Арабская Палестина фактически проиграла первый раунд. Спасая положение, новая стратегия требовала бросить все ресурсы на дорожную войну, чтобы отрезать Иерусалим от остального ишува и выморить голодом еврейское население. Если они смогут добиться победы в Иерусалиме, все прежние арабские неудачи сойдут на-нет. Иерусалим - сердце ишува, и для арабов он символизировал голову змеи.

Когда это самое жизненное сражение разгорелось, ишув был потрясен тем, что Арабский легион нарушил обещание и перешел реку Иордан. После кровопролитного сражения осажденный Эцион-блок пал. Большинство остававшихся в живых было вырезано; некоторые попали в плен.

Из Иерусалима, Хеврона и Вифлеема арабы хлынули в Эцион-блок, чтобы грабить его и ровнять с землей, уничтожая его сады и поля, оскверняя синагоги. Накануне провоз-глашения евреями независимости ишув мучительно искал в себе силы объявить о свободе после того, как испытал вкус деяний легиона.

Петля вокруг Западного Иерусалима затягивалась. Сто тысяч евреев по-настоящему оказались в блокаде. Тоненькая, еле хрипящая линия жизни через Баб-эль-Вад была задушена, возвращена к жизни и снова задушена.

Две тысячи ультраортодоксальных евреев отказались покинуть Старый Город, даже будучи окружены пятьюдесятью тысячами арабов и изолированы от остального населе-ния.

Снабжение с берега должно было проходить через чащу арабских опорных пунктов и далее по уязвимой Баб-эль-Вад. Англичане лишь едва делали вид, что патрулируют до-рогу.

Готовясь к осаде, евреи произвели инспектирование всех водных резервуаров в сво-ей части города. Из-за периодических засух и вечной нехватки воды дождевую воду из-давна улавливали на крышах домов, откуда она стекала в подземные бетонные резервуа-ры. Они имелись при многих домах, но уже долгое время не использовались с тех пор, как была сооружена современная система водоснабжения с насосной станцией на побережье.

В цистерны внесли химикалии для сохранения воды и закрыли их цементными крышками. Подсчитали, что запаса воды в цистернах хватит примерно на три месяца, если установить норму расхода в десять галлонов в день на семью.

План подоспел вовремя: арабы взорвали водопровод, подающий воду в Западный Иерусалим, а англичане уклонились от участия в его восстановлении и охране.

Каждый день водовозки открывали установленное число цистерн и распределяли то, что стало жидким золотом. Каждая домохозяйка оставляла один галлон для питья и го-товки. Остальное несколько раз повторно использовалось для умывания или мойки самой необходимой кухонной посуды. Ребенку позволяли почистить зубы, остаток годился для постирушки, дневное водопользование завершалось единственной смывкой туалета. Для душа, поливки сада и настоящей уборки воды не было. В следующие месяцы улицы Иеру-салима покрылись слоем пустынной пыли. По мере того, как евреи медленно лишались воды, город принимал порыжелый, мертвецкий вид.

Топливо было только для больниц, военных и пекарен. Электрическое освещение заменили свечи. Иерусалимская домохозяйка готовила еду на общем костре. А так как в регионе никогда не было много леса, люди разбирали на дрова деревянные перила, окон-ные переплеты, рубили мебель.

Единственной съедобной зеленью были одуванчики. Пищевой рацион снизился до уровня голодания - шестьсот калорий в день. Временная взлетно-посадочная полоса, го-дившаяся только для маленьких одномоторных самолетов, находилась там, где "воздуш-ные силы" ишува совершали ежедневные рейсы по доставке лекарств, мелкого вооруже-ния и руководителей ишува.

Стратегическое положение евреев было ужасно. Регион был арабским. Для защиты обширной городской территории Хагане пришлось так растянуть свои войска, что в них повсюду возникали течи. Арсенал составляли пятьсот винтовок и всякие остатки, в том числе минометы "Литтл Дэвид", столь эффективно использовавшиеся в Цфате. Эти "да-видки" перебрасывали с места на место, чтобы создать у арабов впечатление, что у евреев их гораздо больше, чем на самом деле.

Евреи оказались перед необходимостью консолидировать свою территорию. Хагане удалось захватить арабское предместье Катамон, избавившись таким образом от враждебного анклава и выпрямив линию фронта. Другие попытки Хаганы потерпели неудачу. Атака на высоту у могилы Пророка Самуила, которая могла бы прикрывать прибывающие конвои, была отбита.

Еще одна атака была произведена на комплекс Виктории-Августы, чтобы установить прямую связь с еврейскими учреждениями на горе Скопус. Когда и эта атака провалилась, Еврейский университет, Национальная библиотека и госпиталь Хадасса оказались отре-занными от Западного Иерусалима. Чтобы достигнуть этих учреждений, конвоям прихо-дилось пробираться через ряд враждебных арабских предместий. Ишув нехотя согласился принять для этих учреждений демилитаризованный статус, чтобы оставить их в действии и сохранить от разграбления.

В своей первой операции по прорыву блокады части Хаганы двинулись из Тель-Авива на осиное гнездо нерегуляров Абдул Кадара в районе Лидда - Рамле, взорвали их штаб-квартиры и очистили дорогу от снайперских гнезд. Но до Иерусалима предстоял еще долгий и кровавый путь.

В последнее время полковник Фредерик Бромптон по несколько раз в неделю встре-чался в форте Латрун с Гидеоном Ашем. Каждый из них действовал в качестве связного по срочному делу, имеющему отношение к другой стороне. Бромптона выбрали для этой работы потому, что он был нейтрален как чиновник: воплощение британской чистоты рук.

- Паршивое дело, эта ваша бомба, заложенная в Лидде, - сказал он. - Мы замечаем, что вы потихоньку выводите силы Пальмаха из киббуца Шемеш и развертываете их вдоль Баб-эль-Вад. Будь я военным, я бы сказал, что вы готовите удар, чтобы открыть дорогу.

Гидеон развел руками: ему ничего не ведомо.

- Это чертовски дорого обойдется, чертовски дорого, - сказал Бромптон.

- Может быть, если бы вы делали чуть больше, чем символическое патрулирование шоссе... - сказал Гидеон.

Бромптон ответил аналогичным жестом.

- Ну ладно, полковник. Перейдем к делу. У нас два главных вопроса. Во-первых, мы продолжаем протестовать против того, что арабы вооружают Храмовую гору. Мы насчи-тали там двадцать пулеметных и минометных точек и наблюдательный пункт на верхушке Наскального Купола. И если кто-нибудь закурит сигарету в подвале мечети Аль-Акса, то взорвется весь город.

- Вы же знаете, старина Гидеон. Арабы никогда не питали уважения к чьим-либо святым местам, даже к собственным.

- Черта с два, Бромптон. Евреи могли бы пустить хорошо нацеленный снаряд в ку-пол Аль-Акса, но Бог это запрещает. Они держат нас за глотку в религиозном рвении.

Бромптон издал деликатнейший из своих смешков.

- А еще я собирался упомянуть о складах оружия в каждой больнице и школе Вос-точного Иерусалима, - продолжал Гидеон.

- Не собираетесь же вы сейчас учить арабов честной игре или демократии, Гидеон. Есть некоторые вещи, которых мы не станем делать, чтобы удержать мандат. Один лишь Бог знает, что мы можем потерять империю, потому что даже на войне есть гуманные гра-ницы. Эта игра с ними - грязная авантюра. Они ее примут. Вам останется лишь улыбаться.

Внезапно Бромптон проявил нервозность, на него не похожую. Гидеон подумал, что ему пришло на ум какое-то важное дело, до которого у него пока не дошли руки.

- Что еще у вас в повестке дня? - спросил Бромптон.

- Линия водоснабжения. Мы не можем восстановить ее и охранять без вашей помо-щи.

Бромптон был явно раздражен.

Гидеон вскочил.

- Дерьмо!

- Сядьте, Гидеон. Сядьте, пожалуйста, - сказал Бромптон, выказывая изрядную до-лю британского хладнокровия. - Я вам говорил, когда было голосование о разделе, что наша позиция изменилась от управления к нейтралитету. С одной стороны, вы убеждены, что мы настроены решительно про-арабски. Может показаться удивительным, но весь арабский мир обвиняет нас в том, что мы явные про-сионисты. На самом же деле ребята в нашей команде придерживаются середины.