниеносно быстро сориентировался в ситуации, открыл калитку и выбежал на улицу, но стрелять по убегающему солдатику не стал. Чай, не душегуб какой, а просто догнал беглого, завалил на асфальт, скрутив своим брючным ремнем, попинал его слегка и беззлобно для приличия — для порядка, так сказать, в меру дозволенного, но не более, и приволок любезного под крышу родной камеры.

Каким образом, Виктор Копыто, которого регулярно притаскивали на финишную линию всевозможных кроссов в жалком состоянии (чаще всего в полубессознательном), смог так легко догнать ловкого беглеца, остается загадкой?! Но факт на лицо, курсант Копыто нежным, но увесистым пинком тяжелого сапога под зад, с поразительной точностью профессионального форварда, загнал беглеца в узкий проем двери арестантской камеры.

Полковник сиял от счастья, он пожимал нам руки, целовал всех как детей родных, обещал состряпать благодарное письмо на малую родину и настойчиво просил поскорее забыть сам факт данного позорного происшедшего и особенно — его бесценные команды и своевременные распоряжения. А уж он в свою очередь, лично, клятвенно обещал забыть о нашем существовании на ближайшие сутки, до самого окончания времени нашего пребывания в составе гарнизонного караула.

Такой соблазнительный расклад нас более чем устроил. Появилась реальная возможность, впервые в истории училища, вернуться из гарнизонного караула со 100 % личного состава.

Надежда то появилась, но вот только именно с этого момента началось все идти не совсем так или совсем не так?! Впрочем, судите сами.

Для того чтобы бесплатная рабочая сила, пребывающая в камерах гауптвахты не простаивала и не страдала онанизмом, в СССР была отработанна система для более полезного и продуктивного использования этой самой дармовой силы. Причем официально, на законных основаниях.

Все очень правдиво и с юмором показано в известном фильме Леонида Гайдая «Операция Ы и другие приключения Шурика». В реальной жизни, данная процедура — есть полное соответствие великому киношедевру.

Поступает заявка от работодателей — хороших личных знакомых коменданта, и «выводной» — человек из состава караула, вооружившись штатным оружием, сопровождает бригаду, принудительно набранную из «добровольцев», в виде мелких и неопасных нарушителей воинской дисциплины, куда «надо».

В тот день, «надо» было везти арестантов в городской цирк. Там шел плановый капитальный ремонт перед открытием очередного гастрольного сезона, и не хватало рабочих рук для уборки грандиозных залежей строительного мусора.

Вопросов нет, отвезем, хотя если честно, городской цирк не входит в перечень военных стратегических объектов, обеспечивающих обороноспособность страны, но приказ есть приказ и провинившиеся бойцы безропотно поплелись работать в цирк. Хорошо еще, что не укротителями тигров и не канатоходцами, а в качестве неквалифицированной физической силы — грузчиками. Тоесть, круглое таскать, плоское катать. Не удивляйтесь, я не оговорился.

Всевозможные трудности, постоянные лишения и периодические унижения для отбывающих справедливое наказание на гауптвахте военнослужащих, создавались искусственно, но об этом отдельная история. Если в двух словах, то основная задача гауптвахты — быстрое и качественное перевоспитание всевозможных нарушителей воинской дисциплины, значит — сделать пребывание военнослужащего на гауптвахте невыносимым по-определению, чтобы в следующий раз он сто раз хорошо подумал, надо ли ему проходить через все многочисленные тяготы, лишения, унижения и всевозможные оскорбления еще раз. Может, лучше оставаться образцово-исполнительным солдатом и спокойно считать дни до «дембеля» (курсантам — до выпуска из училища). Такая вот неказистая и незамысловатая, но очень доходчивая армейская педагогика.