- Проснись, Фавзи! - воскликнула она, перекрывая грохот музыки и сумасшедшие вспышки света.

Он пробормотал неразборчивую жалобу, и его снова вырвало. Урсула сунула ему под нос еще одну ампулу с аммиаком и плеснула на него ледяной водой.

Он взглянул на нее снизу вверх, исходя каплями пота, глаза его катались, как под-шипниковые шарики на полированном полу, и упал лицом вниз. Она крепко шлепнула его по заднице.

- Проснись!

Несколько пирующих в карнавальных масках, столпившиеся у ступенек, завыли от восторга.

- Мерзкая шлюха, оставь меня в покое!

Кабир ощупью добрался до императорской кушетки, но поскользнулся на масле и сырости под собой, его занесло вниз на циновки, и там он лежал на спине, блея, чтобы его оставили в покое. Пирующие швыряли в него виноград, спелые сливы, вишню, пока Ур-сула не отогнала их.

Он дышал короткими тяжелыми вдохами.

- Принц Али Рахман звонил, - сказала она. - Я ему сказала, что через полчаса.

- Принц! О Боже! - простонал Кабир. Он попытался встать на ноги, но снова сва-лился. - Не могу... не могу... о Боже... который... который час?

- Четыре утра.

- О Боже! Принц. Нет! Больше не нюхать. У меня голова раскалывается.

- Вырви еще раз, - скомандовала Урсула, приказав знаком паре слуг принести хо-лодной воды и губки, чтобы его умыть. Пока им занимались, Урсула уменьшила звук и перевела освещение в приятные пастельные тона. Участники вечеринки уже в изнеможе-нии спали, сплетясь по двое, по трое или по четыре, либо выползали, чтобы привести себя в порядок.

Его поставили прямо, но он снова опрокинулся и лежал тихо. Урсула перешагнула через его выпяченную спину.

- Хорошая была вечеринка, - сказал он.

- Да, Фавзи, вечеринка чудесная. - Она погладила его кончиками своих тщательно заостренных и крашенных коготков. - Чудесная вечеринка.

- Позови врача. Я болен. Мне нужен укол.

- Он уже на пути из главного здания.

За час эфенди достаточно протрезвел, чтобы позвонить принцу Али Рахману. Голос на другом конце телефонной линии разразился длинной цепью саудовских ругательств, обычных для разгневанного Али Рахмана и занявших значительное время. Кабир терпе-ливо пережидал монарший гнев, успокоительно повторяя "Да, мой принц" и "Нет, мой принц".

- Ты видел утренние газеты? - спросил Рахман.

- Нет, мой принц. Обычно я не вылезаю из постели читать газеты в пять утра.

Принц проорал ему рассказ с первой страницы о делегации из трех человек, бежен-цев Западного Берега, прибывших в Цюрих и потребовавших мандаты арбитражной кон-ференции. На пресс-конференции они заявили, что король Абдалла удерживает в тюрьме в Аммане в качестве заложников пятьдесят двоих ребят из числа беженцев.

- Кто эти самозванцы, ваша светлость? Как их зовут?

- Это бедуин, некий шейх Ахмед Таджи. Чарльз Маан, неверный, о котором мы уже слышали, и хаджи Ибрагим аль-Сукори аль-Ваххаби.

- Я их знаю, - ответил Кабир.

- Я желаю, чтобы их убили! - заорал принц.

- Нет, в Швейцарии нам от этого не будет ничего хорошего. Послушайте, дайте мне часок, и я буду у вас на вилле.

Принц Али Рахман был в утреннем шелковом халате. Его длинное худое лицо носи-ло несмываемую печать - клюв семьи Сауди, как у пустынного ястреба, каковым он и был. Находясь на дальнем конце очереди престолонаследия, принц Рахман все же оказался в верхнем круге власти, в королевском дворе, где были сотни князей и князьков.

Али Рахман был старой благородной породы. Он скакал рядом со своим дедом, ве-ликим Ибн Саудом, отправившимся на войну на рубеже столетий ради контроля над Ара-вийским полуостровом. Ибн Сауд избавил его от турок, пережил британский протекторат и изгнал из Хеджаза своих главных соперников - Хашимитов. Ибн Сауд объявил о созда-нии государства, которое он без лишней скромности назвал по имени своей семьи. В на-чале 1930-х он затеял разведку на нефть американцами - шаг, который ныне стал прино-сить миллиарды долларов, хлынувших в пустую казну.

Али Рахману были поручены новые инвестиции. Не будучи искушен в международ-ных финансах, он обладал врожденной практичностью.

Фавзи Кабир давно уже завел в Швейцарии операционную базу, а во время войны проявил большое искусство в тонком деле торговли оружием и отмывании и прятании де-нег. Когда один из царственных князей за игорным столом в Монте-Карло спустил за два-дцать часов почти полмиллиона долларов в долговые расписки и не смог покрыть недос-тачу, он стал кандидатом на тюрьму. Фавзи Кабир по-умному вытащил из беды проиграв-шегося принца - шаг, не оставшийся незамеченным Рахманом.

Кабир мог предложить целый набор финансовых услуг, интересных капиталовложений, выгоднейших займов, бесследно скрывающих миллионы. Он доставал огромные суммы для Саудов с огромными комиссионными для себя и переехал в Цюрих - коронован-ный город тайных банковских счетов. Эфенди оставалось только сидеть за столом в своем особняке в Цолликоне и оценивать бесконечных просителей из банков, торговцев оружи-ем, контрабандистов наркотиков, барахтающихся маленьких стран с месторождениями полезных ископаемых.

Ныне королевская семья была занята пристраиванием своих молодых наследников в американские и английские университеты. На континенте их теперь было пятьдесят, каж-дый со своей свитой. Кабир ведал их средствами, покрытием карточных долгов, их гости-ничными счетами по пятьдесят тысяч долларов, покупками ими драгоценностей и автомо-билей, домогательствами европейских баб. Он изымал их нарушения из документов и спас королевскую семью от многих грозивших ей унижений.

Когда Объединенные Нации потребовали созыва арбитражной конференции для рассмотрения спорных послевоенных арабских претензий, Кабир подстроил так, чтобы она собралась в Цюрихе, а себя провозгласил главой одной из палестинских делегаций. Принц Рахман предоставил обширную виллу в лесистом районе Цюрихберг, и они сгово-рились вдвоем манипулировать конференцией. Открылась новая страница саудовского политического мышления: использование огромных нефтяных доходов наряду с шантажом и незаконным переманиванием сторонников. Принц понимал, что, управляя хитро-умностью Фавзи Кабира, он смог бы управлять и арабским миром или по крайней мере манипулировать им по прихоти Саудов.

Первым шагом Кабира было получение от всех арабских стран и делегаций подпи-сей под соглашением, что никто не может самостоятельно вести переговоры или заклю-чать договоры с евреями. Сауды не сражались на войне, кроме символических подразде-лений, и не были связаны с беженцами. Их главные цели состояли в том, чтобы добиться реванша мусульманской и арабской чести за оскорбление, нанесенное их мужественности евреями, и заявить претензии на лидерство в арабском мире. Единый арабский фронт, ко-торый они помогали создать, теперь ломали трое подонков, представляющих беженцев Западного Берега.

- Почему мы не можем убить этих беженских собак? - спросил Али Рахман.

Фавзи Кабир, с пузом, покоящимся на коленях, сидя на краешке стула, вежливо от-казался от вазы с фруктами, вид которых этим утром вызывал у него дискомфорт больше, чем обычно.

- Дело вот в чем. Мы у швейцарцев в гостях. Мы у них в шатре, говоря по-нашему. Они сделали себе карьеру на том, чтобы не втягиваться в войны других людей, а обслужи-вать деньги других людей. Они не позволят иностранцам стрелять друг в друга на своих улицах. В этом они непреклонны.

- Тогда мы заберем свои деньги и положим их еще куда-нибудь!

- Если бы было так просто, ваше высочество. Они создали себе громкую репутацию, что с большой нежностью заботятся о деньгах. Нигде больше в мире деньги не бывают в такой безопасности. Мы можем ночью спокойно спать. Это швейцарская культура, швей-царское новшество. Если мы начнем стрелять в Цюрихе, они не задумываясь вышвырнут нас вон. Они таки вышвырнут. Кроме того, мой принц, убийство беженцев создаст нам плохой имидж у прессы.