Leon Uris, The Haj. New York: Bantam, 1985

Перевод с английского: Б.Кантор

љ Кантор Б.З., перевод с английского, 2003

Об авторе этой книги

Леон Юрис (1925 - 2003 гг.) родился в Балтиморе (США) в небогатой семье еврея-эмигранта из России, до переезда в США прожившего некоторое время в Палестине. Пер-вый роман Л. Юриса "Боевой клич" об американских морских пехотинцах был издан в 1953 году и вскоре экранизирован. Через два года появился роман "Злые холмы", а в 1958 году - "Экзодус" ("исход"), принесший Юрису мировую славу. Русскоязычному читателю "Экзодус" стал известен благодаря переводу, сделанному в 1963 г. тайно, в одном из лаге-рей политзаключенным А. Шифриным и вскоре распространенному в СССР "самизда-том". Л. Юрисом написаны также романы "Перевал Митла", "QB VII", "Мила, 18", "Хад-жи", "Троица", "Армагеддон", "Топаз", "Выкуп". Высокую оценку критики получили до-кументальные книги, написанные Л. Юрисом при участии его жены, фотографа Джилл Юрис, - "Ирландия: Красота страха" и "Иерусалим: Песнь Песней".

Большинство книг Леона Юриса посвящено темам еврейства, Израиля и Ближнего Восто-ка. В них четко выражена авторская позиция, которую сам Юрис изложил в интервью га-зете "Джерузалем пост": "Я терпеть не могу еврейских писателей, принижающих еврей-ский народ и причитающих по поводу того, как их еврейство испортило им жизнь. Я люб-лю воюющих евреев и горжусь тем, что мне удалось сделать какой-то полезный вклад в Израиль".

В романе "Хаджи" истоки арабо-израильского антагонизма показаны на фоне реальных исторических событий и как бы "с той стороны". Действие развертывается в среде пале-стинских арабов, центральной фигурой избран арабский лидер, личность сильная, неза-урядная и противоречивая. Со стороны некоторых критиков роман вызвал обвинения в расизме; о справедливости этих обвинений пусть непредвзято судит читатель. Роман про-никнут высоким гуманизмом и горячим сочувствием к трагической судьбе его персона-жей.

(Б. Кантор)

Для того чтобы провести годы в путешествиях и изысканиях и в итоге написать такой роман, как "Хаджи", писатель по необходимости должен стать автором эгоистичным и испытать своих близких на прочность. Замысел романа моя жена Джилл приняла с не меньшим увлечением, чем я сам. Она самозабвенно отдала ему все: сочувствие, верность, любовь. Она заботилась обо мне и оберегала меня, нередко в местах темных и опасных. И что существенно, она внесла очень важный вклад своими проницательными и мудрыми советами при написании романа. Эти страницы едва ли были бы написаны, не будь рядом со мной такого соавтора.

Еще при работе над романом "Троица" я убедился, что моя помощница по изысканиям Диана Игл обладает мистической способностью схватывать, что именно я пытаюсь сказать и что нужно для изложения. Замысел "Хаджи" любому исследователю бросал трудный вызов. Она ответила на этот вызов, напечатав тысячу и одно блестящее со-общение. Всякий день, отправляясь в очередное сражение у пишущей машинки, я находил возле себя факты из этих сообщений, а немедленная помощь ждала лишь намека. Она не только значительно способствовала достоверности романа, она сильно облегчила бремя моего труда. Я благодарен Диане как другу, и я высоко ценю ее неизменно дружеские чув-ства к Джилл и ко мне.

Многие события, описываемые в романе "Хаджи", соответствуют ис-торическим фактам и данным архивов. Многие эпизоды построены во-круг исторических событий, использованных как фон для выдуманной фабулы.

Могут оказаться в живых те люди, кто принимал участие в событи-ях, подобных описываемым в этой книге. Возможно поэтому, что ко-го-то примут за персонаж романа.

Позвольте мне подчеркнуть, что все персонажи "Хаджи" созданы ав-тором, и что это полностью вымышленные лица.

Разумеется, исключение составляют такие общественно признанные фигуры, ассоциирующиеся с описываемым временем, как Давид Бен-Гурион, Иерусалимский муфтий, Абдалла, Игаль Аллон и другие.

При переводе арабские и ивритские слова нередко имеют много разных вариантов написания. Я останавливался на самом простом для читателя, легко узнаваемом написании*.

* В русском переводе географические названия и имена библейских персонажей даны в транскрипции, при-нятой в современной литературе на русском языке: Цфат (вместо Сафед), Яффо (вместо Яффа), Иисус Навин (вместо Йегошуа) и т.д., либо снабжены соответствующими примечаниями - Здесь и далее примечания пере-водчика.

ПРЕЛЮДИЯ. 1922 год

Юный Ибрагим тихо занял свое место у постели отца. Хрипя, старик завершал свое последнее выступление.

Тускнеющими глазами шейх дал понять, что узнает сына, и собрал последние силы. Вытащив из-под подушки украшенный драгоценными камнями кинжал, он дрожащими руками передал его Ибрагиму, выполняя древний обряд передачи власти.

- Это принадлежит Фаруку, - сказал Ибрагим. - Он старше меня.

- Твой брат - беззубая собака, - продребезжал отец. - Чужаки уже замышляют вы-брать нового мухтара. Но власть должна остаться у нас, Сукори, - добавил он и вложил кинжал в руку сына. - Он маленький, как и подобает оружию, но этим оружием мы пра-вим нашими людьми. Они знают, что такое кинжал, и знают отвагу того, кто способен всадить его по самую рукоятку.

Старый шейх умер, и деревня громко оплакивала его, и словно подтверждая его предсмертные думы, четыре других клана избрали нового мухтара Табы, отобрав власть у Сукори, которым она принадлежала целое столетие. Через час после похорон отца Ибра-гим позвал к себе домой восемь глав других кланов. Посреди комнаты стоял грубый дере-вянный стол. Внезапно Ибрагим выхватил восемь ножей, воткнул их один за другим в стол, и, распахнув одежду, открыл усыпанный драгоценностями кинжал.

- Думаю, - произнес он, - пришло время выбрать нового мухтара. Если кто-то не со-гласен, чтобы роль Сукори продолжалась...

Он оставил фразу незаконченной и махнул рукой в сторону выстроенных в ряд но-жей.

Обычно выборам нового мухтара предшествовали тысячи часов торга, прежде чем прийти к тому заключению, которое представил им сейчас Ибрагим. На этот раз выборы заняли лишь одну минуту, и каждый из восьми соперников поочередно вставал перед ним, кланяясь, целуя его руку и заверяя в преданности.

Ибрагиму аль-Сукори было немногим за двадцать, и он был мухтаром Табы, и он знал власть кинжала в жизни арабов.

1944 год

Меня зовут Ишмаель. Родился я в Палестине во время беспорядков 1936 года. По-скольку многое из того, о чем здесь написано, произошло еще до моего рождения, вы спросите: как же мог Ишмаель знать обо всем этом? Например, о случае с моим отцом, Ибрагимом, - как он стал мухтаром Табы. В нашем мире повторение легенд и рассказов - это образ жизни. И каждый в конце концов узнает все события прошлого.

Кое-какие события произошли, пока меня еще не было. - Ага! Как же я мог знать о них? - Не забывай, мой высокочтимый читатель, что арабы необычайно одарены фантази-ей и магией. Не мы ли подарили миру "Тысячу и Одну Ночь"?

Иногда я буду говорить с вами своим собственным голосом. А другие - своими. Наш рассказ идет от миллионов солнц, лун и комет, и все, что я, может быть, и не мог бы знать сам, достигает этих страниц по воле Аллаха и с помощью нашей особой магии.