- Мы сделаем расчет.

- Может быть. Аллах знает. Полагаю, ты продашься за хороший совет.

- Если ты имеешь в виду обращение за помощью к евреям, то не надо.

- А я и не думал предлагать тебе это, хаджи Ибрагим. - Взгляд глубоко сидящих ка-рих глаз Уингейта продолжал задерживаться на склоне. - Ветер придет с моря, - сказал он. - Он будет дуть вниз с холма. А трава сухая. Она загорится, чтобы показаться такой... как при Навине, когда он заставил солнце остановиться. Под ногами у людей Каукджи бу-дет довольно жарко.

- Поджечь поля?

- Конечно, поджечь поля, приятель; конечно же, поджечь их.

- Вот уж самая глупая тактика, какую я слышал, - сказал хаджи Ибрагим.

- Да? А я-то думал, тебе понравится.

- Глупо.

- Однако, хаджи Ибрагим, это то самое, что сделал ваш великий полководец Сала-дин с крестоносцами у Рогов Хиттима. Заманил их против ветра во всем их вооружении, и поджег поля. Те, что не сгорели заживо или не задохнулись от дыма, пытались вырваться и добраться до Галилейского моря, потому что их тоже поджарило, но между ними и мо-рем стоял Саладин. - Он отвернулся. - Конечно, чтобы быть Саладином, нужно вообра-жение.

С этими словами Орд Уингейт направил свои шаги вниз по склону и исчез из вида.

Когда темнота завершила суетливый день, войско Каукджи начало выскальзывать из Факима и направляться в Баб-эль-Вад по тропе, некогда служившей римлянам дорогой на Иерусалим. Еще раньше днем он отправил свое отвлекающее подразделение в маленькую глухую деревню, чтобы выманить англичан из Латруна. Одновременно были взбудораже-ны толпы в мечетях Рамле и Лидды.

Орд Уингейт вывел свой Особый ночной отряд из киббуца Шемеш и повел его зиг-загами через поля вверх по холму, покрытому узором лоскутного одеяла. Если бы их заме-тили, никто не смог бы определить их направление. Они собрались возле устья Баб-эль-Вад, нашли укрытие и замерли. Через час высланные заранее разведчики доложили Уин-гейту, что люди Каукджи спускаются и приближаются к ним.

- Господи, они же действуют точно по плану, - сказал Уингейт. - Не дышать, не ше-велиться. Постарайтесь их сосчитать.

Евреи рассеялись по небольшому обрывистому утесу как раз над старой римской до-рогой. Они слышали позвякивание солдатских фляжек и стук сдвинутых с места камней, сопровождаемые ароматом гашиша. Потом до них донеслись голоса, подогревающие кровь для предстоящего сражения. Мятежники Каукджи прошли как раз под Особым ноч-ным отрядом и исчезли из вида в Аялонской Долине.

Уингейт выждал целый час после того, как они прошли, и свистом созвал своих ре-бят. Они насчитали около двухсот пятидесяти человек, собиравшихся напасть на Табу.

Уингейт разложил карту.

- Мы находимся в стороне от пути. Держаться холмов. Вот в этом месте, за две мили до Факима, устроим засаду.

План состоял в том, чтобы устроить прием силам Каукджи, возвращающимся после нападения на Табу. Люди Особого отряда знали, что для того, чтобы не быть обнаружен-ными, остаток ночи надо превратить в долгое, убийственное карабканье наверх. Уингейт взглянул на Гидеона, и тот кивнул в знак того, что тоже справится с этим, невзирая на свой возраст.

В два часа ночи мятежники Каукджи расположились веером у подножья Табского холма и стали крадучись взбираться по склону по направлению к деревне.

По зрелом размышлении над странной встречей с британским офицером, хаджи Иб-рагим собрал своих людей и приказал им перенести деревенские запасы керосина наверх к могиле пророка. Полностью уверовав в план, он обильно пропитал керосином весь пери-метр, так что трава как бы напрашивалась, чтобы ее подожгли.

В половине третьего командир мятежников встал около вершины, поднял свою вин-товку и издал старинный боевой клич: "Аллах акбар!" Ему ответил рев остальных и залп выстрелов.

Хаджи Ибрагим швырнул первый факел в траву и бросился на землю. Его люди один за другим подбегали к периметру, и каждый швырял свой факел в сторону нападающих. Через несколько секунд ворчанье огня перешло в рев, и огромное пламя рванулось к небе-сам. Над холмом пронесся ветер, почти мгновенно сдув пламя вниз к нападающим. Один за другим вспыхивали человеческие факелы, и проклятья сменились ужасными воплями. Люди прыгали вверх и вниз, земля превратилась под их ногами в пекло. Одни попадали на землю, давясь от едкого черного дыма, другие скатывались вниз, пытаясь опередить вал огня. Пламя настигало их, заставляя в панике разбегаться. За пару минут двадцать пять человек сгорели или задохнулись насмерть. Еще сотня получила тяжелые ожоги.

Остальные, ошеломленные мгновенным разгромом, заковыляли обратно к Факиму, убежищу Баб-эль-Вад. С рассветом они начали входить в узкую теснину в нескольких ми-лях от Факима, едва держась на ногах от усталости.

Особый ночной отряд, проделав жуткий форсированный марш, прибыл к теснине несколькими часами ранее и был развернут в засаде. Тех, что остались в живых после Та-бы, теперь встретила пара пулеметов, установленных так, чтобы искрошить всякого, по-павшего под их перекрестный огонь. Оставшиеся в живых после первого залпа побросали свое оружие и разбежались по холмам, чтобы никогда больше не возвращаться к боевым действиям.

Октябрь 1937 года

Канцелярия Вакф служила Великому муфтию Иерусалима штаб-квартирой. Она на-ходилась возле большой рыночной площади, известной под названием Гарам эш-Шариф, бывшей Храмовой горой Соломона и Ирода. На Гарам эш-Шарифе находилось главное исламское сооружение - Наскальный Купол, доминировавшее над всем остальным в Ие-русалиме. Величественному куполу было тринадцать веков. Это было место жертвы Ав-раама, святая святых еврейского Храма, и местоположение камня, с которого Мохаммед совершил свой легендарный прыжок на небо. В его тени примостилась маленькая копия Наскального Купола, известная как Цепная мечеть, послужившая моделью для более крупных сооружений. Цепную мечеть муфтий объявил своей личной молельней. По не-сколько раз в день он приходил сюда из канцелярии для отправления духовных потребно-стей.

Скрестив ноги, он сидел на молельном коврике в размышлении.

- Ваше преосвященство! - раздался голос из тени позади него.

Муфтий медленно открыл глаза и вышел из транса.

- Ваше преосвященство! - повторил голос, отражаясь эхом от мраморных стен.

Муфтий обернулся и увидел Густава Бокмана, нелепо одетого арабом.

- Разве вы не видите, что я молюсь!

- Немедленно уходите, - сказал Бокман. - Англичане окружают ваш совет и всех ваших командиров. Есть ордер на ваш арест.

Ворча, муфтий поднялся на ноги и в замешательстве оглянулся по сторонам.

- Побыстрее, - сказал Бокман, - и спрячьтесь.

Они оба побежали из мечети через Гарам эш-Шариф к другому большому зданию - мечети Аль-Акса, вошли и быстро направились по узкой каменной лестнице в потайные пещеры под зданием. Плесень веков смешивалась с запахом пороха, который держали здесь для бунта.

- Не уходите, пока я не вернусь, - велел Бокман.

Прошли день и ночь, прежде чем немец вернулся с узлами. Он принес хлеб и питье, принадлежности для бритья и одежду.

- Что там делается?

Бокман стал бормотать длинный список задержанных. Некоторым вожакам удалось сбежать, но сети были раскинуты по всей стране. По слухам, англичане намерены отпра-вить их на корабле на Сейшельские острова, где-то в Индийском океане.

- Сукины дети! - воскликнул хаджи Амин.

- У нас корабль на якоре в Яффо, - сказал Бокман. - Оставайтесь здесь до арабской субботы, когда в Аль-Аксе будут тысячи почитателей. Это лучший шанс вызволить вас отсюда.

- Не люблю эту темницу.

- Вам нельзя выходить. Во всем Старом Городе патрули. За всеми воротами тща-тельно следят.

Бокман велел муфтию сбрить бороду и надеть принесенную им одежду - белое одея-ние, которое мусульманки надевают к пятничной молитве.