Личный состав 4-й роты угрюмо перетаптывался на месте, периодически меча в сторону Витьки Копыто многообещающие взгляды, полные «сердечной благодарности и сопливого восторга». И только курсанты 45-го к/о сдавлено похохатывали, рискуя получить гарантированные грыжи от нестерпимого морального напряжения!

Оказывается, ЕвГений Ящиков решил в одностороннем порядке немного усовершенствовать и разнообразить устоявшиеся правила игры — внести, так сказать, нетривиальную составляющую… Он быстренько расстегнул ширинку своих галифе и вложил в цепкие руки Вити Копыто свое …мужское достоинство…

В результате, с тех пор, находясь в строю, Витя Копыто всегда образцово держал свои руки строго по швам! Женьке Ящикову одним движением своего… мммм… главного указательного перста «под номером 21-й», удалось то, над чем тщетно бились все строевые офицеры нашего авиационного училища — приучить курсант Копыто к основам строевой подготовки и привить его сутулой фигуре образцово молодцеватую выправку. То есть, держать руки строго по швам в соответствии со «строевой стойкой», предусмотренной требованиями Строевого Устава!

Никому из офицеров не удавалось! (см. «Витя Копыто») А ЕвГению Ящикову удалось! Во как?! Педагог-любитель, куда деваться?! Казарменный Макаренко, не иначе… Осталось подвести научную базу и повсеместно внедрять в качестве передового опыта для строевых занятий с безнадежными и отстающими…

з. ы. А традиционная игра в «кошки-мышки» сразу закончилась! Причем, навсегда!

Тянем стандартный гарнизонный караул. Начальник караула старший лейтенант Гвоздев, потрепавшись по телефону с комендантом, выделяет двух бойцов на усиление и в распоряжение… «Счастливчики» — я и Костя Остриков (в списке караула мы числимся «выводными», а гауптвахта практически пуста, нам делать откровенно нечего — торчим на калитке в караульное помещение как два дурака, надоело, а куда деваться). Сходим в «распоряжение» — будет хоть какое, но разнообразие…

Получили оружие, потопали в комендатуру, все рядом — 60 шагов по дорожке. Краснопогонный полковник, старательно хмурясь и периодически надевая и снимая очки с толстыми стеклами, провел беглый, но незабываемо-убедительный инструктаж.

— Прибыл автозак из пересыльной тюрьмы. Привезли душегуба очень опасного — убийца жестокий и многократный. Прапорщик. Бывший, из наших. Кто бы подумал, мда?! В крови не только по локоть рук, аж по самую голову. Сколько гражданских погубил, вообще немеренно. Маньяк, наверное?! Хотя в дурдом возили пару раз, выдали заключение, что вменяемый. И по службе характеризуется хорошо, тихоня безотказный. Вышка ему корячится. Очень опасен, очень! Заседаний будет много, сегодня первое. Ваша задача, бойцы — обеспечить «усиление» в зале, где будет проводиться судебное заседание.

Костик Остриков понимающе кивнул и вклинился в монолог комендантского полковника.

— Чтобы не сбежал?

Комендант в очередной раз нацепил на нос очки и внимательно посмотрел на Костю. Тот мгновенно заткнулся и непроизвольно съежился под колючим взглядом угрюмого вояки.

— …чтобы родственники убитых его не порвали… Много людей на процесс приехало, почти со всей страны. Поэтому, необходимо внятно обеспечить «эффект присутствия» и в случае чего, упаси господи, сдержать толпу, пока конвой эвакуирует подсудимого в безопасное место. Мда…, на старости лет, факт самосуда и суд Линча мне, на хер, не нужен, все понятно?!

Нам было все понятно. Пришли в зал суда, благо в этом же здании, только вход с другой стороны. Людей на удивление много. Мужчины и женщины предпочтительно пожилого возраста. Мужики все мрачные, сидят с мраморными лицами. У женщин глаза на мокром месте. Есть и молодые женщины, не намного старше нас с Костей. Лица чернее черного, аж природная красота поблекла. В зале явно попахивает валерьянкой. Атмосфера тяжелая…

Тюремный конвой ведет обвиняемого… Оп-па?! После инструктажа у коменданта ожидал увидеть огромного монстра с внешностью брутального австралопитека, с кулаками как пудовые гири, а в зал вводят маленького и сухонького парнишку. Шейка тоненькая, ушки оттопыренные, но спина ровная, взгляд прямой… спокойный, походка уверенная. Вот никогда бы не подумал… Маньяк-убийца?!

— Встать, суд идет!

…и началась занудная тягомотина. Начальник конвоя поставил нас с Костей у входной двери. Стоим недвижимыми столбами с «калашами» за спиной — не намного лучше, чем на калитке в караулке… там хоть на свежем воздухе.

От самого судебного заседания впечатлений фактически не осталось — гневные речи прокурора, сбивчивые показания свидетелей, эмоциональные реплики из зала, плачь женщин, обмороки… короче, дурдом! Брррр!!! Спасибо юношеской психике, которая старательно подтерла мою память, удаляя особо негативные моменты…

Наконец судья объявил перерыв. Конвой вывел подсудимого в специальную комнату, мы потащились следом. Парня посадили на скамейку, намертво прикрученную к полу, и приковали к ней же наручниками. Старший конвоя обратился к нам с Костиком.

— Пацаны, посмотрите за клиентом, мы хоть поссать сходим, да и покурить охота. Уши уже опухли.

— Лады.

— Вот вам «Ромашка» (убогая радиостанция), если чего, шумнете. Ключ от наручников не оставим, от греха подальше. Не положено вас оставлять, да куда он на хрен денется. Если что, мы рядом.

— А если он в туалет попросится?

— Обойдется! Пусть в штаны ссыт, ублюдок, его проблемы. Мы вернемся тогда и выведем.

Конвой вышел из комнаты, закрыв входную дверь на ключ и заперев нас вместе с убийцей. Мы с Костиком непроизвольно напряглись. Я сел на подоконник у зарешеченного окна и положил автомат себе на колени, «Ромашку» кинул на подоконник. Костик подпер спиной входную дверь. Мало ли чего? Молчим. Поскользив глазами по убогой комнатке, я уперся взглядом в преступника. Убийца?! А с виду и не скажешь, обычный «заморыш», вот только глаза… глаза спокойные. Абсолютно!

— Ребята, вы с Бахаревки?

От неожиданности, не знаю как Костик, а я непроизвольно вздрогнул. (Бахаревка — район города, где располагается наше училище ВВС) Голос преступника звучал абсолютно спокойно. И хотя нам запретили разговаривать с ним, вопрос был ничего незначащим, и ответить на него можно было простым кивком головы. Промолчишь, решит, что мы его боимся… А мы не боимся! Боятся — стыдно!

— С Бахаревки.

— Я тоже там учился.

— Ага! Конечно! Гонишь?! Сейчас что угодно скажешь, чтобы нам в уши нассать…

— Нет, кроме шуток, во 2-м бате, в 11-й роте учился…

И «убивца» начал бегло перечислять фамилии наших офицером и преподавателей, чередуя с подробным описанием территории нашей «бурсы»… Оппаньки, а пацанчик то нашенский…

— Ребята, у вас сигаретка есть? Курить хочется!

— Нет, мы не курим!

— Раньше и я не курил.

— …слушай, не понял, а как же ты прапором стал?

— Отчислили на втором курсе. Из самоволки возвращался, уже через забор перелез, а под забором Голдуров дебильный стоял (комендант училища). Я опять на забор и деру, а он меня за галифе ухватил и на себя тянет, здоровый кабан… я ногой его ткнул и перемахнул на сторону «железки» (железнодорожного полотна), но мой сапог у Голдурова в руках остался… а внутри голенища маркировка моего «военника» (номер военного билета) хлоркой вытравлена. А дальше процедура опознания, педсовет… а говнюка комендантского вы сами прекрасно знаете …и я вылетаю из училища как пробка из бутылки шампанского.

«Убивец» грустно усмехнулся и потянул к себе руку, прикованную наручниками к скамейке но, звякнув железом, оставил попытку.

— Перешил я погоны курсанты на СА и направили меня в роту охраны в «красные казармы»… и вот тут то попадаю на обратную сторону Луны. То, что отфигачил в училище более года, в армейке оказывается не считается. Там своя иерархия. Попал в роту, где была махровая дедовщина. Пипец полный, парни! И долбили меня старики как молодого …и даже хуже. Шинелка у меня курсантская, цвет другой, не солдатский… Дембеля гноили меня за само желание в офицеры податься. Смертным боем били. По ночам поднимали духов и приказывали мастичные полы натирать. Мною! Вместо «машки» (чушка, сукном обтянутая), меня использовали. Духи хватали меня за ноги и по полу елозили. Туда-сюда, туда-сюда… Живого места на мне не осталось… очень быстро в доходяшку превратился, еле ноги таскал и от малейшего шума вздрагивал, чуть ли не кровью ссался. И пропал бы на хрен, если бы не новый командир роты. Пришел мужик толковый и справедливый, узнал, что я из курсантов и назначил меня ротным писарем. Вот так и выжил …в канцелярии роты. И спал там же, …а по ночам дембеля и сержанты в металлическую дверь долбились, а я сожмусь в комочек, молюсь, чтобы дверь выдержала …и ночь длиннее жизни кажется…